Процесс выделения, использования и утилизации человеческого дерьма не столько усложняется или деградирует, а просто получает всё новые и новые функциональные оттенки. «Все оттенки буро-коричневого» на самом деле – истинный срез любого конкретного состояния личности. Жаль, что его в этом смысле никак не исследуют в антропологических лабораториях. Да и технологии такой пока что не существует. Потому что ханжами переполнен мир.
Единственные мудрецы по жизни – прежде всего природные коты, если они на воле. Они всё из-под себя сразу закапывают, чтобы никто не догадался об их истинных намерениях, состоянии сил и здоровья, а также в прямом смысле не пронюхал про их дальнейшие планы на жизнь. Причём делают это всегда, а не только в игривом детстве. Да и медведи со своей весьма эволюционно полезной «медвежьей болезнью» сильно обсираться при отступлении тоже заставляют глубоко задуматься об истинном смысле любого жизненного предназначения. А про скунсов отдельно молчать нужно. Вот где идеальное оружие! Потому что отражает истинный смысл существования: собственным помётом так обдать ближнего своего, чтоб и не отмылся никогда! А потом и сдох от позора и унижения! Природа поэтому не только удивительна, но и странна до невозможности своей не всегда уместной проницательностью.
Чего-то подобного майор в глубине души всё-таки ожидал от бегущей жертвы, как и предполагается от крысы, беспощадно загоняемой в угол, где с ней может произойти что угодно. И даже приготовился объезжать кучки и лепёшки каких-нибудь мега-стримовских отходов на пути. Но то, что произошло на самом деле, уж конечно не привиделось бы и во сне. Реальность, как водится, превзошла саму себя. Короче, подтвердила свою и без того гадостную репутацию.
Майор внезапно сам почувствовал себя испытуемой крысой на лабораторном столе. Словно бы кто-то принялся испытывать на нём эффекты иного, куда более чистого, малопахучего воздействия на его сознание. Перед глазами поплыли не то что бы разноцветные круги, но именно петли, хотя и тоже всех цветов радуги. Словно бы некие сущности набрасывали их на него и тут же без промедления затягивали. Под очередную волну таких, наплывающих словно адские медузы петель, он как-то успел поднырнуть и даже успел увидеть демонический лик их оператора, а потом отшатнуться. Когда кто-то словно бы сжал его затылок железными тисками, майор успел вспомнить, что это ему напомнило. Так же мутно ему было, когда одноклассники испытывали на нём где-то вычитанный ими «Эффектум Мирабиле», только не с банально переворачиваемой курицей, а с ним самим. Метод каталепсии или погружения в транс, оказывается, достигается ещё и резким диафрагмальным сжатием любого человека, производимого обхватом рук сзади в подреберье и обязательной задержке дыхания. Как и тогда майор всё же успел освободиться от каталептического провала в бездну, он всё-таки сбросил парализующее оцепенение внезапно наскочившего на него непонятного морока. Затем впереди возникли некие человекоподобные тени. Они как собаки бросались ему наперерез, под ноги, любой ценой стремясь задержать, не дать схватить убегающего парня за шиворот. Затем перед капотом перевернулся и внезапно встал колом канализационный чугунный люк. Шахов, до отказа выкручивая руль, еле успел обойти его и только чиркнул порогами патрульной машины о его ребристую надпись ДМБ на истёртой шинами решке.
Майор, стряхнув наваждение и высунувшись из открытого окна, почти схватил неистово уносящегося гонщика за его рыжие волосы, как в лицо откуда-то со стороны влетел огромный ком смердящей гнилью пены, словно бы чёрт в досаде плюнул на него и поставил последнюю точку. Мол, всё! Бесишь! Отстань, наконец!
Парень резво спрыгнул с мчащегося во весь опор его эксклюзивного электробайка и буквально запрыгнул в стену дома, сквозь или навылет, а всё потому что в ней образовался светящийся овал размером с его немалый рост. Едва ускользнувший гонщик прошёл его плоскость, будто нож сквозь масло, словно исчезающий в глубине мираж - как она тут же затянулась прежней, каменной, потрескавшейся кладкой.
Видимо и сбежавшая девица нырнула примерно так же и примерно туда же. Только совсем в другом месте. Аналогично обошлась без крайних мер типа пострелушек или скользких и пахучих мин-ловушек на пути. Хоть бы никого из наших не покалечила при этом, ещё подумал теряющий силы майор.
Ещё более удивительное состояло в том, что оставленный электробайк вовсе не разбился о стену рядом, как всем показалось. Он нисколько не взорвался, даже не растаял в воздухе как полагается похожим галлюцинациям. Он незамедлительно мигнул своими церберскими фиолетово-цифровыми очами, с которых тут же словно бы кто-то считал нужный узор сетчатки и отослал куда надо необходимый код доступа. После чего перед ним разверзся точно такой же портал, что и перед его отважным хозяином только что. Краем глаза можно было заметить, что и тут на миг распахивался словно бы провал в некую клубящуюся синими космами бездну, которая, пропустив второй объект, мгновенно затянулась старой кирпичной кладкой. Всё также исчезло в мареве зыбко дрожащего, пока что сдержанно клубящегося воздуха. И как будто ничем минно-взрывным не пахло, кроме разве что озона.
Майор мог поклясться, что именно так оно всё и было. Однако выскочившим из других машин и подбежавшим запыхавшимся операм только и махнул обессиленно рукой: «Ушёл, гад! Вчистую ушёл! А что девчонка?! Хоть увидели, куда спряталась, в каком направлении?! А-а-а, понятно! И не сомневался!».
И тут вплотную докатился к нему чугунный люк, секундами назад вскакивавший было на пути, и сходу вписался в задний бампер другой патрульной машины. Зеркально отпечатав там сакральные буквы таинственной организации «ДМБ». Вот теперь точка! На этот раз - орёл! С такой-то татуировкой в майорах теперь останусь навечно, обречённо подумал Шахов и вышел из машины.
Прямо под затянувшимися бесследно порталами исчезновения беглецов на покосившихся вкривь-вкось плитках осевшего тротуара, майор вдруг увидел одинокий серенький блокнотик. Неужели у мальчишки вывалилось?! Или это путевой дневник самого астрально-разумного супер-байка, в кои веки посетившего сию планету в её минуты роковые?! Впрочем, вряд ли там пишут на бумажной продукции Гознака. Майор поднял блокнот, механически полистал страницы, практически ничего не различая перед собой. Отметил только некоторые малопонятные слова, записанные там размашистым корявым почерком, словно бы врача-психиатра. Потом затолкал в карман куртки. И это весь улов?! На безумную массу усилий и такой выход?! Нет-нет, второй звезды на погон и вправду пока не стоит ожидать! Словно заговорённая она, никак не хочет упасть на плечо. Даже пролетать мимо.
Таким образом, майор должен был признаться в очередном своём провале и, как положено, доложить начальству, в том числе непосредственному. Что за невезуха всё время не отпускает его?! Самые первые выводы оказались на редкость неутешительными: эти молокососные ребята умели профессионально уходить практически от любой наружки. Не без помощи неких не совсем понятных, а точнее, совсем неизвестных сил. И не только это умели, что и продемонстрировали на очень и очень хорошем уровне. А просквозили мимо на потрясающе тонких, хотя в итоге и весьма шершавых плоскостях и гранях и без того зыбкой реальности, о действительной сути которой теперь опасно даже задуматься.
Майор связался в режиме селекции с группами преследования остальных кик-байкеров. Лейтенант Сопин доложил, что аналогично промахнулся со второй группой преследуемых. Они ушли на окраины города, где погоня продолжилась в лесных подступах к психиатрической больнице. Часть беглецов тупо растворилась в наступающих сумерках среди ветвей, другая понеслась между отдельно стоящими корпусами отделений медицинского учреждения. И быстро рассосалась по прогулочным аллеям и тропинкам окружающей лесопарковой зоны.
- Возле одного из лечебных корпусов обнаружен оставленный кикбайк. – Доложил, переводя дыхание, запыхавшийся Макс Сопин. – Я тут раньше бывал в связи с побегами некоторых пациентов, так что относительно неплохо ориентируюсь и на местности и в самой обстановке учреждения. Хорошо знаю главврача Майю Фёдоровну Фомину, она не раз помогала. И дочка её Олеся также мне знакома, встречались на какой-то вечеринке. Классная девушка, вообще-то. Субтильная до предела, как Офелия из «Гамлета». Мне такие нравятся. Вот если бы ещё и я им…
- Не понял, Макс, ты о чём сейчас?! Переутомился?!
- Виноват. Это я так - по ходу дела. Короче, сориентировался быстро и прямиком к Майе Фёдоровне. Так и так, говорю, уж больно хорошо наши беглецы ориентируются во всех здешних терренкурах. Может кто-то из ваших подопечных опять ненароком сбежал, а теперь обратно у вас же и спрятался?! Помогите отыскать хулигана!
- И что - нашёл?!
- Вроде бы нет. Но на одного таки пало подозрение. Фамилия Минаков. Сидит в палате, полное ощущение, будто только что заявился. Однако все остальные психи единодушно подтверждают, что тут он ещё с начала нашей эры, даже в туалет не отлучался. Всё чего-то ждёт, может дембеля. И вообще активный общественник и даже какой-то непризнанный изобретатель и мыслитель, которого вскоре и так освободят за примерное поведение. Тычут в нос внутрибольничную газетную малотиражку про него. От нечего делать пробежал глазами подчёркнутые строки. Сразу попросил экземпляр к нам в отдел. Написано крайне душевно, вы зацените. Слушаете?! Цитирую: «Как правильно утверждает товарищ Минаков из буйного отделения, всемерное самоусовершенствование является главной задачей любого пациента. А в этом мире мы все пациенты!». Вы там ещё не упали?!
- О! Так это же наш типаж! Отлично! И чего не взял его?!
- А за что?! К тому же он и в самом деле на днях выходит, Майя Фёдоровна подтвердила. Зачем ему было сбегать?! Может, потом пригласим к себе лекцию прочитать, не всё ж профессоров занудных ваших слушать?! А тут - хоть чисто поржать! И то дело! Зачем же всех подозревать?!
- Согласен. Иначе и вправду все экстремисты были бы психами, а психи - экстремистами!.. Короче, двигай к нам на Подгорную тридцать. У нас дела ещё хуже. Хоть порадуешься!
- Вот вы скажете, товарищ майор!
