В одном из благословенных микрорайонов, где мусорные баки пахнут сильнее, чем местный шашлычный ларёк, и где каждый второй — то ли бизнесмен, то ли «представитель народа», ходил-бродил наш участковый. Капитан Эн Энович Энов. Мужчина он был чуть за сорок, но выглядел так, будто ему уже слегка за всё. Особенно за терпение.
Он носил форму, которая к концу дня казалась больше похожей на полотенце после бани: помятая, местами потёртая, с пятнышком от кофе и едва уловимым ароматом чеснока, исходящим прямо из души — или, точнее, изо рта. Откроешь его — и сразу понимаешь, что вчера капитан плотно ужинал дома. Семейная диета, как говорится.
Но вот что удивляло — алкоголя он не пил вообще. Ни капли. Ни водочки для груди, ни пивка на скамеечке. Никакого. Говорили даже, что однажды он случайно попробовал квас и вызвал скорую, подумав, что это начало белой горячки. Хотя врачи сказали — просто переборщил с чесноком.
Энов мечтал. О чём? О повышении. Хотел стать майором. А там, глядишь, и до пенсии недалеко. Пенсия для него звучала как симфония, как песня далёкой юности, как обещание тихой старости на даче, где вместо тревожных сообщений о подозрительном гражданине в подъезде будет лишь стрёкот сверчков и вопрос: «А почему картошка опять не полита?»
Работёнка у него была — как у верблюда в стеклянной мастерской. С одной стороны — иноземцы с ларьками хотят чаевых, с другой — начальство требует «работать в соцсетях». То есть теперь нужно было искать шпионов не в подворотнях, а в группах ВКонтакте. Представьте: капитан, сидя в своём кабинете, листает новости, комментарии и мысленно думает: «Это точно шпион… потому что написал “нибиру” через “и”».
А ещё повсюду камеры. Раньше ведь можно было пригласить кого-нибудь на чашечку кофе (с глазу на глаз, без лишних ушей), а теперь — раз! И ты в записи, и тебя уже проверяют, и если доходы превысят расходы — пиши, пропало. Тогда тебе не майор, а уголовное дело.
И вот, глядя на фото своего начальника — подтянутого, загорелого, с новой машиной и женой, которая явно не готовит с чесноком, — Шелест завидовал. Не злобно, не черной завистью, а спокойно, по-человечески. Как человек, который знает, что если бы его жена тоже делала маникюр и покупала французские духи, то, может быть, и зарплата бы у него была другая. Или хотя бы жизнь.
Но пока он продолжал ходить по району, проверять документы у тех, кто их не имеет, и ловить недовольных граждан — в основном в лице пенсионерки Л. С., которая каждый вторник писала жалобы в Минздрав на то, что в магазине не было её любимого йогурта.
Так и живёт наш капитан. Живёт, надеется и мечтает. О пенсии. О даче. О том, чтобы кто-нибудь наконец запретил чеснок.
Полицейский. Участковый. Мужчина чуть за сорок, звание капитан, мечтает стать майором и выйти на пенсию.