Юлия

[hr]
  ЮЛИЯ 
  
  Плоть - нема. Жива -
  Но не живая. Душа -
  Но не моя - твоя
  Попутчица чужая.
  
 
  
  "Люди смотрят в лужу. Одни видят воду и грязь. Другие - отраженные в ней звезды. Эти другие - поэты"
  Народная мудрость.
  
  
  ПРЕДИСЛОВИЕ
  
  
   Эта повесть о необычной и странной женщине, видящей мир вокруг себя объемным и образным, и говорящей нам об этом своем видении мира красивыми, туманными и мало понятными для нас словами, уложенными в красивые строчки. Эта повесть о женщине поэтессе, Богом рожденным поэтом, непонятом и непринятом обществом и не нашедшей для себя в этом мире ни славы, ни почести, ни даже элементарной известности.
  
   Оговорюсь сразу. Эта повесть не является биографией некой поэтессы Юлии Ч. Изложенные здесь события не имеют к ее жизни никакого отношения. Но стихи Юлии с моей точки зрения являются стихами настоящего большого поэта. И мне не хочется, чтобы они пропали и исчезли в неизвестности. Несколько лет назад Юлия посещала мой творческий семинар в городском литобъединении. И я еще тогда обратил внимание на поразительную художественную силу ее стихов. Где Юлия сейчас, что с ней случилось и как сложилась ее жизнь, я долгое время не знал. И узнал совсем недавно. Скажу об этом в конце повести.
  
   Волею судьбы подборка стихов Юлии оказалась в моих руках. И я написал эту повесть о поэте с прекрасным женским именем Юлия. В качестве иллюстрации к повести я использовал стихи Юлии Ч. без каких-либо изменений их стилистики и грамматики.
  
  
  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
  
  
  ЧУЖАЯ
  
  
  Зеркала.Зеркала - измучили!
  Зеркала заломили стан.
  Запытали руки ждущие,
  Дрожь ответная зеркалам.
  
  Зеркала-свист кнута настоящего,
  Сострадания нет в зеркалах.
  Только губы нервно-дрожащие,
  Еле грань ощутят - холодна.
  
  Зеркала.Зеркала - неподкупные.
  В четких гранях исповедь глаз.
  Не прошедшего , ни грядущего-
  Неизвестности мутный взгляд.
  Юлия
  
  
   Она себе не нравилась никогда. Высокая, под метр восемьдесят, нескладная, худая, с маленькими и никак не желавшими оформится бедрами и лишь с чуть наметившейся к десятому классу грудью, она не любила смотреть на себя в зеркало - стеснялась. Потому что из зеркала на нее смотрела бледное, узкое, словно бы вытянутое по вертикали лицо с высоким, не женским лбом, длинным, узким, и как бы сжатым с боков, ястребиным носом с горбинкой; тонкими, трепетными, словно бы всегда принюхивающимися к чему-то и чуть ли не просвечивающимися изнутри ноздрями, нависающим над непропорционально громадным, как бы небрежно удлиненным ртом, прикрытым выпяченными вперед, словно вывернутыми большими губами.
  
   Даже глаза были у нее, на ее взгляд, какие -то странные и не разбери какие по цвету. То ли серые, то ли голубые, но светло голубые, то ли стальные, то ли все вместе взятые эти цвета сразу. Или, как шутил брат - железного цвета глаза. Единственно, что ее утешало в своих глаза, так это их величина. Глаза были большие, даже не большие, а просто громадные, чуть ли не в пол лица с длиннющими, чуточку загнутыми вверх ресницами. Словно лесные, заросшие осокой озерки в осеннюю ненастную погоду с затянутыми облаками небом.
  
   И волосы у нее были какими-то неопределенными по цвету, то ли светло каштановые, то ли пепельные, то ли еще какие. Слава богу, что густые и длинные. Но все равно какие-то не такие. Хотя, какие ей были нужны, такие или этакие, она сама не понимала, поэтому обрезала их покороче и просто зачесывала набок, отчего лицо ее еще более удлинялось и становилось похожим, как ей казалось, на лошадиное.
  
   Короче, она не нравилась себе, стеснялась себя и потому ходила чуть сгорбившись, точно пытаясь уменьшится в размерах и стать невидимой ни для кого вокруг. И друзей у нее не было. Ее сторонились в школе. И старались с ней не связываться. И даже не пытались как-то обидеть ее, подтрунивать над ней или поехидничать. Потому что на все попытки посмеяться над ней она отвечала коротким решительным ударом своего кулака в лицо обидчику. Попадала она чаще всего в нос или в рот. И всегда до крови. Потому что удар у нее был сильный. А если удар попадал в подбородок, то дело кончалось настоящим нокаутом.
  
   Старший брат у нее был разрядником боксером и дома у него в комнате висела боксерская груша. И брат научил ее для самозащиты нескольким сильным боксерскими ударам. И она при необходимости пользовалась ими. Но пользоваться приходилось редко, потому что с ней в школе боялись связываться. И парни, и девчонки. И она росла одна. Ни с кем не сходясь, ни с кем не сближаясь. Став настоящей белой вороной и в школе, и на улице.
  
   Душу она отводила в стихах. Хотя писать их стала довольно поздно. В восьмом классе. Первое стихотворение у нее получилось до того странное, что она и не поверила, что только что сама написало его. Она лежала на диване и читала какую-то астрологическую книжку. Их много стало выходить в это время. И все девчонки в школе прямо бредили астрологическими прогнозами. И она тоже. В книжке были рисунки разных созвездий. Причем, рисунки были старинные, из каких-то древних книг.
  
   И вот одна фраза про созвездие ей запала в душу и в голову. Фраза была такая - "Созвездие Гончих Псов". На рисунке созвездия была изображена фигура какого-то бога, натравливающего двух собак, созвездие Малого Пса и созвездие Большого Пса, на созвездие Медведицы. Эта фраза долго вертелась у нее в голове, не давая читать. И потом произошло невероятное. Ее словно бы что-то подтолкнуло. Причем, подтолкнуло не снаружи, а как бы изнутри
  
   Она встала, села за стол, взяла лист бумаги, ручку и решительно написала заголовок: "Созвездие псов" . Написала, прочитала. Немного задумалась, прищурила глаза, как бы вглядываясь внутрь себя, пожевала немного губами, затем нагнулась и начала писать. Писала быстро, решительно, одним махом. И написала целое стихотворение. Написала так, как оно у нее писалось, рваное по стилю и смыслу, с неправильными знаками препинания, с многочисленными, неизвестно откуда появившимися тире, словно бы сами ставившимися между словами строк.
  
   Затем она прочитала написанная и удовлетворенная легла опять на диван. Но книжку читать уже не стала. Лежала и тихо, одним лишь шепотом произносила написанное ею стихотворение. Первое в жизни.
  
  Никто не коснется вдруг...
  Помнишь? Кто-то, созвездие двух-
  Псами нарек в полночь.
  
  Гончая первая - я - седая,
  Кормилица - я, подсудная я -
  На падаль запала стая.
  
  Никто не приблизиться - страх
  За шкуру. Слух смаковали в клыках -
  Первая пала, споткнулась.
  
  Скалилась стая, ждала -
  Право добить - второму.
  Стая без прав - главных в созвездии двое.
  
  Млечная корка слаба - не сдаться б...
  Второму хрипела она: "Случиться,
  Споткнешься сам - стая не даст подняться!".
  
  Помнит второй озноб согретого одиночества -
  Не обернувшись на рев
  Протягивается над пропастью.
  
  Никто не коснется вдруг....
  Верностью короновано.
  Мудрость созвездия двух - Псами именована.
  
   Стихотворение было странное, малопонятное ей самой и неизвестно откуда у нее появившееся. Но это было именно ее стихотворение, а не чье-то другое. И оно должно было быть именно таким, каким оно ей написалось. В этом у нее никаких сомнений не было. Потому что это ее стихотворение было частью ее души и частью ее сознания, а точнее - самого подсознания.
  
   Следующее ее стихотворение родилось на уроке математики, когда она решала самостоятельную работу. Она никак не могла сообразить, как решать ей одну задачу и в бессилии черкала что-то на листочке