Высокое искусство.
Игорь Аркадьевич в узком кругу слыл знатоком современного искусства. Ни одна более-менее значимая выставка художников-дадаистов не проходила без его участия. Заняв в своё время пустующую нишу критиков в этом направлении, умеющий высокопарно излагать и давать оценку происходящему паноптикуму, он чувствовал себя гвоздём бомонда. Его аудитория – это чаще всего небедная, безумно ожиревшая от развлечений публика, нервные тощие дамы непонятного возраста с трясущимися левретками на руках и их покорные упитанные спутники с печатью ума на лицах.
Ещё на заре своего становления почётным завсегдатаем он готовился к такого рода событиям, приходя заранее оглядеть экспонаты и быть готовым к озвучиванию происходящего, но со временем это стало, как он посчитал, лишним, чтобы нести слово блудную пургу, в которой он здорово поднаторел. Тем более его лёгкое опоздание, как он считал, придавало ему весу и значимости. Разбодяжив такой свой личный бизнес, он позволял себе не бедствовать, да и на самих выставках не отказывал себе пропустить несколько фужерчиков, апеллируя лёгкими, но в неограниченном количестве, закусками.
Очередная выставка проходила в арендованном устроителями торговом центре с огромными витринными окнами. Всё было готово к открытию. Для музыкального сопровождения были приглашены ряженые кришнаиты, создающие и как нельзя кстати дополняющие антураж мероприятия.
У Игоря Аркадьевича было правило – получить с устроителя вперёд. Ища того в залах, он наткнулся, как ему показалось, на интересную девушку, разглядывающую инсталляцию. «Не, она явно хороша», – подумал он о девушке. Подойдя ближе, подперев жиденькую бородку рукой, принял позу умного созерцателя.
После недолгого молчания изрёк:
– Ну, как вам?
Девушка, резко взглянув на него, призналась:
– Ой, знаете, я ничего в этом не понимаю.
– Ну, не суждено, – обрадовался Аркадиевич в предвкушении знакомства.
Расправив души павлиний хвост, глядя на композицию, стал с присущим ему вдохновением описывать экспонат:
– Необходимо смотреть своим внутренним миром, глаза, уши, нос – лишь инструмент для передачи информации. Воспитывая в себе тонкость восприятия, они позволят нам заглянуть в таинство высокого искусства. Открыв в себе эти видения, мы в данной инсталляции можем разглядеть некую сущность, которая отсылает нас в мифологию, тем более видите как подсказку эту вязь литер, а ведь это не что иное, как Прометей и Кебхут, как вечный огонь мужского импульса и его охлаждающей пыл чистой воды женщины. Так же и цвет этому вторит: красный – как олицетворение пылкости, и прозрачное стекло – как чистоты помыслов. И даже то, что эти боги из разных мифологий, разница в материалах и цветовых решениях, лишь подчёркивает, что здесь происходит связь. А это и есть единство мужского и женского начала.
Собрав уже немалую группу слушателей, взяв у проходящего стюарда бокал коньячку себе и бокал шампанского визави, Аркадиевича несло.
– И то, что мы не видим бейджика на этом великолепном произведении, лишь подчёркивает ничтожность автора перед высшими формами бытия нашего существования, перед его Величеством – Искусством!
Проходящий мимо хозяин выставки, вначале тоже заслушавшись Игорька, подманил его.
– Игорёк, ну-ка дыхни, что ты несёшь? Это же просто пожарный кран, ПК! Какой Прометей, какая Кебхут?
Оставшись в одиночестве, галерист, почесав репу, подумал: «Не, а что? Надо, наверное, просто повесить бейдж на это произведение».
