Тот, кто знает правду, имеет право молчать. Это ложь стремится быть услышанной.
Ложь далека от истины, почти так же далека как её подруга правда.
Туман, как и насморк, неизменный спутник Петербурга.
Надо же, такая молодая и уже вся насквозь фальшивая.
Если б не Булгаков, то о Москве вообще ничего хорошего сказать было бы нельзя.
Страдания укрепляют в истине.
Сова своими когтями определяет судьбу мыши.
Рога — это обломки нимба.
Вся наивность и незнание жизни молодых людей в том, что они высказывают вслух свои мысли.
Для больного человека нормальное функционирование организма кажется недостижимым совершенством.
Только пустые люди могут получить что-нибудь из общения.
Вера подобна флигелю. Сейчас верим, а стоит подуть ветру идей — уже сомневаемся в том, за что недавно готовы были отдать жизнь.
Все поэты-неудачники любят поговорить о Пушкине.
Всегда удивлялся фразе «женщина не должна быть слишком умной». Не должна? Не может!
Среди просторов нашей страны всякая индивидуальность теряется. Слишком значительны и велики культура и история. Величие давлеет над нами. Давит. Душит.
Публично крестящиеся — страшные лицемеры.
Без иностранного влияния русское задыхается.
Не Христа любят наши «православные», даже не традиции. А порядок, систему. Стены, за которыми было бы тихо и покойно и главное — не надо думать. Мыслей, мнения как огня боятся. Они бы и Христа убили, явись Он снова. Потому что не говорил бы по-писанному, не льстил бы, не заигрывал бы с толпой и властью.
Гуманизм проистекает из самодовольства. Всё равно что, смотрясь в зеркало, восхищённо кричать: «Как я красив! Как я хорош!»
Петербург как лошадь, большая и добрая, всё стерпит, что бы люди с ней ни вытворяли.
Отслужил? А теперь ещё и посиди. Вот суть отношения нашего государства к нашим же людям.
Поэт, преспокойно доживший до старости, может будоражить нашу мысль, но не кровь.
Я не могу выносить, когда при мне унижается человеческое достоинство. Поэтому в подобных случаях предпочитаю закрывать глаза.
По колено в грязи, но с презрительной усмешкой.
Пушки не врут.
Так скучно, что слышно как мухи зевают.
Ложью да обманом мостится дорога к правде.
Если бунтовать, то против всего и всех. Иначе, это лишь раздражение мелкого лавочника.
Байрон — гений. Что поделать? С этим уже ничего не сделаешь. Остаётся только смириться.
Согрешить можно и так, и этак. И помыслом, и действием. А можно и вообще не грешить. Но только кому это может понадобиться?
Восхищаюсь. Потому и молчу.
Остановись мысль. Куда несёшься ты, ошалев от своей неограниченности?
Мечты спасают. Но они же могут и погубить.
Люди потеряли умение подчиняться. Так что теперь вряд ли из человечества выйдет что-нибудь путное.
Легче поверить в ложь. Правда часто сомнительна.
У женщины нет права на несовершенство.
Я никогда не мог рассчитать идиотичность, чтобы общаться с людьми. Либо перебарщивал с глупостью, либо недостаточно её использовал.
Женщина до тех пор способна к счастью пока не начнёт сомневаться в превосходстве мужчины.
Глупец и мудрец сидели за одним столом. Глупец говорил, а мудрец не слушал. Мало смысла в том, чтобы говорить глупости. Но ещё меньше его в том, чтобы слушать глупости. Поэтому один говорил, а другой не слушал.
Чего никогда не понимали все наши народники, что и среди «простого народа» есть свои буржуа, свой средний самодовольный класс.
Жизнь поэта может быть интересна. Жизнь философа никогда! Философ должен вещать, скрывшись от людских мнений завесой времени.
Прожить достойную жизнь — это значит, в старости иметь те же идеи, что и в молодости.
Глупости ненавистно молчание.
Порой унизительно быть человеком.
Лучшие писатели получались из ущербных людей (если не физически, то морально).
Как отвратительно состариться вместе с кем-нибудь: видеть как день за днём дряхлеет и увядает твоя любовь. Отвратительней этого может быть только состариться одному.
Надо уметь говорить себе «нет». Именно себе. Ибо это самое сложное.
Человек — суть животное. В большей степени, чем само животное.
Порой, чтобы подтвердить правило, необходимо бывает его нарушить.
До чего же противен вид людских морд.
Гордиться военными победами — всё равно что размахивать отрубленной головой. Но если периодически этого не делать, твою собственную голову могут отрезать и насадить на кол.
Своей собственной жизнью мы уничтожаем всякий смысл.
Жить разумно — значит, избегать большой глупости, но и мудрости тоже.
Идеалисты навредили миру куда больше циников. Но это пока. Циники ещё своё возьмут.
Тот, кто готов страдать за правду — дурак, даже самонадеянный дурак. Но ещё больший дурак — тот, кто готов отстаивать чужую ложь.
Общедоступность унизительна искусству.
Мужчина, если не занимает свою голову похотью, будет заполнять её чем-нибудь другим. Тонкая личность устремится к искусству, слабая к религии. Но таких мало. Большинство сосредоточится на насилии. Похоть поддерживает мир.
Философам очень часто не хватает легкомыслия. Остальному же человечеству — мыслей.
За заботой о благе всего общества некогда бывает подумать о личном счастье. Хотя личное счастье отдельного человека и составляет общественное благо.
Одна главенствующая идея — слишком мало для умного человека.
Дураку необходима похвала.
Правду очень легко распознать, но ещё легче в ней ошибиться.
Мудрый отыскивает разумное зерно даже в хулящих его речах.
Знание и понимание предпочитают молчание разговору.
То, что выработано определение метафизики, ещё не доказывает её существование.
Я не верю в любовь. Я верю в одиночество. Это оно сталкивает вместе два сердца. Одиночество сводит людей.
Все истинные поэты — сумасшедшие. К счастью, из рифмоплётствующих их таких немного.
За десять-двадцать веков любая безделушка покрывается пылью святости... и действительно становится священной.
Самое замечательное в романах Набокова — это их начало и иногда конец.
Мои амбиции не может ограничить такая глупая вещь, как реальность.
И в Москве есть на что посмотреть. Только в большинстве случаев это жалкое и уродливое подобие того, что есть в Петербурге.
Общественное, иными словами, искажённое мнение.
Я никогда не был вполне здоров. Просто в прежние времена я был менее болен, чем сейчас.
Старые актёры похожи на престарелых, вышедших в тираж, проституток.
В семьях, где говорят, что любят и уважают друг друга, нет либо искренности, либо мысли.
Здравомыслие — несомненно, одна из форм безумия, только более привычная.
Когда ждёшь чуда и главное веришь в него, оно не замедлит произойти. Вот только будет ли это чудом? Лучше, наверное, не спрашивать.
Пороки — это выражение жизни в человеке.
В среде добродетели всегда искала себе пристанища серость.
Война необходима хотя бы для того, чтобы было куда девать дураков.
Если в женщине появляется тяга к литературной деятельности или, не дай Бог, к размышлениям, её надо как следует отстегать плёткой. И это пройдёт.
Одно из главных обвинений мужчинам (по крайней мере в нашей стране) со стороны женщин — почему прекратили совершать ради них рыцарские поступки и преклоняться перед ними? Хотя не менее важен вопрос: достойны ли они сами, чтобы ради них совершали рыцарский поступок?
Легко полюбить, когда тебе самой уже признались в любви.
Сошлись от одиночества. Вот и вся загадка любви.
Именно потому что ещё способен любить, я и восстаю против распространённых представлений о любви.
Почитание государства или народа, его населяющего, не в ущерб самому Богу. Но определённо вредит вере в Него.
Полезно не только верить, но и сомневаться. Без этого подлинная вера невозможна.
Только близкий тебе человек способен, походя, не замечая того, ударить в самое больное и слабое место.
Быть одному — значит, не иметь друзей, но и врагов тоже.
Обнаружить свой ум в разговоре способны только глупые люди.
Жестокость созидает мир.
Не хотел — поэтому и не мог.
Всю жизнь во мне боролись две силы: воля к жизни и воля к смерти. Без одной не было бы другой.
Мне совсем не нужна православная церковь, чтобы верить.
[justify]В собачьих глазах отражается истинное человеческое
