- Хочу тебе кое о чём напомнить, милый мой волшебник.
- Это о чем же?
- Какое сегодня число, не помнишь?
Я сморщил нос, делая вид, что усердно припоминаю. Потом сдался:
- Нет, не помню. Теперь все дни какие-то одинаковые.
Настя выразительно посмотрела на меня:
- Совсем опустился. Забурился в тропики, целыми днями валяешься на песке и ничего не делаешь. Вон, - шлепнула она меня по животу, - почернел, как головёшка.
- Насчет "ничего не делаешь" явное преувеличение, - лениво возразил я.
- То, что ты царапаешь своим огрызком вот эти жалкие бумажонки, - она пренебрежительно ткнула пальцем в исписанные листы, нещадно терзаемые ветром, - это еще ни о чем не говорит.
- Ну, а все-таки, - напомнил я, - что за день-то?
- Тридцатое декабря! - с вызовом произнесла она.
Я пожал плечами:
- Ну и в чем же криминал?
- Балда! Какой криминал? Новый год на носу!
Я заинтересованно повернулся к ней:
- А что, есть какие-то особые пожелания? По-моему, тебе-то уж грех жаловаться: весь мир у твоих ног!
- Речь вовсе не обо мне. Что ты всю нашу несчастную Землю перевернул вверх тормашками, я и так помню.
Я хмыкнул, пропуская колкость мимо ушей, и спросил:
- Ну тогда о чем же?
- О давней традиции, которую мы с дедом старались не нарушать.
- С дедом?.. Гм!.. Ну-ну, я слушаю.
- Каждый Новый год мы радовали подарками самых обездоленных детишек.
- Ах, так вот откуда все эти легенды о Санта-Клаусах и Дедах Морозах! - улыбнулся я.
- Не ёрничай! - царапнула она меня своми глазами. - Я говорю о детдомах. И в первую очередь о том, где выросла я.
- Так в чем же дело? - Я встал и отряхнул с себя песок. - Показывай дорогу!
- Быстрый какой! - фыркнула она. - Надо сначала все обсудить.
- Я - весь внимание!
- Да перестань ты кривляться! - вконец обиделась она.
- Ну-ну! - Я присел с ней рядом и обнял за плечи. - Не дуйся! Мне очень интересно.
- Можно подумать! - хмыкнула она для порядка и продолжила нехотя: - Тут есть одно "но". Не нравится мне та форма, в которой дети всегда получали от нас подарки. Я много раз спорила с дедом по этому поводу, но он стоял на своем.
- И что же это за форма?
- Мы просто рассылали во все детдома (о которых знали, естественно) большие посылки с подарками. Но все эти посылки проходили через множество рук, воспитатели, нянечки старательно профильтровывали наши послания, и я уверена на сто процентов, что в результате детям доставались рожки да ножки.
- Как понять: "рассылали"? Что, при ваших возможностях нельзя было лично доставить все эти коробки?
- Ты не понимаешь, о чем говоришь! Мест, куда надо доставить эти самые, как ты говоришь, "коробки", очень, очень много!
- Ну и что? Подарков не хватит?
- Времени не хватит! До Нового года везде - просто не успеть.
- Ну так начинали бы рассылать пораньше!
- Мы так и делали. Уже с весны думали о следующем Новом годе.
- Дедушка Мороз и внучка его Снегурочка! - не удержался я и тут же получил звонкий шлепок по спине.
- Трепло!.. А говорил: "интересно"!..
- Мне действительно интересно, - сказал я, потирая ушибленное место.
- Ну так тогда слушай и кивай.
- Угу!
- Я предлагаю сделать всё-всё по-другому. Повсюду мы уже и так не успеваем, а вот в одном месте можно провести эксперимент. Ведь ты у нас волшебник?
- Угу! - опять кивнул я, и только открыл рот, намереваясь заметить, что об этом она вспоминает только тогда, когда ей это удобно, но ее ладошка плотно закрыла мне его:
- Сиди и слушай!.. Ну так вот, опираясь на твой богатый опыт любителя почудить, давай сделаем так...
******
Щуплый мужичок с беспокойно бегающими глазками оглядел нас сверху донизу:
- Ну, я директор. Что вам угодно?
- У нас к вам дело.
- Честно говоря, вы не вовремя. Сейчас такая горячая пора! Новый год знаете ли...
- Вот именно об этом мы и хотели с вами поговорить. Как у вас обстоят дела с подготовкой к празднику?
- А вы, собственно, кто? - мгновенно насторожился мужичок. - Из РОНО, что ли?
- Нет, - улыбнулся я, - мы не из РОНО.
- Ага! - сообразил он что-то про себя. - Только почему не предупредили?
- Да вы нас не так поняли! Мы здесь, как частные лица. Хотим предложить свою помощь в проведении Новогоднего представления.
Мужичок замер на секунду и вдруг разочарованно протянул:
- Ах, арти-исты, значит! - И тут же засуетился, выпроваживая нас. - Нет, господа хорошие, вы уж не обижайтесь, но у нас уже все готово. Своими, так сказать, силами. Тем более, посмотрите сюда, - он толкнул обшарпанную дверь, на которой выцветшая табличка гласила: "Актовый зал". - Видите: все уже в сборе. Через десять... - Он глянул на часы. - Нет, уже через пять минут начинаем. Так что... - развел он руками.
- Ну а посмотреть-то позволите? - не сдавался я. - Поучиться?
- Это всегда пожалуйста! - гордо просиял директор. - Прошу!
Мы прошли в зал. Конечно, назвать это помещение "залом" можно было лишь условно. Просто большая комната, силами обитателей детского дома принявшая праздничный вид. Только впечатление от этого "вида" было совсем не праздничное. Казенное какое-то, выморочное. Судя по всему, финансы сего заведения давно поют романсы.
"Или оседают по карманам заботливых руководителей", - услышал я Настю.
"Очень даже может быть", - согласился я так же беззвучно.
Разновозрастная масса детей, от четырех до восемнадцати, а, может, и постарше, расположилась по периметру ближе к стенам. Сидячие места, как водится, занимали те, кто постарше и понахальнее. Робкие и нерешительные довольствовались местами похуже, кучками и поодиночке подпирали стены. Я ожидал увидеть печальные и суровые лица, на которые наложила свой отпечаток неудачно сложившаяся с самого начала жизнь. Однако я ошибался. Дети везде дети. Шумные и неусидчивые, они с трудом сдерживали бьющую через край энергию, которая выплескивалась тут же, в мелких стычках по пустякам. Воспитатели, грубые окрики которых слышались то из одного конца зала, то из другого, агрессивно наводили некое подобие порядка в рядах неугомонного собрания.
На нас сразу обратили внимание. Десятки глаз с интересом, некоторые даже с неприличным, уставились на нас в упор. Раздалось улюлюканье и язвительные замечания, произнесенные вполголоса, но так, чтобы слышно было и нам. Слышались неприятные похохатывания, издаваемые, естественно, пассажирами сидячих мест. Жующие физиономии нахально разглядывали обтянутую джинсами точеную фигурку Насти и развязно улыбались.
"Мне почему-то кажется, что наше присутствие здесь вовсе необязательно," - громко подумала порозовевшая Настя.
"В принципе, да, - согласился я, чувствуя себя тоже не совсем уютно. - Но теперь назад уже поворачивать поздно, а в следующий раз учтем."
Сесть было некуда. Галантные джентльмены, само собой, уступать место даме даже не собирались.
"Потерпи, - успокаивал я ее. - Скоро им будет не до нас."
"Надеюсь..."
Вошедший следом за нами директор кому-то кивнул и сказал вполголоса:
- Можно начинать!
Прошло несколько секунд томительного ожидания. Наконец, где-то в углу между зрителями закашлял магнитофон, и проскрипели вступительные фанфары. На противоположной от нас стене распахнулась дверь, увешанная бумажной мишурой и оттуда, натужно улыбаясь, появилась сильно накрашенная пухлая девица в костюме Снегурочки.
- Здравствуйте, дети! - звонким голосом провозгласила она.
Дружное улюлюканье и свист с сидячих мест были ей ответом. Но, видимо, она привыкла к подобному обращению, а потому, не обращая на выкрики внимания, продолжила заученный монолог. Она говорила о том, какой это хороший праздник - Новый год, как долго мы его ждали, и вот он, наконец, пришел.
- Ну а какой же Новый год без Деда Мороза? - громко спросила Снегурочка и выразительно обвела густо накрашенными глазами не утихающий зал.
- И без бутылки! - выкрикнул какой-то ухарь.
На него громко зашипели сразу две стоящие рядом тётки, вероятно, воспитатели, а Снегурочка, как ни в чем не бывало, продолжала:
- Дети! Давайте позовем Дедушку Мороза?
- Зови, чего уж там! - не унимался жующий контингент. - Тебе за это бабки платят!
Загалдели, зашумели еще громче, кто в лес, кто по дрова.
"Кошмар! - сжала мне руку Настя. - И здесь я провела свое детство?! Зверинец какой-то! Раньше такого не было, честное слово!"
"Не боись, моя хорошая, - ответил я, - сейчас мы их утихомирим!"
И сосредоточился.
Вся сотня (или сколько их там было) глоток вдруг утихла и в один голос, как солдаты на плацу, дружно гаркнула:
- Д Е Д У Ш К А М О Р О З !!!
Показалось, что от слаженности крика сейчас обрушится давно не беленый потолок.
Потолок устоял, но с этого мгновения с ним стало твориться что-то неладное. С тихим перезвоном, отлично слышимым в наступившей нереальной тишине, начиная с центральной части, прямо над тощей, карикатурного вида, елкой, он стал быстро покрываться крупной изморозью. Пятно разрасталось на глазах у изумленной и притихшей публики, по краям вытягиваясь вниз и превращаясь в диковинного вида сосульки. И вдруг срединная часть замороженного пятна протаяла, и оттуда, несмотря на то, что на улице стоял солнечный день, глянула изумительной красоты россыпь звездного неба. Сильно потянуло холодом, в образовавшийся проем ворвался снежный вихрь, заклубился, завертелся вокруг елки, и, уплотняясь, все с тем же перезвоном, сопровождаемым теперь еще и завыванием пурги, стал превращаться в тройку белых коней богатырского телосложения, легко тянувшую за собой сказочного вида белые сани, в которых сидели двое. Поначалу в снежной мути ничего разобрать было невозможно, по залу носился лишь призрак. Но с каждой секундой изображение становилось все четче, и вот, шумно храпя и звеня бубенцами под дугой, кони остановились. Вскидывая гривами, они стали рыть копытами снег, который пурга принесла с собой и покрыла им все свободное от зрителей пространство.
- Кто звал меня?! - раздался мощный раскатистый бас, эхом несколько раз отразившийся от стен. Заснеженная фигура в санях поднялась во весь свой гигантский рост, головой едва не касаясь замороженного потолка.
Ответом ему было гробовое молчание.
И в этой тишине в двух шагах от меня послышался дрожащий то ли от страха, то ли от возмущения голос директора:
- Безобразие!!! Почему не по программе?!!
Вопрос был обращен к суррогатной "Снегурочке", прижавшейся к двери и совсем позабывшей от изумления заученный текст. Она со страхом посмотрела на директора широко раскрытыми глазами и, пытаясь что-то сказать трясущимися губами, показывала на разыгравшееся действо.
- Кто разрешил?! - взвизгнул директор, топоча ногами.
Дед Мороз степенно сошел с саней и повернулся к нему.
- Али не ждали? - спросил он, широко улыбаясь.
Морщинки у его глаз собрались сеточкой, и от всего облика Деда с его богатейшей шубой, искрящейся на свету, с широкой окладистой бородой до самых колен, веяло добротой и приветливостью.
- Вы кто?! - брызгал слюной директор, подступая к гостю.
Дед Мороз звучно рассмеялся и, широко расставив руки, в одной из которых он держал усыпанный драгоценными камнями посох, обвел глазами притихшую публику:
- Дети! Вы тоже меня не узнаете? Кто же я?!
В тишине раздался рассудительный голосок:
- Вы - дедуска Молос...
- Правильно! - еще шире улыбнулся "дедуска" и поманил к себе
