Аз воздам

Он не был святым. Даже близко. Не был и героем. Просто человек, живущий на краю деревни, в доме, где окна смотрят в болото, а крыша чуть съехала набекрень — как шапка у старика, давно забившего на приличия. Дом был его, но не по праву наследства — по усталому выбору. Куплен по дешёвке, потому что никому не нужен. И он был никому не нужен. Так совпало.

Жизнь его шла ровно, как сновидение без резких пробуждений. Утром — чай в жестяной кружке, в обед — что найдётся, вечером — болото по ту сторону стекла. Оно там было всегда: весной — с лягушками и влажным запахом гниющей травы, летом — с белыми облаками, отражёнными в чёрной воде, осенью — с дымом, зимой — со следами лисы. Он знал это болото лучше, чем знал себя.

Он был не беден и не богат, не весел и не печален, и вообще — не особо склонен к большим амплитудам. Иногда, правда, жизнь давала под дых: смерть сестры, разлад с другом, случайный диагноз, который потом не подтвердился, но запомнился. Он принимал это почти с интересом.
— А вот и новая боль, — говорил он, будто врач, берущий на пробу незнакомое лекарство. — Ну-ка, посмотрим, что ты за зверь.

Однажды он, не желая никому доказать ничего, просто решил пройти через болото. Не в прямом смысле — не в сапогах и не с палкой. А пройти — внутри. Посмотреть на то, что в нём, кроме воды.
Он вышел в сером свитере, без часов, без телефона. Был конец сентября, день похож на старую плёнку: всё чуть смазано, но всё видно. И он шёл.

Скользил по кочкам, путался в траве, проваливался в вязкую жижу, падал, вставал, снова падал. Ни с кем не спорил, ничего не доказывал. Просто шёл — и в какой-то момент оступился так, что рука вонзилась в мох, грудь опёрлась на холодную кочку. Он замер. Не от боли. От узнавания.

— Ага, — выдохнул он. — Вот ты где. Я.

Он вдруг понял, что всё, что считал жизнью, было не стремлением, не бегом и не борьбой. А вниманием. Спокойным, неосуждающим. Жизнь не требовала от него объяснений — она просто шла сквозь него, как вода сквозь осоку.

Он лежал, глядя в серое небо, и шепнул:
— За что? — и сразу же ответил:
— Аз воздам.

Не бог. Не мир. Не болото. А он сам. Себе. Воздаст — не наградой, а согласием. Принятием. Терпением.
Своим правом жить — спокойно, честно, без побед, но с удивлением, насколько разной может быть одна и та же боль.

И той ночью ему снился сон. Простой. Как жизнь.