Вечер в городке Козельск был сырым и холодным. Осенний ветер гнал по мостовой опавшие листья, а фонари, заправленные слабыми магическими кристаллами, некоторые из которых было давно пора сменить, едва разгоняли тьму. Участковый пристав Козельского отдела полиции Егор Степанович Платонов, поправляя башлык и чуть пригибаясь на ветру, шагал к переулку за «Весёлой вдовой» — местным публичным домом, где час назад нашли труп. Городовой старшего разряда Васька Бешмет, грузный, пожилой уже мужчина, семенил следом, пыхтя от спешки.
— Егор Степаныч, говорят, там боярин! — Васька понизил голос, и оглянулся опасливо по сторонам, будто кто-то мог подслушать. — Ну, или бывший боярин. Перстень-то пропал, а след на пальце остался.
— Не трепись, Василий, — буркнул Платонов. — Боярин, не боярин — разберёмся. Главное, не ори на всю улицу.
- Да я чо, господин участковый пристав?! Я ничо… - тут же принялся оправдываться Бешмет.
Егор был из простолюдинов, без капли магии в крови. В Козельске, где хватало, людей с родовым перстнем или хотя бы слухами о далёком магическом предке, он был чужаком. Но за десять лет службы в полиции, куда поступил после службы унтером в гвардейской армейской части, Егор не только выслужился в участкового пристава, но и выработал чутьё, которое стоило иных чар. Он не доверял ни дворянским интригам, ни магическим штучкам, полагаясь на логику и верный револьвер, заряженный макрами.
У калитки заднего забора «Весёлой вдовы» уже толпились зеваки. Два фонаря с макрами тускло освещали тело, лежащее на сырой земле. Мужчина лет сорока, в добротном сюртуке, с аккуратно подстриженной бородкой. Лицо бледное, глаза закрыты, будто он просто прилёг отдохнуть. Но смерть не скроешь — она оставляет на лице особый след, который Егор узнавал с первого взгляда.
— Разойдись! — рявкнул Васька, расталкивая любопытных. К нему присоединились два других городовых, бывших к тому времени на место происшествия, оттесняя зевак в стороны. Платонов поморщился. Вот ведь не могли сразу не подпускать никого к месту, а не ждать его, а теперь вот орут. Егор присел рядом с телом, внимательно осматривая. На правой руке, на безымянном пальце, виднелся бледный след — кожа там была светлее, словно перстень носили годами. Самого кольца не было. В кармане сюртука — бумажник с сотней рублей и двумя средними макрами, каждый из которых стоил больше, чем жалование участкового пристава за месяц. Документов не нашли.
— Не ограбление, — пробормотал Егор, разглядывая макры. Кристаллы слабо мерцали, будто заряжались от воздуха. — Деньги и камни на месте. А вот перстень умыкнули. Или он сам его снял.
— Как это — сам? — вновь оказавшийся рядом Васька округлил глаза. — Родовой перстень, он же к хозяину привязан! Не продашь, не потеряешь. Разве что глава рода отберёт… или смерть.
Егор кивнул, задумчиво потирая подбородок. Перстень — это не просто украшение. Это сила рода, дар первопредка. Потерять его — всё равно что лишиться души. Но если кольцо пропало, а деньги и макры остались, то дело пахло чем-то личным. Да и никто в своём уме, с трезвой головой с чужим перстнем связываться не станет. Отследить его даже самый слабенький маг может…
— Кто нашёл тело? — спросил Егор, поднимаясь.
— Да Лизка, из «Вдовы», — отозвался Васька. — Говорит, вышла покурить, за калитку, а тут он лежит. Чуть в обморок не хлопнулась. Но я так думаю что про «покурить» это она брешет! Клиентов не иначе высматривала, курва!
Егор бросил взгляд на публичный дом. Окна светились красноватым светом, изнутри доносилась музыка и смех. «Весёлая вдова» была местом, где дворяне и разночинцы из тех, кто посостоятельней, забывали о сословиях, но не о деньгах. Хозяйка заведения, мадам Ксения, славилась умением хранить секреты клиентов. Но Егор знал, что за несколько рублей и грозный взгляд она становилась разговорчивее.
— Зови Лизку, — велел он. — И мадам заодно кликни.
Вскоре перед Егором Степановичем стояла Лизка — худенькая, привлекательная девушка с растрёпанными волосами и красными от слёз глазами. Рядом — мадам Ксения, пышная дама в платье с глубоким декольте, с накинутой на плечи тёплой шалью и удушливо пахнущая дорогими духами. Егор сразу заметил её перстень с изображением лисицы — слабый род, но хитрости ей не занимать. Хм… Не самое почётное занятие для дворянки, даже захудалой – содержать дом терпимости, но да что не запрещено, то разрешено, а людские пересуды… Не зря говорят: «Стыд не дым, глаза не ест».
— Лизавета, расскажи, что видела, — начал Егор, глядя девушке в глаза.
— Да я… вышла на задний двор, а он там… лежит, — Лизка всхлипнула. — я поперву думала, можа пьяный, а как подошла, сразу поняла – упокойник! Не трогала ничего, клянусь! Только закричала.
— Он был клиентом? — спросил строго Егор.
Лизка замялась, бросив исподволь взгляд на мадам. Та чуть заметно кивнула.
— Был, — тихо сказала девушка. — Звали его… вроде бы Алексей Петрович. Фамилию… Кто ж у нас фамилию то сказывает?! Приезжал, не раз, всегда щедрый. Но сегодня его у нас не было.
— Щедрый, говоришь? — Егор прищурился. — А с кем он тут время проводил?
— С Веркой, — буркнула Лизка, всем своим видом, даже против воли, показывая, что не одобряет выбор покойного, мол, и получше тут имеются, — Она его любимицей была.
Мадам Ксения кашлянула, привлекая внимание.
— Господин пристав, мои девочки не при делах, — сказала она твёрдо. — Алексей был приезжий, из Москвы, кажется. Дворянин, но не из сильных. Перстень у него был с волком, это я точно помню. А что до Веры… она сегодня не в духе, дома осталась. Вы ж понимаете, Егор Степанович, наше заведение в городе лучшее, мы за свою репутацию отвечаем!
Егор кивнул, записывая в блокнот. Волк — символ силы и независимости. Не самый могущественный тотем, но и не слабый. Если перстень пропал, это могло означать, что кто-то из рода отобрал его… или что-то пошло не так.
— Где живёт Вера? — спросил он.
Мадам неохотно дала адрес — маленький домик на окраине. Егор дал указание везти труп в мертвецкую при городской больницу и отправил Ваську за врачом, чтоб тот срочно осмотрел тело, а сам направился к Вере.
Он уже садился в пролётку, ехать к Верке, когда подошла мадам Ксения.
- Алексей Петрович был скрытный, господин пристав, но в Козельске мало что укроешь от лисьего нюха, - и выдержав многозначительную паузу добавила, - он явно приезжал в наше захолустье не ради моей «Весёлой вдовы»… Но вы заходите как ни будь, Егор Степанович, не по службе, всегда буду рада вас видеть!
Дом Веры оказался явно знавал лучшие времена и едва держался на честном слове. Дверь открыла молодая женщина с усталым лицом и растрёпанными русыми волосами. На пальце — дешёвое кольцо, не магическое, а простенькое, серебряное. Простолюдинка.
— Вера? — Егор взял под козырёк фирменной фуражки — Участковый пристав Платонов. Надо поговорить.
Она кивнула, пропуская его внутрь: - Да, входите, Егор Степанович, кто ж вас не знает?
В комнате пахло сыростью и дешёвым вином. На столе стояла пустая бутылка, рядом — платок, мокрый от слёз.
— Слышала про Алексея Петровича? — начал Егор, внимательно следя за её реакцией.
Вера вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.
— Слышала, — тихо сказала она. — Лизка, егоза, прибегала, рассказала уже. Жалко его.
— Ты с ним была близка? — Егор, придерживая саблю, сел напротив, не сводя с неё глаз.
— Близка? — Вера горько усмехнулась. — Вот ведь находите как спросить?! Да он был клиентом, господин пристав. Щедрым, добрым. Говорил, бывало, мол я ему напоминаю кого-то из юности его. Но я для него — просто забава.
— А ты что к нему чувствовала? — Егор заметил, как её пальцы сжали платок.
— Да какая разница? — Вера резко подняла взгляд. — Он дворянин, я никто. У него перстень, магия, род. А у меня — ничего. Но он… он обещал, что заберёт меня. Говорил, что женится, что его род не против. А потом…
Она замолчала, и Егор понял, что попал в точку.
— А потом что? — мягко, но настойчиво спросил он, положа руку ей на ладонь.
— А потом я узнала, что он лгал, — Вера сжала кулаки. — Вчера видела его с другой. С какой-то дворянкой, в дорогом платье, с перстнем. Они смеялись, обнимались. А он мне клялся, что я одна…
Егор Степанович молчал, давая ей выговориться. А Веру уже было не остановить, и её голос дрожал от гнева:
— Я пошла за ним. Они с той дамой расстались у гостиницы «Снегирь», а я всё шла… Хотела выяснить. Он по дороге в трактир к Пантелеймону заглянул, через полчаса вышел уже пьян, шёл к «Вдове». Я догнала, кричала, спрашивала, зачем он меня обманул. А он… он только смеялся. Сказал, что я дура, что дворянин никогда не женится на простолюдинке. И тогда…
Она замолчала, глядя в пол. Егор Степанович почувствовал, как по спине пробежал холодок.
— Что ты сделала, Вера? — спросил он тихо.
— Я не хотела… — прошептала она. — Ударила его. По лицу, сильно. Он упал, ударился головой о камень. Я испугалась, побежала домой. А перстень… он сам слетел с его пальца, когда он упал. Я подобрала, хотела вернуть, но… не смогла. Дура! Спрятала.
Егор вздохнул. Всё сходилось. Врач позже подтвердил: смерть от удара головой о булыжник. Не убийство, а несчастный случай. Но перстень… Перстень — это ключ. Если он «отпочковался» от рода, значит, Алексей был либо изгнан, либо мёртв. И Вера, сама того не зная, держала в руках частицу магии, которая ей не принадлежала.
— Где перстень? — спросил Егор.
Вера молча достала из-под подушки маленькую шкатулку. Внутри лежало кольцо с выгравированной на каком-то тусклом камне головой волка. Оно было безжизненно, магия угасала — перстень уже не чувствовал хозяина.
- Что ж ты глупая наделала?! Али не знала, что перстень такой нигде не спрячешь? – осуждающе покачал головой Егор Степанович.
- Да как не знать, знала! Да помутилось всё в голове, словно в забытьи или в горячке была! – молодая женщина вновь заплакала, размазывая внешней стороной ладони слёзы по щекам, - что ж будет теперича Егор Степанович, неужто на каторгу? На Изнанку?!
[justify]Пристав сочувственно посмотрел на плачущую женщину, но промолчал тяжело