Александр(а) Невский

(шутка)

 

– Легко найти мужеподобную женщину, но надо, чтобы она была ещё и привлекательна, – говорил кинорежиссёр Шеин своему помощнику Оскару. – Во всей истории кинематографа я знаю не больше пяти таких женщин – во главе, конечно же, с непревзойдённой Марлен Дитрих.

– А как же «Гусарская баллада»? Голубкина там очень хороша в роли корнета, – возразил Оскар.

–– Да, но это всё же симпатичная девушка, а не корнет, и если мы видим это, то как мог не заметить поручик Ржевский, большой знаток женщин? – снисходительно улыбнулся Шеин. – Настоящая кавалерист-девица, Надежда Дурова, была действительно мужеподобна, и когда уже после войны она ходила в мужском сюртуке, её в самом деле принимали за мужчину. Вот такая артистка нам и нужна: с шармом Марлен Дитрих и достоверностью Надежды Дуровой. Помимо того, она должна отлично ездить на лошади и владеть кое-какими боевыми искусствами, ведь ей предстоит сниматься и в батальных сценах.

– Поэтому мы выбрали этих трёх на кастинге, – сказал Оскар. – Вы сами их одобрили.

– Одобрил, – согласился Шеин, – но надо посмотреть поближе. Зови первую…

– Вы у нас… – Шеин стал перелистывать папку с фотографиями, когда девушка вошла в студию. – Вы у нас…

– Ксения, – представилась девушка.

– Ах, да, нашёл! – Шеин вытащил нужное фото. – Итак, Ксюша, вы хотите сниматься в нашем фильме. Вам известно, что вам придётся скакать на лошади, сражаться мечом и копьём? Вы сможете?

– У меня есть опыт: я снималась в фильме «Рязань. 1237 год» в роли одной из горожанок, я сражалась на стенах города с воинами хана Батыя, – ответила Ксения.

–  Прекрасно, прекрасно, – сказал Шеин. – Неплохой фильм; в нашем тоже, кстати, есть хан Батый, он один из основных персонажей. Однако у нас вам нужно будет показать искусство перевоплощения: вы будете играть женщину, которая одевается и ведёт себя как мужчина. Сможете?

– Я профессиональная актриса, нас учили перевоплощению, – с готовностью ответила Ксения.

– Ах, так! – воскликнул Шеин. – Замечательно, давайте попробуем… Скажите: «Кто с мечом к нам придёт, от меча и погибнет! На том стояла и стоять будет Русская земля».

– Кто с мечом к нам придёт, от меча и погибнет! На том стояла и стоять будет Русская земля, – повторила Ксения низким голосом, вскинув голову и выпятив грудь.

– Н-да….– протянул Шеин. – Что же, спасибо, Ксюша, что пришли к нам. Ваше досье у нас есть; мы известим, когда будем готовы пригласить вас на роль.

– Вам спасибо, – с натянутой улыбкой Ксения вышла из студии.

– Видишь? – обратился Шеин к Оскару. – Внешние данные вроде бы ничего, но актёрское мастерство ниже плинтуса, даже для сельской самодеятельности не сгодится. Впрочем, теперь большинство актёров такие… Ладно, зови следующую… Вы Виктория? – сказал он второй девушке, вошедшей в студию. – Замечательно, Викуся, вы знаете, что от вас требуется?

– Знаю, – ответила девушка с обольстительной улыбкой.

– Гм-гм! – откашлялся Шеин. – В нашем фильме вы должны будете сыграть женщину, которая переодевается мужчиной, сражается в боях, но у неё есть и тайная любовь.

– К другой женщине? – спросила Вика.

– Нет, отчего вы так решили? – слегка смутился Шеин. – Любовь к мужчине, но тайная.

– И постельные сцены будут? – оживилась Вика.

– Постельных сцен не будет, это чувство скрыто глубоко внутри, – пояснил Шеин.

– Жалко, постельные сцены у меня классно получаются, – Вика облизнула губы, глядя на Шеина.

– Спасибо, Викуся, – поспешно сказал он. – Мы сообщим вам, когда примем решение.

– Я буду очень ждать, – со значением произнесла она, направляясь к выходу.

– Фу-у! – Шеин вытер пот со лба. – Горячая штучка, но не подойдёт: у нас же не эротическая картина… Следующую зови.

– Вы – Маша? – спросил он третью девушку. – Замечательно, замечательно… Опыт съёмок в батальных сценах имеете?

– Да, я снималась в фильме «Подвиг Воронежа», играла роль девушки-снайпера, – ответила Маша.

– То-то я гляжу, лицо знакомое! – обрадовался Шеин. – У вас отлично получилась эта роль, она запомнилась. Но в нашем фильме вам надо будет сменить гимнастёрку на кольчугу, а винтовку – на меч. А вместо «виллиса» вас будет возить горячий конь, – справитесь?

– Я два года занималась в конной школе, а ещё участвовала в исторических реконструкциях, – кивнула Маша.

– Да?! Ну, совсем молодец! – всплеснул руками Шеин. – Однако вам придётся играть и лирические сцены; сможете изобразить скрытую, но бурную страсть? Посмотрите-ка на моего помощника так, будто вы его сильно любите, но не смеете в этом признаться…

Маша бросила на Оскара взгляд, полный невыразимой любви; на глазах у девушки показались слёзы.

– Бесподобно! – восхитился Шеин. – Остаётся последнее: вы – женщина, изображающая мужчину, крупного государственного деятеля. Представьте себе, что этот стул – ваш трон; вы сидите на нём и слушаете иностранных послов, посланцев самого папы римского. Они уговаривают вас изменить православию и ввести на Руси католичество; вы никогда на это не пойдёте, но и обидеть послов нельзя. Покажите, без слов, вашу непреклонную волю защитить русскую веру и обычаи.

Маша уселась на стул в позе, похожей на иконописную; лицо её приняло важное и твёрдое выражение.

– Гениально! Вы органичны, как кошка! Завтра же снимем настоящие пробы и утвердим  на роль! – закричал Шеин. – И скорее начнём свою картину, продюсеры торопят…

– Да, да, пора начинать, – подтвердил Оскар.

– Спасибо, – грудным голосом проговорила Маша и направилась к выходу.

– Наконец-то нашли нашу Марлен Дитрих, жемчужное зерно в куче навоза, – потёр руки Шеин. – Ну-с, давай ещё раз глянем, что насочинял сценарист…

***

– Чёртов халтурщик! – ругался Шеин, пролистывая сценарий. – Для телевидения пишет, для всяких ток-шоу, типа «Суд идёт». Но для фильма мог бы и получше постараться: как-то всё плоско, банально, натянуто – мыльная опера, да и только! Вот, например: главная героиня, Александра, решила выдать себя за мужчину, потому что её отец князь Ярослав стар, а брат Андрей эгоистичен и не желает заботиться о защите Руси. Александра же отлично владеет военным искусством, склонность к которому имела с детства: фильм как раз и начнётся с эпизодов, где она девочкой проходит обучение ратному делу под руководством княжеского дружинника, опытного воина.

Ладно, пусть, хотя такое уже сто раз было, но к чему эти длинные диалоги о том, что она хотела бы быть обыкновенной девочкой, играть в куклы, ловить бабочек, но долг зовёт её к подвигам во имя Отечества? В «Гусарской балладе» была чудесная песенка «Спи, моя Светлана», когда Шурочка обращалась к своей кукле, уходя на войну, а мы какую песню тут поставим? От нашего композитора шедевров ждать не приходится – благо, что за свои бессмертные творения миллионы не просит…

Нет, эти диалоги сокращаем: больше действия, меньше слов – в конце концов, мы же снимаем исторический боевик!.. В сценах битв на Неве и Чудском озере диалоги также урезаем по максимуму, зато больше моментов самих сражений: Александра должна биться у нас, как Жанна д’Арк, побивая врагов целыми пачками!..

Совсем слабая лирическая часть, – продолжал Шеин. – За что, спрашивается, Александра полюбила Батыя? Из сценария ничего не понятно: приехала к нему, увидела и полюбила, – вот и всё! Не убедительно! Надо показать правдоподобно, с чувствами, с переживаниями, чтобы видна была настоящая любовь. А за что любит, это отдельный вопрос, на который мы должны дать ответ, понятный зрителям.

– Хорошие девочки часто любят плохих мальчиков, – сказал Оскар.

– Красавица и чудовище? Испытанный приём, может прокатить… – призадумался Шеин. – Но нет, этого будет мало, – встряхнулся он в следующую минуту. – Не убедительно, не убедительно! Что же она, вот так вот взяла да и полюбила Батыя за то, что он плохой: Русь разорил, города пожёг, людей поубивал и прочее? Тогда надо предположить, что в нашем Александре… тьфу, то есть в нашей Александре есть  сатанинское начало. Эдак мы в хоррор уйдём, но у нас-то фильм иной! Малость покопаться в психологии не помешает, зрители это любят, однако без жути и заумности… Что же делать, что делать?..

– А может быть, Батый напоминает ей отца? В каком-то фильме было такое: девушка сошлась с мужчиной, потому что он напоминал ей отца, – сказал Оскар.

– Молодец! – Шеин хлопнул его по плечу. – То что надо! Ну, конечно, Батый напоминает Александре отца!  Он такой же суровый на вид, но добрый в глубине души; он очень глубокий, содержательный, чуткий, внешне жёсткий, но отзывчивый. Таким Александра видит Батыя, и таким она его полюбила, но беда в том, что она вынуждена скрывать свою любовь. Женщина не может быть полноправной союзницей великого ордынского государства, но Александре необходим этот союз для защиты Руси от притязаний Запада. Накрыться ордынском щитом – вот задача Александры, и это же вызывает у неё дополнительные переживания, ведь её женская натура требует своего, и щит Батыя на подсознательном уровне воспринимается Александрой как символ мужского внимания и заботы, то есть того, что больше всего нужно женщине. Как бы она хотела прильнуть к Батыю, склонить голову ему на плечо, услышать ласковые слова, но это невозможно, – отсюда все её мучения.

– Неподражаемо, – с неподдельным восхищением сказал Оскар. – Вы великий режиссёр.

– Ну, не надо петь мне дифирамбы, я ведь ещё не снял этот фильм, – усмехнулся  Шеин. – Давай теперь внесём психологизм в образ Батыя. Я думаю, что изюминкой должно стать подозрение, что Александра – не мужчина, и одновременно всё возрастающая симпатия к ней. Он видит перед собой прекрасного юношу, крепкого, хорошо сложенного, умного, но что-то беспокоит Батыя: он чувствует неладное. Здесь мы применим сюжетный ход из «Василисы Микулишны»: в сценарии его нет, но мы вставим. Переодевшись мужчиной, чтобы спасти своего любимого мужа, Василиса должна была доказывать, что она настоящий богатырь: сражалась на поединке, охотилась наравне с мужчинами и так далее. У нас Батый будет предлагать Александре всё это, чтобы рассеять свои сомнения, и она отлично со всем справится. Но сомнения у Батыя останутся, и он начнёт, в свою очередь, мучится, потому что Александр ему очень нравится.