Средневековая Русь. Осень-зима 6771-6772 года от Сотворения мира (1263-1264 г.г. от Рождества Христова)
Сколько Ивашка помнил себя, вся его недолгая жизнь была связана с Феодоровским монастырём и правилами, принятыми в обители. Знал он только, что подбросили его ещё младенцем к монастырским воротам больше семи лет назад. С тех пор, не считая времени, что отдавали его в Городец на выхаживание кормилице за малые деньги, а больше за зерно, рыбу, бортевой мёд и прочие продукты, Ивашка жил в стенах монастыря.
Никакой другой памяти о предыдущей жизни у него не было. Не знал он ни свою мать, ни отца, ни хоть чего-то иного, что выходило за рамки его воспоминаний о монастырской жизни. Иногда и самому ему казалось, что рождён он был здесь же, в стенах обители, чтобы всю жизнь свою посвятить служению Господу, как сделал это отец настоятель, игумен Кирилл. Ибо более явного примера, на кого ещё равняться, не считая жизнеописаний святых из книг, у Ивашки не было.
Сам он лишь предполагал, что родители его были не из Городца, поскольку пусть и в большом городе, но скрыть новость о появившемся в одном из дворов младенце было попросту невозможно. Вероятнее всего, проходили они через Городец с одним из торговых обозов, либо бежали от разорения какого-либо из соседних княжеств и, понимая, что дитя не переживёт голод и долгую дорогу, подбросили младенца к воротам монастыря, надеясь, что иноки позаботятся о ребёнке... либо сам Господь явит себя через милосердие людское и спасёт невинную юную душу...
Был он самым младшим из послушников и самым тщедушным. Видимо из-за своей физической немощи и начал Ивашка много читать и упорно учиться грамоте. И к своим семи годам стал он самым грамотным и начитанным среди всех монастырских отроков. Даже среди тех, что были много старше его. Хотя, свои природный ум и наблюдательность старался Ивашка не показывать никому без лишней надобности.
Так и жил от седьмицы к седьмице, от одного праздника к другому, надеясь, что и в его жизни когда-то обязательно произойдёт что-то чудесное. Часто представлял он себя на месте одного из святых в их долгих странствиях, о коих прочитал Ивашка немало. Либо воображал, что в один из дней возьмёт его с собой игумен Кирилл с посольством в стольный град Владимир или даже много дальше — в Киев или Великий Новгород. Либо по вечерам, лёжа на топчане в своей крохотной келье мечтал Ивашка, что увидит он когда-то неведомые и далёкие земли, где никогда не выпадает снег и круглый год на деревьях растут невиданные на Руси съедобные плоды...
Но всё, что случилось этой осенью, словно перевернуло весь его мир с ног на голову. Сразу после Покрова в монастыре появился паломник Даниил с чудотворной иконой Божьей матери. Паломник своими глазами видел всё то, о чём Ивашка знал лишь из книг и суждений старших иноков, включая рассказы о Царьграде, Святой земле, горе Голгофе, Гробе Господнем и многом другом, что казалось ему едва ли не сказками, не будь той убедительности, с которой обо всём этом говорилось в монастыре и писалось в древних летописях. Уже одно это делало паломника самым удивительным человеком изо всех, кого Ивашка не только встречал, но о ком даже слышал. С собой отец Даниил привёл отрока Мирослава с собакой. Ровесника Ивашки и вроде бы такого же сироту, как он сам. Любая живность не приветствовались в стенах обители, но то, как легко игумен Кирилл согласился оставить собаку Вячку в монастыре, выдавало всю степень его уважения к пришедшему паломнику с его просьбой приютить до весны нового отрока вместе с тварью Божьей.
И пусть самой чудотворной иконы, освящённой в Святой земле, Ивашка не видел вплоть до смерти схимонаха Алексия, он нисколько не сомневался в том, что паломник, обошедший пол-мира, должен был принести в монастырь что-то действительно необычное и святое. О чём говорили осторожные и уважительно-испуганные перешёптывания старших иноков: что не раз спасала икона Божьей матери паломника в его долгих странствиях и даже совсем недавно уберегла его с сиротой и от лихих людей, и от диких зверей в лесах, а затем вывела их вместе с собакой из страшных топей. Не верить такому было невозможно. Столько рассказов ходило вокруг о том, что даже большие обозы не всегда доходили целыми из одного княжества в другое, не говоря об одиноких путниках, которые часто пропадали без следа, что приход отца Даниила целым и невредимым из самой Святой земли, за тысячи вёрст от Городца не получалось объяснить ничем, кроме покровительства самого Господа Бога и заступничества чудотворной иконы.
Но после того, как умер схимонах Алексий и игумен Кирилл объявил во всеуслышание, что был тот в миру великим князем Александром Ярославичем, Ивашка почувствовал, что его жизнь в ближайшее время изменится окончательно. Хотя, откуда пришло то чувство, он не понимал и сам. Но всё же твёрдо верил ему, памятуя, что ещё ни разу оно не подвело его даже в мелочах, сколько он себя помнил...
Продолжение -
