– Ты – мой ангел хранитель! Глеб, ты – мой хлеб! – Прошептала Аля, обнимая мужа за шею.
– Конечно, милая, конечно, моя поэтесса. Давай пересаживаться.
Муж поднял жену за подмышки и пересадил в инвалидную коляску. После тяжелой операции ей было больно ходить, и Глеб настоял, чтобы Аля, пока не окрепнет, передвигалась на коляске. Не хватало, чтобы она ещё упала и сломала ноги.
Сегодня им нужно ехать на обследование в областной город, от их райцентра – триста километров. Встали в пять утра.
– Как хорошо, что пока нет снега, – сказала Аля, глядя в окно на освещённый фонарём двор, – доедем.
– Мы по любому доедем. У нас ведь «Нива»-вездеход.
Глеб застёгивал шубу сидевшей в коляске жены.
Шины шуршали по сухой осенней листве. Фары рассеивали тьму. Аля всматривалась в неё, желая, чтобы ёжики, лисички и зайчики не попали им под колёса. В 7.15 начало светать. Обозначились деревья с не полностью опавшей жёлтой листвой. Под настойчивым ветром они кивали своими разноцветными поредевшими шевелюрами, с сожалением соглашаясь надеть белые шиньоны, подарки зимы, пока что прятавшейся в зарождающемся буране. Лысые деревья, напротив, с нетерпением ожидали париков. А высокие туи хитро махали своими зелёными лисьими хвостами-макушками, отказываясь примерить даже маленькие ажурные чепчики. Через двести километров пошёл мелкий снег, путешественники оказались в настоящей пурге. Дорога шла по степи, лобовое стекло завьюживало так, что дворники не успевали его очищать. Глеб заметил, что двигатель перегревается. Остановился, выбрался наружу, поднял капот. В салон пошёл белый пар, и Аля в панике начала задыхаться и сигналить, чтобы муж открыл дверь кабины. У неё самой не было сил. Вьюга нещадно, иглами, втыкала в лицо Глеба снежинки, забивала ими салон авто. Вытек антифриз, и машина закипела. Они стояли между городов в чистом поле. На приёме у врача нужно быть в 13.00. До места назначения – сто километров. На часах 10.00. Глеб стал голосовать, чтобы взяли на прицеп, но многие легковые проезжали мимо и были правы: они не справятся с большой «Нивой». Остановилась «буханка», дотянула до села и бросила. Ей дальше ехать не надо. И за это спасибо.
Пурга свирепствовала. Просто сбивала с ног. В машине холодно. Автомобили пролетали, стараясь быстрее миновать не защищённый по обочинам деревьями участок дороги. Притормозила «девятка». Прицепили трос, потянули. «Девятка» буксует по обледенелому асфальту…Рывок…Опять вперед…Её ведёт в сторону, трос обрывается. Водитель выходит из легковушки:
– Извини, братан, я старался!
Да какие тут обиды? Одна благодарность! Ещё две машины пытались тянуть, проехали около километра и это уже победа! Только пятая дотащила несчастную пару к райцентру на СТО. До областного центра 80 километров. Глеб оставляет «Ниву» на ремонт, высаживает жену из машины в коляску и вызывает такси. Никто из таксистов ехать в такую метель не согласен. Видимость стала нулевой. Пропустить приём врача нельзя. Хоть пешком иди!
– Пошли пешком, – говорит Аля, – может, автостопом доберёмся.
– Любимка моя, я хочу привезти тебя к врачу, а не в криокамеру.
Глеб упорно продолжал вызывать такси. Один водила перезвонил, сказал, что поедет за двойную оплату. А разве есть выбор? Едем и быстрее.
Но молодой шофёр не торопился. А куда ему спешить? У него ведь вся жизнь впереди.
– Сейчас завернём по одному адресочку, надо товар забрать.
Куда-то поехали по абсолютному заснеженью. У Али начиналась легкая истерика.
– Вы можете свои дела без нас сделать? Мы к врачу опоздаем!
– Не кипешитесь, дамочка, я мигом!
Ждали десять минут.
– И ещё попутно завернём. – Веселился парень, заскакивая в кабину вместе с хлопьями снега.
– Слушай, малой, я тебе плачу двойную не за покатушки по местным красотам. – Завёлся Глеб.
– Всё путём, шеф! Мы проездом.
Машина рванула с места. У Али упало сердце, и она подумала, что к врачу обязательно приедет, но только к какому? Не к патологоанатому ?
Лихой извозчик забежал на минуту в магазин и тронулся по направлению трассы. Белыми облаками кружила по автостраде позёмка. Пурга облепляла лобовое снежными звёздами, заставляя работать дворники непрестанно.
Впереди висела матовая тюль снегопада. Все авто шли на ближнем свете.
К больнице подъехали в 12.50, а в 13.00 надо быть в кабинете врача.
Глеб стал открывать багажник, чтобы достать коляску жены. Ах, нет! Замок заело. Таксист бегал вокруг своей тачки, причитая, что её сломали. Как не дергали багажник, он не поддавался, пока Глеб не догадался залезть в салон и, сняв спинку заднего сиденья, оттуда открыть этот сим-сим.
Выгрузились на нечищеную дорогу. Проехать на коляске по глыбам в каше снега – невозможно. Пришлось Глебу сначала поставить коляску на тротуар, потом нести Алю на руках через дорогу и сажать в коляску, что было совсем непросто с её болями после операции. Аля стонала, плакала и жаловалась на весь свет.
Уже не пришли, а буквально прибежали к врачу. Доктор выписывает талончик на МРТ на 17.00. Здание МРТ находится за 400 метров от основной больницы, при этом тротуар туда такой узкий, что два пешехода расходятся с трудом, так что добираться придётся по сугробистой колее.
И Глеб начинает волочить коляску с женой, пятясь задом все эти четыреста метров потому, что маленькие передние колёса совсем не едут по снегу. Аля ехала задом и видела, как по их вине собралась длинная пробка машин. Женщина была признательна, что водители не сигналили, не показывали никаких жестов, а терпеливо ползли за ними, пока они не доплелись до поворота к нужному отделению.
Едва Глеб и Аля забрались в фойе, как звонят из СТО с вестью, что машина готова, но забрать её надо до шести вечера. Так как семье в большом городе остановиться негде, мужчина обращается в такси, где опять никто не соглашается ехать в ночь и в снегопад. Пока Аля проходила МРТ, перевозчик всё-таки нашёлся.
– Знаешь, как он сказал? – со смехом сообщил муж, – я поеду, но цену не знаю, её знает таксометр, но не сейчас знает, а когда туда доедет, знает. А я сам не знаю куда ехать, но мой навигатор знает, но он не всегда знает, а только, когда включится, а включится он не всегда. Если вы всегда туда дорога знаете, то точно ехаем!
– Ну, как? Ехаем?! – спрашивает Глеб Алю.
– Может, мы охранника попросим, чтобы он нас до утра приютил вон под той лестницей? – смеётся жена. И супруги, упёршись в лоб друг друга, голодные и уставшие, просто хохочут от всех навалившихся на них приключений за этот день. Но впереди был ещё вечер и ночь!
Аля предложила позвонить дедушке, с которым они познакомились в санатории год назад и поддерживали с ним связь, навещая его звонками.
Одинокий дедушка привязался к семейной паре, и они несколько раз сами привозили его к себе в гости, хотя у него никогда не были. Дедушка ответил сразу, согласившись их принять. Добрались до него через два часа. Не все таксисты хотели выезжать на заказ потому, что ночь, снегопад, заторы и час пик. Такие причины, чтобы не выйти на работу не умещались в сознании Али. Тем не менее, подъезд их встретил ароматами жизнедеятельности всех живых существ, что для Али, привыкшей жить в частном доме, стало очередным шоком. Дедушка накормил их подгоревшей овсянкой и уложил на комкастый диван, а сам устроился на раскладушке, на кухне. И за это спасибо!
– Я дозвонился до товарища, он только что приехал с вахты. Утром отвезёт нас до СТО. Просит выехать из города до семи утра, иначе застрянем в пробках. Заедет за нами в пять часов.
– Так может и не ложиться? Чего уж? Первый час нового дня. – Вздохнула Аля. Всю ночь она слушала храп мужа, кашель дедушки на кухне, слив воды в унитазе у соседей и рычащие краны с водой.
К пяти часам, прячась от очумевшего снежного вихря, они втроём ждали у подъезда машину.
Товарищ домчал их до СТО без приключений и отказался взять деньги, сказав, что обидится.
«Нива» была на ходу, но стояла не в боксе, а на улице. Пассажирское окно было приоткрыто и на сидушку намело снега. Она была мокрая. Глеб снял с себя куртку, свитер, посадил Алю, вскочил в кабину, завёл мотор и врубил печку.
Трасса открыла свои снежные объятия.
– Ты жива еще, моя старушка? – озвучил Есенина Глеб.
– Да-а-а-а… – протянула Аля.
– Жив и я. Привет тебе, привет!
Сквозь седой снег пробивалось жёлтое солнце и верилось, что Глеб и Аля будут живы ещё очень и очень долго.
|
