Кто-нибудь, из ныне проживающих на обломках постсоветского пространства граждан, помнит, что такое открепление? А распределение? Нет, не продуктов питания по карточкам. Это помнят многие и вряд ли когда забудут. Здесь память поколений зафиксирована на генетическом уровне. Я говорю о распределении с точки зрения трудоустройства молодых специалистов на работу. Сейчас такого нет, а раньше было, распределяли отягощенную высшим образованием молодежь в такие экологически чистые места, что там цивилизацией и не пахло.
Тот, кто помнит, что такое распределение, должен знать и об откреплении, поскольку эти два понятия, в отдельных случаях, настолько тесно переплетались, что разделить их было практически невозможно. Зависимость просматривалась самая, что ни на есть прямая. При неудачном, или прямо скажем, неприемлемом распределении молодого специалиста в места непригодные для проживания или карьерного роста, мысли об откреплении начинали посещать его тот час же по прибытии к месту работы.
Гену Забурдяева эти вопросы стали одолевать сразу же, как только он осознал, куда загнала его судьба в лице деканата института. А занесла она его в небольшой городок энергетиков, который прилепился сбоку от электростанции на крохотном клочке земли. Это был даже не городок, а поселок городского типа, называемый не иначе, как ПГТ. Словосочетание длинное и жители предпочитали в обиходе пользоваться аббревиатурой этого понятия. Состоял ПГТ из нескольких многоэтажных домов, и проживали в нем исключительно энергетики и работники инфраструктуры – врачи, продавцы, пожарные и прочая второстепенная, но весьма полезная для цивилизованной жизни публика.
Знакомясь с местом своего принудительного проживания (поскольку распределялся молодой специалист на три года без права смены предприятия в течение этого срока), Гена не без удовольствия отметил, что наряду с тем десятком домов, из которых собственно и состоял ПГТ, ускоренными темпами возводились еще два многоэтажных дома. Это было важно, поскольку в распределительном листе, выданном молодому специалисту Геннадию Васильевичу Забурдяеву, значилось, что работодатели обязаны в течение года предоставить ему отдельную квартиру, как всякому семейному человеку, имеющему приплод в виде малолетнего грудного ребенка. При столь благоприятной перспективе перекантоваться какой-то там год в общежитии, большой проблемы не составляло.
Однако влившись в трудовой коллектив, осмотревшись на местности и вникнув в тонкости квартирного вопроса на станции, Гена стал терять энтузиазм. Причем очень быстро. Очередь на квартиры была бесконечно длинной и чтобы ее ликвидировать, двух новостроек было явно недостаточно. Простой математический подсчет показал, что решить эту проблему можно лишь в том случае, если за столь короткий период рядом со старым, будет возведен новый ПГТ.То есть, требовалось увеличить имеющиеся жилые квадратные метры вдвое. Задача нереальная, если учесть то, что жилплощадью Гену грозились обеспечить в течение года.
Правда, справедливости ради, стоит отметить, что существовала еще и очередь для молодых специалистов. Так называемая льготная очередь. Она была значительно короче, чем общая очередь, но двигалась также вяло. Жилье строилось для всех трудящихся, работающих на станции, и по сдаче дома молодым специалистам предоставлялось всего лишь несколько квартир в нем. Остальные квадратные метры уходили на удовлетворение потребностей в жилье простого народа, составляющего общую очередь. Короче, раньше чем через пять лет стать ответственным квартиросъемщиком в Гене этом ПГТ не светило.
Об этом свидетельствовал печальный опыт предшественников, прибывших на станцию значительно раньше Гены и имевших на руках такое же самое распределение с аналогичными обязательствами трудоустраивающей организации. А пять лет – это срок и немалый, особенно если учесть, что провести его придется вдали от еще не приевшейся семейной ячейки. Усугубляло положение еще и то, что через три года Гена терял свой привлекательный статус молодого специалиста и уравнивался в правах со всеми остальными трудящимися. То есть, по сути, оставался без всяких льготных прав.
Короткий военный совет, проведенный с молодой супругой, прибывшей к новому месту проживания мужа, особой ясности в ситуацию не внес. Хождение по инстанциям, ответственным за раздачу квартир пролило мало света на проблему обеспечения жилплощадью молодой семьи. Бюрократы, поднаторевшие на спорных ситуациях, подобных возникшей, много и туманно обещали и рисовали радужную перспективу, но, как говорится, все «взагали». Прекрасное украинское слово, переводимое, как «в общем», но звучанием своим, более ярко, чем его русский перевод, передающим полную безысходность ситуации.
Из общения с ответственными работниками Гена не вынес никакой полезной информации. Ни слова не было произнесено: ни о сроках закладки новых строительных жилищных объектов, ни количестве запланированных к сдаче квадратных метров в текущем году. Ясности в этом вопросе не было никакой. Наоборот – сплошной туман и неразбериха. Семейным советом, было решено выждать годик, присмотреться, а там действовать строго по обстоятельствам и в соответствии с действующим в стране законодательством.
Гена обзавелся новыми знакомыми, такими же молодыми специалистами, единственными развлечениями которых были выпивка и игра в преферанс. Таким незатейливым образом скрашивались длинные, нудные вечера в общежитии. Чаще всего и то, и другое весьма приятно сочетались, что позволяло как-то разнообразить досуг. В выходные дни ездил домой, преодолевая ста пятидесяти километровое расстояние, для того, чтобы познать радость встречи с семьей.
Однако, вскоре такой вид отдыха, а тем более изнуряющие поездки, приелись, и стали даже раздражать. Тоска неимоверная. Чтобы жить в маленьком городе, в нем надо родиться и вырасти. Семейный люд еще, куда ни шло. Жена, дети, заботы с этим всем связанные, особо скучать не давали. А как себя чувствует одинокий, оторванный от вновь созданной ячейки молодой человек. Паршиво себя чувствует, прямо скажем.
Через девять месяцев такой тусклой в своем однообразии жизни, Гену и еще нескольких друзей по несчастью призвали к руководству станции и объявили весьма неприятную, но не совсем неожиданную новость – квартиру в течение года они не получат, а получат в течение трех лет. Формулировка была самая расхожая – «по объективным обстоятельствам». Что это были за обстоятельства и почему о них раньше никто ничего не слышал, об этом авторы текста скромно умалчивали. Надо было подписать бумагу о том, что претенденты на льготную жилплощадь ознакомлены с этим судьбоносным решением работодателей и всей душой его поддерживают и готовы беспрекословно ждать столько, сколько надо.
Вот тут, наконец, пришло прозрение. В легкой беседе с бюрократами, мягко перешедшей в небольшой скандал, выяснилось, что получить квартиру вот так, с наскока не удавалось, не только молодым специалистам, но даже тем, кто работал уже довольно длительное время и у которых, как говорится, было семь пядей во лбу, через что они были крайне востребованы предприятием. Вова прикинул свои шансы и понял, что у него для положительного решения вопроса недоставало, как минимум, шесть пядей. Да и та, единственная оставшаяся, была по мнению администрации станции, то ли какая-то ущербная, то ли неполноценная.
Гена бумагу взял, но в отличие от остальных подписывать ее, а тем более возвращать, отказался категорически, заверив будет бороться с бюрократами своей недооцененной пядью из последних сил, а там, будь, что будет. Бумага была замечательная с руководящими подписями, круглыми печатями, расставленными там, где надо, и свидетельствовала о несостоятельности руководства предприятия выполнить взятые на себя обязательства перед молодым специалистом при его приеме на работу. А отсюда следовало, что последний, при огромном желании, имеет вполне законное право разорвать отношения с нерадивыми работодателями. Как ни странно, но даже в Советском Союзе некоторые законы, отстаивающие какие-то незначительные права граждан, работали.
Ситуация возникла критическая. Назревал конфликт, который следовало погасить в зародыше, пока зерно смуты не подвигло на решительные действия остальных претендентов на льготное жилье. Гену призвали в отдел кадров и в грубой форме потребовали вернуть им документ, предварительно оставив на нем свой автограф. Гена отказался, в менее грубой, но весьма категорической форме, заявив, что вернет означенную бумагу лишь в том случае, если будет уволен со станции по собственному желанию и как можно скорее.
С удовольствием выслушал в ответ все, что о нем и его непоколебимом решении думают сотрудники службы отдела кадров. Самыми приличными и цивилизованными словами в этой краткой, но невероятной по эмоциональному накалу характеристике были: интриган, негодяй, подонок и зарвавшийся щенок самой подлой породы. Гена внимательно прослушал угрозы в свой адрес, с детальным разъяснением того, что с ним сделают в случае неповиновения и кое-что запомнил на всякий случай.
[justify]Столкновения в первые дни противостояния принесло Гене понимание того, что борьба за открепление будет трудной и бескомпромиссной. В краткой ответной речи он разъяснил зарвавшимся периферийным работникам отдела кадров ту непростую ситуацию, в которой они оказались, посягнув на его, Генину, свободу выбора. Посоветовал им, гадам, запасаться валидолом и валерьянкой, прогнозируя вскоре большой дефицит на эти
