красавица, мы тут у твоей мамки немного погостили. Добрая она у тебя, сердобольная, открытая вся такая… - произносит третий и, произнеся, то ли смеётся, то ли плачет, лицо в ладонь уткнув.
- Очень милая женщина… - задумчиво говорит четвёртый. – Замаялася с нами, вот и прилегла отдохнуть…
- И пёсик милый, славный пёсик. Кушать хотел, так мы его покормили, - обнажает гнилые зубы пятый. – Из курятничка мясца вынесли. Может, и ты девица с дороги сголодалася?.. Может, у мамки для тебя что найдётся…
- Брось, Кривонос! – осаживает его первый, а после к Аманде вновь обращается: - Слушай меня, девка, да внимательно слушай: всё это из-за тебя, только из-за тебя: ты отказала Винголу поехать с ним, и потому он погиб, а наши с ним судьбы неразрывно связаны были, с ним у нас всё было, а без него мы просто шайка нищих, бездомных! Без него мы просто гниём! Вот и сталося, что к тебе заглянули. А после, будь уверена, и к друзья твоим заглянем…
- Скоро… скоро Крэгволот придёт и убьёт вас!
И, сказав это, Аманда выбегает из дому, едва с крыльца не падает. Только бежать дальше некуда – дом людьми окружён. Бандиты выходят за ней.
- Ты права, детка… да, права… Крэгволот этот твой, он ведь убийца.
- Да только дураков нет с ним силой меряться…
- К чему теперь нам сложности, сестрица! – тот говорит, у которого зубы гнилые. – Нехитрое ведь оно дело: подкрался, ножичек достал, кишочки выпустил – даже тишины не порушив. Мы с каждым из вас такое проделать могли, пока вы спали. Но не проделали – пожалели вас, да и предводитель наш убийство бы не одобрил. Ты, коли живой сегодня отсюда уйдёшь, помни: нет у нас цели иной, кроме как за тобой да дружками твоими по следу идти. Украли вы у нас жизни, и мы у вас украдём.
Но кто-то его поправляет:
- «Сестрица» не произноси, какая она нам сестрица… ведьма она, судьбу нам искалечившая! Не уйти ей от возмездия сегодня, время её умереть пришло…
И народ последние слова бандита подхватывает:
- Пришло время избавиться от ведьмы!
- Да, пора уже! Сколько можно терпеть беды и несчастья!
- Каждый год за урожай боремся, а его всё нет! Земля наша через неё проклята!
- Сколько-то нас топить ещё будет! Допрежь того, как она родилася, такого не было!
- Разгневали мы бога – тем, что до сего дня с дьяволицей не разобралися. Сами заслужили…
- Разводите пламя! Сожжём богомерзкую! Заодно и дом её сожжём!
- Ожерелье мне своё отдай! Красивое больно! Нельзя, чтобы красота такая обгорела!
Ираида к Аманде подходит, но не пытается сходу ожерелье с неё сорвать, а с глазу на глаз говорит ей:
- Люба ты мне! Кабы сразу сняла его с себя, да встала на колени предо мной, взмолилася, я б тебе защиту свою предоставила, никто и пальцем бы до тебя не дотронулся. Но невдомёк тебе было, дура окаянная, а теперь поздно уж!
Только после того, как сказала, топор свой к шее её приставила, чтоб ожерелье остриём сдёрнуть. Но Аманда руку её убрала, убрала резко, с силой, что баба в сторону подалась, да чуть не упала. Глядела на неё Ираида после того, будто обезоруженная, будто бы даже по нраву ей пришлось, что Аманда сопротивление оказала.
- Пора! Начинайте уже! Видите, не боится она нас! Чего ждёте вы, мужики?! Того, что дьявол силу ей даст?! – Аксинья орёт и сына своего вперёд из толпы за верёвку вытаскивает. – Вот, полюбуйся! Гляди, кому говорю, как ведьму твою сжигать будут, – чтоб жизнь тебя больше так никогда не обожгла!
И вспыхнул во дворе костёр, и несколько мужиков двинулись к Аманде. Но она палку с земли взяла, принялась отмахиваться от них. А бандиты тем временем на крыльце стоят, зрелищем любуются, - ибо кажется им, нечто знаменательное происходит – чувство мести сама матушка-земля-де с ними разделяет.
Не хватило девичьих сил, чтоб с мужиками долго драться. Тут и впрямь нужна была сила дьявольская. И в тот миг, когда мужики дотащили до костра не перестающую сопротивляться Аманду, пришла на помощь ей эта сила.
Бандиты первыми завидели Крэгволота и напряглись. Впрочем, делать что-либо нужды у них не возникло – всё произошло слишком быстро. Раздвинув толпу, вбежал он во двор. Мужички, занимавшиеся Амандой, заметить его не успели, а потому все разом равновесие потеряли, некоторым так не посчастливилось и в костёр угодить. Легко подхватив Аманду на руки, понёс Крэгволот её от беды подальше.
- Верила я, до последнего верила, что ты придёшь и спасёшь меня! – взгляд Аманды ему говорил.
Но, пройдя с ней через толпу, Крэгволот вдруг сказал ей:
- Прости меня, дорогая, что отпустил тебя одну, что к сердцу своему не прислушался! Пойдёшь ты дальше сама. Силы мои иссякнут скоро. Поминай меня, родная, как друга, как возлюбленного своего, светом поминай!
- Что с тобой, родной мой?! Милый, что с тобой?!
- Пока ничего, пока несу тебя, пока не убыла ещё сила. Но уж скоро не смогу, тогда ты сама, без меня уходи. Друзья наши тебя ждут.
- Не смей, не уходи, пожалуйста, не оставляй меня… - молит его Аманда, уже понимая, что с ним.
- Одного демона заколол! – раздался восторженный крик в толпе.
И ещё один следом:
- Черёд второго настал!
Завывает толпа, мужики из неё выскакивают, на Крэгвалота раненого бросаются.
- Уходи, Аманда! Ежели не уйдёшь, вдвоем погибнем!
- А я не хочу… я с тобой лучше погибну!
- Ради меня, ради друзей наших, прошу тебя, уходи! Ежели правду говорили те люди, ежели судьба Галамете пробудиться, то думай о том, что сейчас в твоих руках её судьба!
Послушалась она, как ни тяжело было смириться ей с тем, что возлюбленный её умрёт, а ей предстоит жить дальше, послушалась.
Бежит Аманда по полю, а Крэгволот, истекая кровью, с толпой мужиков сражается, даёт возможность ей подальше от села уйти. Уходит Аманда, а Крэгволот уж на земле лежит, и мужики его камнями да палками добивают.
И вдали от всех, вдали от дома родного, вдали от возлюбленного снова слышит Аманда голос: «Я всё ещё жду тебя. Либо в пламя, либо в болото вместе с ними – сейчас ты и сама это знаешь. Только моё пламя другое, не сожжёт оно тебя». «О чём ты говоришь? Какое оно твоё пламя?» - спрашивает она. «То, через которое попадёшь ты в совсем другой мир. Беги ко мне, Аманда, огненные ручьи мои, остывая, корой покрываются – по ней иди!» «Не хочу я к тебе идти! Не нужен мне никакой другой мир! Оставь и меня, и землю мою в покое!» - отвечает ему Аманда. «Веришь в то, что ещё можешь быть здесь счастлива? Но друзья тебя надолго не осчастливят. Веришь в то, что Галамету вы спасёте? Но то просто выдумка людская. Легко вы в эту выдумку поверили, потому как хоть куда готовы были вместе отправиться. Спроси об этом себя. Какой ответ даст тебе твоё сердце? Один простой ответ, Аманда: не будет счастья тебе на земле без возлюбленного! Через меня же ты в тот мир попадёшь, где он жив и ждёт тебя, где вы много лет вместе проживёте». «Кто ты такой?» - спрашивает у него Аманда. «Добрым словом себя не назову. Червь я. Да, как видишь, необычный, червь огнедышащий: пламенем своим изменяю судьбы людские, коль лучшего мира кто достоин, отправляю его в этот мир». Недолго подумав, Аманда ему отвечает: «Так отправь и меня!»
Идёт она, будто по крови запёкшейся, по тонкой коре ручья огненного, глядя на то, как шипящая лава под нею завораживающе переливается. «Не бойся, иди. Раз сердце тебя ко мне ведёт, не сгоришь ты!» - голос ей говорит. «Сердце… - отзывается мысленно Аманда. – Но почему-то кажется мне, что как раз сейчас молчит оно… Почему же ты молчишь, сердце моё?.. Осторожно, не упади, Аманда! Ты должна пройти, ты возлюбленному своему обещала…» Но от этих мыслей поднимает Аманда голову и видит вдалеке телегу, конём запряжённую; на телеге Сиццон в белых одеяниях едет. Свет от Сиццона исходит, тьму сгущающуюся растворяет. И будто бы к ней идёт этот свет. «Туда, к друзьям, мне надобно, а здесь тьма… - говорит она голосу. – Не стану я за счастье цепляться – так не вернуть мне его. Ты уходи, червь, сердце моё не ведёт меня к тебе».
Замечает Аманда, что тонкая кора под её ногами хрустеть и ломаться начинает. Разгневало чудище решение её. Стало оно биться, формы менять, казалось, будто само себя пожирает. Так от гнева и лопнуло. И точно из гигантского чана на землю хлынула смола кипящая и бурной рекой устремилась на Аманду. Пытается убежать Аманда, но колеблется земля – тонок слой тверди, а под ним болото, и сейчас оно разверзнется. Не иначе, в пучине битвы между огнём и водою оказалась она, при любом исходе которой погибнуть ей суждено.
Содрогается земля, содрогается тело Аманды. И, словно от тяжести и движений тела её, воронка вокруг неё образовывается. Из воронки этой уж не выбраться – остаётся только последний миг жизни ожидать. Каким он будет? Что раньше произойдёт: кипящая смола сверху на неё хлынет или трясина болотная, вырвавшись наружу, засосёт? А может быть, то и другое одновременно… Но почему-то тело, которое ей уже почти не принадлежит, трястись продолжает… От страха, конечно же, отчего же ещё. Но тогда, что за голос до неё доносится? Как будто кто-то её зовёт… Просто шум.
Чувствует Аманда, трясина уже засасывает её. Совсем чуть-чуть осталось: вот-вот на небо, на которое без надежды смотрит она, чёрная краска прольётся, и не увидеть ей больше его.
- Аманда! Аманда! – как будто имя её выкрикивает, клокочет вокруг неё пучина. Как же странно слышать его от самой смерти…
Но, и утопая, тело её трясётся, но и едва дыша, продолжает слышать она голос настойчивый, который только покой её нарушает…
И вот, в тот последний миг, которого ждала, в повисшей вдруг тишине слышит она – точно не шум – слышит отчётливо человеческий и так хорошо знакомый ей голос:
- Проснись же, родная! Прошу тебя, проснись!
Резко втянула Аманда воздух и открыла глаза. Непонятно, где она, но понятно, что перед нею её возлюбленный – на руках её держит. Тень тревоги на его лице улыбке и радости уступает. Поначалу только смотрит она на него, вымолвить ничего не может. Потом как-то сами собой слёзы у неё потекли, а с ними и слова произнеслись:
- Между светом и тьмой оказалась я, поздно только это поняла. Но ты вновь меня спас.
