Через три года Гоголь снова отмечает в письме Н. М. Языкову: «Я одолеваем разными недугами, тем более несносными для меня, что они наводят томление, тоску и мешают как следует работать» [там же, c. 362]. В. А. Жуковский в 1845 году подтверждает жалобы Гоголя на самочувствие так: «Здоровье Гоголя требует решительных мер; ему надо им заняться исключительно, бросив перо…» [там же, c. 378].
Сам Гоголь в 1845 году констатирует: «Болезни моей – ход естественный: она есть истощение сил» [там же, c. 380]. В 1846 году он сообщает А. П. Толстому: «От небольшого ветра меня то бросает в пот, то знобит» [там же, c. 393]. В 1850 году Гоголь опять сообщает Н. Я Прокоповичу: «С нового года напали на меня разного рода недуги. Всё болею и болею» [там же, c. 472].
В 1851 году, незадолго до смерти Гоголя, И. С., Тургенев, увидев Гоголя у знакомых, отметил следующее: «В то время (1841 год) он смотрел приземистым и плотным малороссом; теперь он казался худым и испитым человеком… какая-то затаенная боль и тревога, какое-то грустное беспокойство примешивались к постоянно проницательному выражению его лица» [там же, c. 522].
Перед смертью Гоголь, как пишет Н. П. Погодин, «…отвергал всякое пособие, ничего не говорил и почти не принимал пищи… Никакие убеждения не действовали» [там же. c. 557]. При осмотре больного был поставлен диагноз: «Желудочно-кишечное воспаление вследствие истощения» [там же, c. 565].
В свою очередь, доктор Н. Н. Баженов в 1902 году отметил: «В течение 15-20 лет жизни он страдал той формою душеной болезни, которая в нашей науке носит название периодического психоза в форме так называемой меланхолии… Он скончался в течение приступа периодической меланхолии от истощения и острого малокровия мозга, обусловленного самою формою болезни, - сопровождавшим ее голоданием и связанным с нею быстрым упадком питания и сил…» [там же. c. 566].
Сознавая постоянный упадок сил, особенно ускорившийся за последние годы его жизни, Гоголь пытался укрепиться религией, что, например, делал и Паскаль в аналогичной ситуации (см. выше). Однако у него ничего не получилось, видимо, вследствие его неврастении и ипохондрии.
Опустошенный неудачами в творчестве, которое составляло для него всю жизнь, Гоголь, воспользовавшись постом, вполне сознательно уморил себя, констатировав в связи этим: «Как сладко умирать!» [там же, c. 563].
Таким образом, и целомудрие Гоголя, и его постоянное лечение не помогли ему, как и Паскалю, избавиться от всё нарастающего разрушения прежде здорового организма, сведшего его в могилу уже в 42 года.
Более-менее органичное объяснению подобному фатальному процессу как для Паскаля, так и для Гоголя состоит в их интенсивной творческой работе, в которой их гений находил себе пищу в неочевидных для обычных ученых и литераторов находкам с помощью погружения в неиссякаемое море собственного природного сознания, которое, увы, при регулярном использовании несет в себе, с одной стороны, разрушительные силы древних инстинктов, а с другой стороны, отнимает энергию для нормального функционирования основных органов тела.
Лев Николаевич Толстой (1828-1910)
Лев Толстой был новатором во многих своих произведениях как по форме, так и по содержанию в своей попытке охватить весь необъятный мир человеческих отношений. Он даже попытался проникнуть в философию и религию, правда, не совсем удачно. Тем не менее, довольно оригинальной является его идея о христианском (ненасильственном) анархизме.
Принципиально новые идеи, если их пытаться найти в течение всей жизни, часто дают определенный успех их авторам и даже могут оказать влияние на жизнь всего мирового сообщества, но, как мы уже указали выше, эти неочевидные идеи исходят не из воздуха и не из книг, и не только из личного опыта их автора со всей его одаренностью. Они в значительной степени черпаются из его подсознания, в которое еще надо зайти и суметь выйти из него с «добычей», для чего требуется и определенная нацеленность самосознания автора, которая может иногда создать своего рода резонанс природного сознания и самосознания при их полном совпадении в ходе решения поставленной задачи. Эти факторы, а также соответствующий опыт и подготовка, достаточное образование и воспитание, а также внешние благоприятные или, наоборот неблагоприятные, но стимулирующие к обращению к данной теме условия могут привести к получению неочевидного знания в удовлетворительной форме
Столь важные и не всегда достижимые факторы и обстоятельства способствуют тому, что из сотен миллионов образованных и неглупых людей, живших и живущих ныне на земле, вершины креативности достигают совсем немногие.
Однако достижение неочевидного знания с такими затратами физической и психической энергии не проходит бесследно и влечет определенные потери. О них тоже было сказано было выше, и эти энергетические потери и погружение в мир древних нечеловеческих инстинктов неизбежно накладывают свой отпечаток и на физиологию, и на душевный строй человека, тем более что интеллекту, который представляет собой внутренний компьютер, управляющий функционированием организма человека, становится сложно управлять нормальным функционированием организма, отвлекаясь на решение иных задач.
В частности, и Лев Толстой не мог не испытать неприятности подобного рода.
Психиатр Россолимо поставил ему такой диагноз: «Дегенеративная двойная конституция: параноидальная и истерическая с преобладанием первой» [12].
Врач Маковицкий сообщал, что «обмороки случаются со Львом Николаевичем уже полтора года обыкновенно с шестинедельными интервалами, но бывали и три, пять, восемь недель» [13].
Современные психологи даже полагают, что на творчество Толстого в немалой степени повлияла его болезнь: «Творчество Толстого по сути – эпилептоидно написанные автобиографии в художественных образах. Его реализм касается в основном психологизма и физиологичности человека: описания природы остаются на заднем плане, сатира и юмор отсутствуют вовсе, а на авансцене всегда присутствует напряженность душевных конфликтов героев… Толстой склонен поучать читателей тоном проповедника и моралиста. Он тоже хочет «спасти мир» и переделать его в лучшую сторону. Изрекать незыблемые истины для поучения человечества – давно известный психиатрам симптом «священной болезни эпилепсии» [там же].
Однако, на наш взгляд, не болезнь повлияла на творчество Льва Толстого, а наоборот, высокий рабочий накал и регулярные открытия в сфере психики человека, которые он извлекал из собственного подсознания, постепенно истощили организм Толстого, вызвав у него черты эпилептоидной психики, которые только к концу его жизни проявились в форме морализаторства.
Если бы подобные психические отклонения реально влияли на процесс творчества, то появилось бы много писателей, подобных «Льву Толстому», а возник только один писатель мирового масштаба – Фёдор Достоевский, который был столь же одарен и умел вводить в резонанс свое природное сознание и самосознание, получая соответствующие литературные результаты, и вместе с тем, как известно, нездоровую психику.
Михаил Юрьевич Лермонтов (1814 1841)
Гениальный поэт, Лермонтов, дал миру непревзойденные шедевры поэтической проникновенной лирики, берущей за душу каждого, кто соприкасается с ней. Мы не можем узнать, как он достигал подобной теплоты или трагизма в необыкновенной гармонии ритмических строф, но ясно одно, что он уже с ранних лет смог проникать в безбрежные собственной подсознательной памяти, черпая оттуда по собственным соображениям всё великолепие мировой гармонии и страсти всех противоречий бытия.
Доказательством того, что он удивительным образом соприкоснулся с запредельным в самом раннем возрасте, служат два стихотворения.
Первое он написал в 15 лет. И ему можно только удивляться:
Нищий
У врат обители святой
Стоял просящий подаянья
Бедняк иссохший, чуть живой
От глада, жажды и страданья.
Куска ишь хлеба он просил,
И взор являл живую муку,
И кто-то камень положил
В его протянутую руку.
[justify]Так я молил твоей