Раз показал

А дело было в Нефтеюганске. Где-то в начале семидесятых. Вроде бы город, вроде бы жизнь — а вокруг тайга да вахты.
Станислав тогда молодой был, двадцать семь. Технарь. Вроде бы с высшим, вроде бы с руками. Отвечал за проектную часть, любил порядок в чертежах и стихи Беллы Ахмадулиной. Тихо, конечно. Без фанатизма.
Алексей Иванович работал там же. Старше лет на пятнадцать. Молчаливый. Не злой, но и не компанейский. Из тех, кто чай пьёт, глядя в стену. Не в окно, нет. В стену. Так глядят те, у кого там, за гипсокартоном, своя жизнь, своя страна, свои погибшие.

Однажды Станислав шёл по конторе, искал рулон с планами и случайно обнаружил под стопкой макулатуры серый пакет. Завязан на узелок. Ну, он — как честный — развязал. Может, материалы нужные.
А там — тетрадки.
И листы.
И на каждом — почерк аккуратный.
И стихи.
Не пошлые, не заводские. Такие… ну, как будто человек сам с собой разговаривает вслух. И очень старается, чтобы его хоть кто-то услышал.

Он вечером и говорит:
— Алексей Иванович, слушай, это твои стихи?
— Мои. — коротко.
— Да ты что… да это ж круто. Почему не печатаешь? В «Сибирские огни» хотя бы отослал бы.
Алексей глянул на него, как на телевизор без звука.
— Один раз показал, — сказал.
— В районную газету. Девка там, Верочка, у неё два высших, лоб широкий. Прочла, смеялась потом с ними за столом. Сказала: «Алексей у нас теперь поэт. А завтра, может, роман напишет про стройку». И всё.

Станислав уже хотел что-то сказать. Типа, мол, не бери в голову, да наплюй ты на эту Верочку, но не сказал.
Потому что видел, как Алексей держит руки на коленях.
Пальцы — белые.
Словно замёрз.

Потом как-то вечером, за чаем, в общаге, Станислав осторожно спросил:
— Ты всё равно пишешь?
Алексей кивнул.
— Пишу. Только никому не показываю. Пусть хоть там кто-то меня не стыдится.
Он не сказал, где — там. Может, в стихах. Может, в памяти. Может, в жизни, которую никто не одобрил.

Через год Алексей уехал. Куда — неизвестно.

А пакет с тетрадками Станислав оставил себе. Хранит дома. В ящике. Иногда достаёт, читает.
Никому не показывает.
Раз показал.
И хватит.