Попа Данец. Том первый и последний.

Глава первая. Отходная.

Афоня лежал без сил на своей кровати и наблюдал, как качается потолок на фоне блестящей никелированной капельницы, ловко и вовремя установленной ему соседом-доктором Петровым. Изрядно вчера перебрав паленой водки Афоня уже прощался со своей бессмысленной жизнью. Ведь уже скоро пятьдесят а он, так ничего и не совершив полезного и героического, умирает. Умирает в бессильи и неизвестности. Умирает на старой, уже беспружинной, постели под руководством доктора страдающего синдромом Корсакова.
Доктор Петров как всегда всегда забыл дозу, но не забыл названия препарата. (Тут должно быть название препарата, но автор решил его не называть. Ибо нефиг!) Докторстремился вылечить соседа, и поэтому ничего не жалел. И - не пожалел. И теперь он с недоумением наблюдал, как душа Афони медленно оторвалась от тела и неторопливо вылетела в открытую форточку, навстречу морозному январскому утру.


Глава вторая. Пробуждение.

Афоня проснулся от того, что его что-то жалило и припекало. Припекало его жаркое, далеко не зимнее солнце. Жалил же, как потом выяснилось,шустрый и вредный муравей, с повышенным уровнем притязаний, пытавшийся было отволочь Афоню в муравейник, но не справившийся с таким весом.
Афоня прислушался к себе. Чувствовал он себя хорошо, как никогда. Именно по этому он и понял, что хорошо. Дотронувшись до внезапно возникшей вместо лысины густой шевелюры и проведя языком по новеньким натуральным зубам, Афоня вдруг решил, что что-то не так. Он прислушался к себе, но ничего не услышал.
Тогда он прислушался к внешней среде. Где-то на пределе слышимости, километрах в двухстах, он услышал разговор на французском и польском. И сразу к нему пришло понимание того, что он находится в Испании пятнадцатого века. И он понял, вдруг, что опять попал. Но на этот раз он - самый, что ни на есть попаданец.


Глава третья. Обретение.

Афоня встал и потянулся. Молодое, только что полученное новое тело хотело кушать. Да что там кушать! Жрать оно хотело неимоверно. Особенно после вчерашнего. Глаз Афони уловил легкое шевеление на стволе гигантской многовековой секвойи: это муравей, осознав, что тоже может стать попаданцем, пытался уйти по-английски тихо и не прощаясь. Афоня легонько пристукнул его ладонью, случайно и нежданно сломав дерево как гнилую спичку. Секвойя рухнула, не успев застонть, и Афоне вдруг подумалось, что он крут.
Он пнул ногой оставщийся пень, который улетев километров за шесть, все-таки рухнул, случайно убив страшного дорожного грабителя, который не успел убить купца, едущего по дороге, который всвязи с этими событиями все-таки женился и у него родился сын, праправнуки которого стали родоначальниками новой королевской династии. (прим. авт.:Впрочем это уже другая история)
В яме, которая была под улетевшим пнем, случайно оказались: шестнадцать ящиков тушенки в солидоле, три ящика галет с бессрочным сроком годности, раскладная пятистенная пятикомнатная избушка, музыкальный центр, работающий от воздуха с коллекцией любимой Афониной музыки, много золотых кругляшков, на которых был оттиск собирательного образа среднего правителя и напись: "мультивалютные деньги".
Сверху всего этого лежал небольшой мешок, в который это все помещалось и при этом ничего не весило.
Афоня обрадовался, что есть чем заморить червячка. Заморил и собрался было сделать марш-бросок в сторону польско-французского разговора, как вдруг увидел, что что-то блеснуло в дальних кустах. Не сходя с места, он вытянул руку на нужное расстояние. В руке у него оказался однозарядный старый кремневый пистолет.
Рисуясь перед собой и сломанной секвойей Афоня картинно прицелился в сторону густого леса и нажал на курок. Громкая очередь разорвала тишину леса, а вместе с ней и все деревья, что были в той стороне. Образовалась хорошая проходимая просека в несколько километров. "Ну вот! Хоть что-то!" - подумал Афоня и зашагал на встречу приключениям.


Глава четвертая. Замок любви

Афоня шел и шел по выстреленной им просеке. Шел днем и ночью. Новые способности организма позволяли не только видеть в темноте и разрушать пятками попадающиеся под ного валуны, но и понимать шепот деревьев и мысли уснувших хомяков.
Он и не сразу заметил громаду возникшего перед ним высокого и грозного каменного замка. Задумавшись о прошлом, Афоня не заметил ни походу выбитые им ворота, ни сломанные им же внешнюю и внутреннюю стены. И только возле донжона был остановлен польской руганью красивой юной испанки, столкнувшейся с ним перед самой калиткой. Он не понимал польского языка. Но глаза все сказали сами, а руки сделали все остальное. Мгновеньем позже он уже лежал с Катериной (так звали испанку) на пахнущим лугом сене конюшни. Ночью в замок не пускали.
На вопрос, кто он и откуда, Афоня сказал, что он - житель далекого и отсюда невидного острова-государства "Пятый микрорайон", а звать его - Афанасий Попа Данец. На что Катерина сказала, что у него фамилия-то немецкая. А с немцами она общаться не желает. И утром отвела его к госпоже.
Госпожа Де Мадам,испанская жгучая шатенка, увидев утром Афоню, по-французски всплеснула руками и ласково обозвала его налетчиком-разрушителем. Эротично встряхнув копной платиновых испанских волос, она пригласила новоявленного Попа Данца откушать чем бог послал.
Завтрак следующего дня они встретили в постели. В ней же Де Мадам открыла Афоне сакральный смысл его фамилии, происходящий из аравийских пустынь.
Днем Афоня отдыхая курил вечную сигарету на маленьком балкончике башни. Он обратил внимание, что везде в замке одни женщины. Все молодые красивые испанки говорящие на разных языках. Он желанно смотрел на них сверху. А они затаенно поглядывали на него снизу.
Как вдруг, повинуясь какому-то внезапному порыву, все они бросились к Афоне в башню.
Сердце Попа Данца застучало, в такт бегущих по лестницам башни каблучков. А левая нога его, вдруг случайно нежданно-негаданно подломилась и тем самым уронила Афанасия с балкона.
Последнее, что увидели вбежавшие в башню красавицы, была душа Афони, отлетающая в сторону секвойной чащи.


Глава пятая. Возвращение

Доктор-сосед Петров двадцать четвертые сутки пытался вернуть Афоню к жизни. Нежелание сидеть в тюрьме и неугасимый научный интерес, заставляли доктора использовать любые, даже нестандартные решения. И в этом ему очень помогал синдром Корсакова. Но больше ничего не помогало: ни высоковольтная терапия электричеством, ни приглашенные по случаю некроманты, ни внезапно нашедший Афоню судебный пристав, не могли вернуть душу домой.
Доктор Петров сгорбившись сидел на табуреточке и, глядя на соседа горько плакал. Ему было очень жаль себя. Как вдруг внезапно в шесть часов утра заиграл гимн.
Тело Афони жутко выгнулось. Глаза широко открылись. Плещущее из них безумие вдруг сменилось на осмысленный взгляд. Взгляд огляделся вокруг. Испугался и попытался снова вернуться обратно в сладкое безумие. Но куда там! Доктор парой пощечин перекрыл нужную чакру и душа Афанасия с легким щелчком встала на место.
Афанасий вскочил и с криками схватив доктора за грудки пытался выбить из него нужную дозу для возвращения обратно в замок. Но Петров, пол понятным причинам, не знал.
Тогда великий Попа Данец грохнулся на колени и вознеся руки к небу закричал:
"Господин мой автор! Я же ничего еще не сделал в жизни. Ни в той ни в этой! Верни меня обратно! Напиши побыстрей второй том!!!"