04

сегодня,

При всём своём нежелании, Персонажу пришлось влиться в этот людской поток.
Люди шли вперёд — она тоже шла вперёд.
Люди останавливались — она тоже останавливалась, потому что было некуда идти: впереди — широкая спина какого-то «крутого», слева бабуська с костылём, справа — подростки в небольшом детском матовом облаке, а сзади дышали в затылок люди-люди-люди....

Персонаж физически почувствовала, что её сознание изменяется, утрачивая то, что принадлежало только ей, и наполняется монотонным шумом, гарью выхлопов, тусклым солнечным светом, случайными фразами...
Людской поток остановился перед переходом на другую сторону дороги, и Персонажу неожиданно стал интересен непрерывный поток безликих машин, она также, как и все, возмущалась тем, что кто-то неправильно жмёт кнопку на ящичке под светофором, она, как все, в нетерпении переминалась с ноги на ногу, хоть ей некуда было спешить...
Первые собственные мысли появились в её сознании только на ДРУГОЙ стороне дороги, когда она, наконец-таки вырвавшись из людского потока, направилась в ДРУГУЮ сторону.
Это были уже совсем ДРУГИЕ мысли.

Почему они все такие одинаковые?—
Потому что у всех ДНК — одни и теже.
Они различают себя по полам, цветам шерсти, габаритам, но для меня всё это никогда не имело значения: я всюду вижу одну и туже матрицу, однообразное движение веществ по кишечнику, одинаковые хаотические разряды в клетках тел и, неотличимые друг от друга, невидимые хвосты.
Индивидуальность - это крылья под свитером, острые клешни, скрытые толстыми перчатками, и третий глаз, который видит всё даже через плотную бандану.—
Мы не были похожи друг на друга.

Взгляд Персонажа притягивал клочок неба между крышами высотных домов.—
Она шла не глядя на дорогу и ждала, когда по этому клочку пролетит хоть одна птица.—
Каждый день она загадывала желание — если птица пролетит, то сегодня всё будет хорошо.
Но птиц здесь давно никто не видел.

Одиночество сутками среди толп таких же одиноких существ — когда упадёшь на улице прямо на дороге, а по тебе, не замечая тебя, будут ходить взад-вперёд другие одиночества, до тех пор пока не втопчут в асфальт, так что дворник не сможет отскрести лопатой.

Сколько таких, забросанных мусором, «рисунков на асфальте» видели мои туфельки?—
Глаза этого привычно не замечают, потому что смотрят, как обходить ямы, и — чтобы сверху на голову ничего не свалилось.—
Кака разница в городе — что лежит под ногами?—
Мусор лежит — перешагни и иди дальше туда, куда идёшь!
А мусор дворники уберут... если смогут.

Бывает и по-другому, но мне давно уже даже сны об этом не снятся; а память исказила всё до неузнаваемости, и теперь мне самой кажется, что ничего другого никогда и не было.—
Всегда стоял здесь этот поблёкший полуразвалившийся город, и всегда здесь сновали между домами одинокие существа, обходя кучи мусора и шарахаясь друг от друга.

Если подумать, жизнь всегда была лишь внутри меня, внутри слабых электрических разрядов — моих мыслей.—
А то, что снаружи — призрачная серая галлюцинация, которая непрерывно изменяется в течении дня, как и положено бреду.-
Дома меняют высоту, количество этажей, а иногда исчезают, превращаясь в торговые центры и заросшие ракитами свалки.

Поэтому равновесие между реальностью и бредом — это когда живёшь, двигаясь, словно сомнабула туда, куда все, что-то ешь, что-то пьёшь, изредка спишь (если окружающие не мешают) и не поднимаешь в небо глаз, чтобы не ныли под свитером, ослабевшие от неподвижности, крылья.

Персонаж вернулась домой, начистила картошки и освободила мне место на кухне — в зале она сняла с полок какой–то романчик и как кошка свернулась на кресле у окна.
Я закончила готовить ужин и ушла в спальню перебирать детскую одежду и писать эти листочки.

Пришёл с работы муж, прошёл мимо Персонажа, не заметив её, бросил в комнате свитер и чуть не бегом устремился на кухню.—
Хлопнула дверь холодильника, загремели крышки сковородок и кастрюль...
Что там с ними — интересно — на этой работе делают, что он к вечеру ни о чём, кроме еды, думать не может?!—
Я же ему каждое утро с собой целую сумку всякого собираю — этого и на двоих хватать должно...

Вслед за мужем влетели дети.
Вытаращились на Персонажа: «Здрасьти, тётя!» (подумали, что она — моя сестра)
Быстро погремели чем-то на кухне и засели в свой комнате за компьютер.—
Квартира наполнилась лязгом металла, криками возмущённых чудовищ и стрельбой.—
Мне в ноздри ворвался запах горелой солярки и — ещё какая–то дрянь; но это, видимо, в форточку надувало со двора.

Персонаж свернулась в кресле и читала романчик, ни на что не обращая внимания.
Я весь день волновалась — как её примут мои...
Приняли нормально — не заметили.
Я тоже успокоилась и легла дремать.—
Спать, вообще–то, было рано, но я за этот день морально переутомилась.