Егор маялся от нетерпения: предстояла выгодная сделка. Квартирмейстер Канашкин, живой коротконогий офицерик с щербатым ртом и большими планами, подговорил его продать прямо со склада списанное полотно в Нахичеван , армянам. Полотно с гнильцой.
– Я тебя пошлю к одному лавочнику. Предупредишь о полотне-то. Пусть сам думает, как его сбыть. Я поэтому и продаю дешевле. Егор, десятина с запрошенной цены – твоя. Так что, торгуйся, как ты умеешь. Не сбавляй цену выше, чем на полкопейки за сто аршин. Тебе же меньше достанется.
Андрей Ильич на службе, а Евтеич, стервец, зорко следит за ним, и язвит по любому случаю. Поэтому уйти без позволенья хозяина, хоть Егор и свободный человек, никак нельзя. Вдруг у Барятинского появится в нём надобность. Лучше подождать. Страх беглого раба, несмотря на происшедшие перемены, сидел в нём крепко.
У Егора была цель – обогатиться и уехать в Париж. Он возмечтал об этом, когда был подмастерьем цирюльника. Его учитель, мусью Жан, очень ярко расписывал жизнь на своей родине, во Франции. Только сам почему-то брил бороды в Москве. Ну, это как кому. По Сеньке шапка, по Федоту колпак.
В крепости Егор довольно быстро обзавёлся нужными знакомствами, связями, прознал ходы-выходы в местах, где к рукам могла прилипнуть копейка. И, в общем-то, неплохо жил.
Со своим теперешним хозяином Барятинским он познакомился на ямской станции в опасное для себя время. Будучи на «татебных гастролях» в одном из южных городков, он увидел в местном театрике, как на бенефисе примадонны богатый пароходчик подарил ей диадему, украшенную драгоценными камнями. Она украшние не спрятала, не заложила, а надевала на сцену, когда играла знатных дам. Егор, убедившись в наличии диадемы, решил её похитить. Он предложил театру свои услуги в качестве парикмахера и перед спектаклем причёсывал капризных актрис и актёров, мыл и завивал их парики.
Укладывая волосы примадонне, он запомнил, какой она открывала ящичек туалета, доставая драгоценный убор. Он посмеялся про себя: «Если она не унесёт домой, будет дура!»
Для него было нехитрым делом этим же вечером, когда все уехали в трактир на ужин, проникнуть в уборную актрисы и вскрыть ящик. Странствуя на перекладных, он умело заметал следы, пока не оказался на той станции. И предложение Барятинского о службе для него явилось милостью Божией.
А вот, наконец, и он!
– Андрей Ильич, дозвольте прогуляться.
– Барин какой, прогуляться ему, – усмехнулся ехидно Евтеич.
– Что ж, голубчик, ты мне не нужен. Иди!
Егор сунул в карман небольшой узелок и вышел на улицу. Его путь лежал в Нор-Нахичеван, городок в двух верстах от крепости.
На улице было по-весеннему тепло. Лёгкий ветерок обвевал лицо. Идти было приятно, и он не спешил, словно действительно прогуливался.
Когда на солнце засверкали позолоченные купола армянского храма, извлёк из кармана взятый узелок. В нём оказался тёмный парик. Егор ловко надел его, распушил усы и бакенбарды, и когда вошёл в городок, уже мало чем отличался от большинства его жителей.
Городок представился ему богатым и многолюдным. Магазины и лавки наполнены прекрасными шёлковыми тканями и разными восточными товарами. Ровненько выстроились вдоль улицы крепкие каменные здания. Своеобычны одеяния жителей: не на турецкие, не на русские одежды не похожи. Егор отметил про себя также дикость местных женщин. Он не увидел ни одного их лица. Лишь вскользь заметил огромные чёрные косы, уложенные венцом на голове, и услышал шуршанье шёлкового платья.
Кто она? Девица, женщина, старуха? Тихо, скромно мелькнёт силуэт и исчезнет.
«Город какой-то сказочный, нерусский», – подумал он, и, пройдя главную улицу с конторами и магазинами, свернул в проулок.
Здесь и дома ниже и люди одеты проще. Перед дворами гуляют куры, блеют на привязи овцы. Егор отсчитал, как было указано Канашкиным, четвёртый от угла дом и постучал в дверь.
– Открыто, – глухо прокричали из лавки.
Егор ткнул рукой тяжёлую дверь.
– Ветер дверь закрывает, подождите, сейчас её подопру.
Хозяин, низкорослый, синеглазый армянин лет под сорок, по-русски говорил неплохо. «Видно, много имел дел с нашим братом», – подумал Егор.
– Ты Арам?
Лавочник заинтересованно кивнул.
– Из крепости я, от квартирмейстера Канашкина. Имею товар: полотно выбеленное, но с изъянцем. Если возьмёшь всё, отдам дешевле.
– Посмотреть надо.
– А что его смотреть! Из ста аршин – только два-три с гнильцой, Арам, а цена всего на треть меньше от стоимости первосортного товара.
– Ты сам сказал «с гнильцой», давай за полцены…
– Не могу, товар не мой, как ты понимаешь.
– Не знаю. Я полотна не видел. Нет, не нужен мне такой заглазный товар, – Арам отвернулся и сделал вид, что продолжает раскладывать мануфактуру по полкам.
Егор понял, что пришло время сбавить цену.
– Недосуг мне обращаться к другим лавочникам. Пора идти. Уступлю тебе, так и быть. Полушку!? Как? По рукам?
Лавочник молчал, сосредоточенно перебирая рулоны ткани.
– Ладно, поищу другого хозяина, более сговорчивого, за этим не станет, - спокойно проговорил Егор и картинно направился к выходу из лавки.
– Хорошо, по рукам, – без особой охоты согласился купец.
Договорились перевозить товар ночью.
– Подъедете с экипажем к складу у таможни, сзади, с чёрных ворот. Канашкин сам встретит и поможет погрузить полотно, – наставлял Арама Егор, – с ним окончательно рассчитаешься. А мне задаток сейчас давай!
Получив деньги, Егор, посвистывая, прогулялся по Нахичевану, и домой вернулся только к вечеру.
По окончанию этого дела Егор получил меньше, чем ожидал. Но спорить с квартирмейстером не стал: боялся огласки. Всё равно его мошна стала тяжелее, а мечта ближе.
[1]. Квартирьер отвечает за обеспечение полка всеми материальными средствами, жильём.
[2].В царствование императрицы Екатерины II на Дону поселились армяне, устроившие свой город Нахичевань. Через них казаки торговали с Крымом, Турцией и Персией.