– Одно слово. – Обращается к Гамбиту брат Амок.
– Какое? – Грубо спрашивает Гамбит.
– Ваша цена? – задаётся вопросом брат Амок.
– Я сказал уже, что отказываюсь. – Заявляет Гамбит.
– Но вы же сами утверждали, что берётесь за любое дело, дело только в цене. – Резонно аргументирует свою позицию брат Амок.
– Вы что, издеваетесь?! – Чуть ли не отплёвывается Гамбит, ставя на этом точку в этом и любом будущем разговоре с братом Амоком, которого он не допустит, выдвигаясь на выход с этой веранды. А брат Амок не допустит того, чтобы за Гамбитом осталось последнее слово, и он ему заявляет в спину. – Вы, надеюсь, понимаете, что отказ не принимается, и жребий брошен. – На этом месте брат Амок тормозится и осаживается в своём стремлении навязать всем тут находящимся людям свою точку зрения на отдых, натолкнувшись на недоумённые взгляды посетителей ресторанчика. И брат Амок с виноватой улыбкой – что ж, бывает, погорячился – возвращается к своему столу с остывшей чашкой кофе, который он отпивает и морщится от такой подставы времени, которое никогда с тобой не считается и с особым монотонным постоянством вершит свои деяния. И что теперь делать? Заново заказывать кофе.
– Ещё чашку кофе. – Делает заказ брат Амок, убирая фотокарточки со стола в конверт, с которых на него смотрел Гамбит.
А между тем брат Амок не остался в полном одиночестве и личном уединении. А он находился под пристальным вниманием двух людей, сидящих на другой стороне этого островка отдыха от бытовых проблем и сложностей обыденного порядка, а именно Адама и Евы. Чьё сюда прибытие и присутствие здесь и сейчас было предопределено чьим-то посторонним участием, как это считала и сейчас в этом лично убедилась Ева.
– Остаётся только одно узнать, для чего это нам было показано. – Поглядывая в сторону стола с братом Амоком за ним, рассудила Ева.
– Стечение случайных обстоятельств, за которые ты всегда топишь, на этот раз ты даже не рассматриваешь. – Как всегда Адам вставляет палки в колёса версий Евы.
– Не рассматриваю. – Даёт краткий ответ Ева, не собирающаяся спорить, когда всё итак очевидно. – И что будем делать? – задаётся вслед вопросом Ева.
– Давай, подойдём. – Говорит Адам, у кого всё легко решается.
– И что скажем? – почему-то испугавшись, спросила Ева.
– Так прямо и скажем. Что ты тут опять учинил, и что это у тебя на столе?
– А почему бы и нет. – Вдруг соглашается Ева, поднимаясь из-за стола и выдвигаясь к столику с братом Амоком, а Адаму надо бы поспешать. И он поспешает, но не настолько своевременно, чтобы подойти к столику с братом Амоком одновременно с Евой. Где, как выясняется, их уже ждут, раз они были ранее замечены.
– Какими судьбами? – со всем своим добродушием встречает их брат Амок.
– Всего вероятней, случайно. – Как один из вариантов неисповедимости путей и объяснения своего здесь появление в тоже время, что и брат Амок, предъявляет для его рассмотрения эту версию Ева.
На что брат Амок смотрит прищурившись. – Я думал, что заслужил доверие не идти спорным путём. – Высказывает сожаление таким недоверием к себе брат Амок.
А Ева не собирается переубеждать брата Амока в чём-либо не было, а она смотрит на россыпь алмазов на столе, и интересуется. – И чем сбиваешь людей с истинного пути на этот раз?
– Мечу бисер. – Говорит брат Амок, накрывая ладонью алмазы, затем отрывает ладонь и показывает её чистоту Еве с Адамом, спросив. – Как думаете, что это значит?
– И что? – спрашивает Ева.
– Мою полнейшую нейтральность ко всему. А что на счёт вас? – интересуется брат Амок.
– Мы со своей стороны придерживаемся принципа невмешательства. – С недовольством в голосе говорит Ева, не понимая совершенно, почему она должна тут ещё оправдываться.
– Конечно. – Ехидно так усмехается брат Амок, корёжа прямо-таки слух и нервы Евы.
– Если хочешь что-то сказать, говори. – Начинает закипать Ева.
– Сама знаешь, что слово потеряло свой прежний вес. И я верю делам.
– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Ева.
– Проверим. – Говорит брат Амок, кивая в сторону россыпи алмазов.
– Проверим. – Принимает вызов брата Амока Ева, не понимая, кто её тянет за язык с ним соглашаться. А когда согласился, то уже назад хода нет, и она кладёт свою руку на такие колючие алмазные камешки.
– Можете поднимать. – Через какое-то время, которое для Евы вдруг потеряло свой счёт, до неё доносится насмешливый голос брата Амока, и она, следуя рефлексам, отрывает свою руку, чтобы…убедиться в том, что убеждения в её сторону брата Амока – вы, Ева, по своей сути не можете быть объективной, в вас всегда берёт вверх ваша ко всему пристрастная природа – оказались не вымыслом его воспалённого всегда сознания, а они имели своё место в ней. А по факту, к ней, а точней к её руке, прилипла одна алмазная бусинка.
А тут ещё и брат Амок не даёт ей опомниться, вопрошая. – Что это?
А откуда может Ева понять значение этого действа, вот и она сама тоже интересуется. – Что?
– То, что факт неоспоримая штука. – Даёт пояснение и не пойми чему брат Амок.
– Факт чего? – ничего так понять и не может Ева.
– А это уже тебе отвечать на этот вопрос. Так что можешь оставить у себя эту предметность, улику до выяснения своего значения. – Говорит брат Амок, собирая алмазы в мешочек. После чего он его убирает в карман брюк и поднимается из-за стола, чтобы распрощаться. А Ева, как завороженная с этим в руке алмазом сидит на одном месте и не возражает. И тогда слово приходится брать Адаму.
– Кто твой избранник? – задаётся вопросом Адам.
– Человек.
– Чем он ценен? – спрашивает Адам.
– Он бесценен, если ты правильно меня понимаешь. – Отвечает брат Амок.
– Кто он?
– Рассыльный.
– Чего?
– Благих вестей. – Отвечает брат Амок, давая понять Адаму, что он рад бы ещё поговорить с вами, Адам, но сам понимаете, я очень занятой человек, и меня ждут дела. С понимаем сего он их оставляет, и понимайте меня как знаете.
– А знаешь что? – вдруг берёт слово пришедшая как-то неожиданно в себя из своего заблуждения Ева, смотря в сторону ухода брата Амока.
– Что? – одёрнувшись в её сторону, переспрашивает её Адам.
– А тебе не кажется знакомым этот небесный камешек? – кладя на стол перед собой оставленный Амоком алмаз, спрашивает Адама Ева.
– И точно! – осеняет догадкой Адама. – Путеводная звезда на талисмане той продавщицы лотерейных билетов.
– И какая есть во всём этом связь? – спрашивает Ева.
– Между кем и кем? – спрашивает Адам.
– Ты ещё спрашиваешь?! – чуть ли не изумлена такой недалёкостью разума Адама Ева. – Само собой между Кармой и Амоком.
– Ну, здесь всё очевидно. Они оба относятся к западному крылу розы ветров человека. Которое отвечает за его рациональность. – Даёт ответ Адам таким паскуднейшим для Евы образом, что она не может ни к одной данной им характеристике не может придраться. Всё так и есть. Но это так и есть, как раз и совершенно не устраивает Еву. И тогда она переходит на личности.
– Как раз за то, за что ты ратуешь. За личность человека. – Заявляет Ева.
– Ты передёргиваешь. – Не соглашается с ней Адам.
– Так что, наш спор о роли личности в судьбе ещё в силе? – спрашивает Ева.
– Если ты не боишься.
– Я знаю, куда нам сходить. – Поднимаясь из-за стола, говорит Ева.
– И куда? – спрашивает Адам.
– Пошли, тогда узнаешь. – Говорит Ева, выдвигаясь в сторону выхода.
– Как я понимаю, у меня выхода другого нет. – Бормочет себе в нос Адам, вставая и тут же перекосившись в лице гримасой неприятия в сторону своей обуви на левой ноге. – Что ещё туда попало?! – нервно вопрошает Адам, нащупывая ногой стельку ботинка, на которую ему мешает встать какой-то камешек. Чего в полной мере ему не даёт сделать Ева, вопросительно на него смотрящая на входе, и подгоняющая его. На что он бы не обратил бы никакого внимания, если бы не момент с чашкой кофе брата Амока и направляющимся в его сторону официантом, как Адам понимает, то решившего с него стребовать оплату за кофе.
[justify]– Ну и паразит же ты, брат Амок. – Совершенно не удивлён Адам предприимчивости брата Амока, на чужом горбу собирающегося въехать в рай. А вот Адам категорически против того, чтобы были его плечи в этом действии