странность бросилась ей в глаза. Отсутствовали какие-либо следы мужского присутствия. Тогда как Ткачук сообщил ранее, что она замужем. Пролистав паспорт, возвращенный ей в Управлении, Валентина обнаружила штамп о браке с Заладьевым Виталием Михайловичем.
Впрочем, она не стала ломать над этим голову, рассудив, что на все вопросы рано или поздно найдется ответ. Прочитала она и письмо Аркадия Солонцова – о подмене мальчиков в детприемнике в 1938-ом году, когда Вася Мельников, сын осужденного на десять лет священника Дмитрия Мельникова, покинул ДПР вместе со следователем Ерофеевым с документами на имя только что по воле Ерофеева погибшего Олега Белихина, сына арестованного и впоследствии расстрелянного Макара Белихина.
Зачем ей дали это письмо, вряд ли имеющее отношение к ее будущему заданию? Поразмыслив, Валентина пришла к выводу, что это нечто вроде теста на профпригодность. Будущее начальство хотело проверить ее способности разбираться в головоломках нового и ранее чуждого для нее двадцатого века.
А уже на следующий день, когда те же двое немногословных сотрудников привезли ее в здание на Лубянке, общение с Ткачуком началось довольно неожиданно.
Игорь Борисович протянул ей иранскую газету, где все тексты были, разумеется, на фарси, и предложил:
- Прочтите вслух любой абзац и переведите его на русский.
Валентина легко сделала все, что он просил. Потом то же самое было совершено с британской и итальянской газетами.
- Отлично, все навыки и знания прежней Заладьевой перешли к вам, - резюмировал глава нелегальной разведки.
Затем состоялось ее знакомство с первым заместителем председателя КГБ Вершковым и начальником отдела внутренней безопасности Мартемьяновым, после чего дежурный офицер привел ее в большущий кабинет и вручил ключ от двери.
- Теперь это временно будет вашим рабочим помещением, так что располагайтесь. Через полчаса Игорь Борисович снова ждет вас у себя.
Хотя возглавляемое Ткачуком Первое главное управление (ПГУ), бывшее, по сути, отделом нелегальной разведки, располагалось в недавно построенном здании в Ясенево, в связи с особо важностью будущей миссии Заладьевой, Валентине пока предстояло работать в головном здании на Лубянке. Ей даже выделили этот кабинет.
Когда-то он принадлежал главе СМЕРШа генералу Павлу Судоплатову. После его ареста в 1953-м году кабинет занял его бывший заместитель Загвоздкин. Но уже в следующем году, когда Загвоздкин открыто выступил против передачи Крыма из состава РСФСР в состав Украинской ССР, арестовали и его, предъявив наскоро придуманное обвинение в превышении служебных полномочий и злоупотреблении властью на территории западной Украины в 1944-1946 годах – то есть, во время борьбы против бандеровцев. И Судоплатова, и Загвоздкина арестовывал один и тот же следователь – Ерофеев. Немало отличившийся своим рвением в 1938-ом, он через пятнадцать лет, сразу после ареста Берии, умудрился очень своевременно наладить контакт со следующим руководством госбезопасности, как это он уже когда-то сделал раньше - после опалы Ежова.
После Загвоздкина кабинет, имеющий немалые размеры, в течение нескольких десятков лет использовался для совещаний сотрудников одного из отделов. Но недавно в нем был произведен ремонт, поэтому в помещении еще пахло краской, и сотрудники пока не желали в нем совещаться, опасаясь стремительно входящей в моду аллергии. Заладьева же к запахам и аллергии была безразличной, поэтому ее временно здесь и поселили.
Заодно пусть оценит, какое доверие оказано ей, человеку из чужой эпохи, раз выделяют огромный личный кабинет, да еще с такой выдающейся предысторией.
Пока Валентина осваивалась в своей резиденции, Ткачук, Вершков и Мартемьянов обменялись мнениями на ее счет:
- Сильно, по-вашему, видны изменения? – поинтересовался Игорь Борисович.
- День и ночь! – сказал Мартемьянов. – В той же физической оболочке совсем не похожая личность. От настоящей Заладьевой она переняла только ироничный стиль разговора, который в Древнем мире вряд ли был в ходу.
- И в какую сторону эти изменения? В лучшую или наоборот?
- Пока непонятно, - буркнул Вершков. Он все еще не мог свыкнуться с мыслью, что эксперимент нелюбимого им Шаркевича, который он воспринимал со стопроцентным скепсисом, вдруг оказался успешным.
А потом для Заладьевой начались непростые дни подготовки. В ускоренном порядке она должна была стать способной действовать в шахском Иране, враждебной стране, в качестве главного советского резидента. Правда, слабенькое дипломатическое прикрытие все же имелось – паспорт сотрудницы югославского МИДа Евы Иллиясович, но именно что слабенькое. Югославия о ней, разумеется, ничего не знает и категорически знать не должна, иначе – серьезный дипломатический скандал между двумя соцстранами. К тому же, вывести ее на чистую воду легко: сербский язык она не знает, а учить его уже нет времени.
- У вашей предшественницы был псевдоним «Ртуть», - вдруг вспомнил Ткачук. – Вы сохраните его или возьмете новый?
- Я возьму свой старый, из Древнего мира – «Эфа».
В качестве интеллектуальной «разминки» Валентине предложили в сопровождении двоих сотрудников МВД навестить бывшего следователя НКВД Ерофеева для приватной беседы. Результат оказался неожиданным: его странная смерть сразу после прочтения письма Аркадия Солонцова. Но книжка, которую Заладьева прихватила из его квартиры, наводила на серьезные размышления.
Книга эта была на английском языке, автор – Юджин Элспи, название – «Практики вуду». И посвящена теме оживления мертвецов. Прочитала ее Валентина легко, с владением английским языком, как и фарси, у нее было все в порядке – благодаря предшественнице.
На полном серьезе автор книги утверждал, что жрецы вуду действительно обладали и обладают сейчас феноменальными способностями. Человеку, еще не перешедшему грань между клинической смертью и биологической, «подсаживали» дух того, кто уже давно умер по-настоящему. Затем его выводили из состояния клинической смерти, что теперь и официально стало доступно при сегодняшнем уровне медицины, но возвращали в статусе уже новой, иной личности. И вел он уже себя так, как тот, чей дух ему «подсадили». Правда, з о м б и, как их называли, долго после этого не жили. Но в течение короткого периода своего существования, зомби был полностью подвластен жрецу и безропотно выполнял все его команды. Книга была обильно снабжена иллюстрациями.
Прочитанное взволновало Валентину невероятно. Во-первых, что-то очень похожее произошло с ней самой. Скорее всего, настоящую Заладьеву так же довели до состояния клинической смерти, а вывели из нее уже новую, девушку из Древнего мира. Только вот, воспринимать себя в качестве зомби у нее не получалось. Об ее «подвластности» какому-либо жрецу вуду и говорить не приходится. Допустим, это Шаркевич, но на него она вообще плевать хотела, он со своей лабораторией здесь, в Управлении, вообще сбоку припека.
А вот Ерофеев под определение «зомби» вполне подходит. Именно из-за своей смерти, которая выглядела так, словно его «выключили» - подобно обесточиванию робота из фантастических книг и фильмов.
Но теперь это все стало не столь актуальным из-за инцидента с ядовитым пауком. Что же делать дальше?
Поразмыслив, Заладьева решила никому из начальства ничего о пауке не сообщать. Интуиция подсказывала ей, что лучше сделать именно так.
По дороге домой никаких происшествий не случилось. Никто ей в затылок не стрелял и в парадной с ножом не набрасывался.
До ее отлета в Иран оставалось два дня. И то, что тайный враг неизбежно сделает следующий ход – понятно. Вопрос лишь в том, когда и где это произойдет.
На следующее утро Заладьева отправилась на киностудию «Мосфильм», где ей предстоял еще один этап подготовки к заданию. Необходимо было пройти экспресс-обучение у Льва Францевича Зотина, считающегося лучшим гримером за всю историю советского кино. Валентина должна была научиться сама наносить себе грим, чтобы, сделав это в непредвиденной экстремальной ситуации, не сильно выделяться среди иранских женщин своей европейской внешностью, если не будет возможности закрыть лицо никкабом.
Пропуск на ее фамилию был выписан заранее. Немного пробуждав по коридорам «Мосфильма», Заладьева нашла нужную ей гримерную и постучала.
Как она и ожидала, Зотин оказался человеком весьма пожилым. И при этом – очень разговорчивым. Пригласив гостью присесть, он перестал жаловаться на суставы лишь тогда, когда Валентина положила перед ним несколько листков с напечатанным текстом.
- Лев Францевич, пожалуйста, распишитесь вот здесь и здесь.
- А что это?
- Во-первых, срочный трудовой договор. Всякий труд должен быть достойно оплачен, тем более – обучение такой бестолочи, как я. Второе – подписка о неразглашении информации.
- Ну да, ну да. Вы же из милиции. Хотя в первый раз встречаюсь с тем, что сотрудница уголовного розыска хочет научиться выглядеть так иранка.
Зотину позвонили заранее и предложили помочь родной милиции, в качестве представительницы которой Заладьева к нему и пришла.
- Речь идет о следственном эксперименте, - пояснила Валентина. – Расследуется дело о контрабанде и незаконных валютных операциях в особо крупных размерах.
- А-а,
