Всё началось с понедельничного марева, плывущего над раскалённым асфальтом. Виктор Сергеевич плыл по пустынной трассе, слушая радио. Бодрый голос диктора, словно сквозь вату, вещал гороскоп: «Вас ждёт неожиданность, связанная с транспортом и репродукцией!» Он лишь фыркнул, стряхивая пепел сигареты в приоткрытое окно, но слова, как навязчивый мотив, засели в голове. Трасса была вымершей – ни души. Даже вороны куда-то попрятались от июльского зноя. Виктор Сергеевич, человек педантичный, держал ровно 90 км/ч, как велел знак.
И тут, впереди, как мираж: одинокая женская фигура на обочине. Приближаясь, он разглядел молодую девушку. Не просто красивую, а ослепительно красивую, даже в придорожной пыли. Но лицо её было бледным, как мел, глаза – огромные, испуганные озера. Она отчаянно махала рукой, вся фигура кричала о помощи. Ну, конечно, Виктор Сергеевич – джентльмен до кончиков пальцев. Он плавно притормозил, распахнул дверь. «Спасибо», – прошептала она, вваливаясь на сиденье, и... хлопнулась в обморок. Выключилась. Точь-в-точь как смартфон с севшей батареей. Сердце Виктора Сергеевича ушло в пятки. Он вдавил педаль газа, и его старенькая «Лада» зарычала, несясь к спасительной вывеске «Больница», маячившей у съезда.
В приёмном покое он сдал бесчувственную ношу белым халатам, сам остался ждать в коридоре, пропахшем антисептиком и тревогой. Чувствовал себя нелепо, но было - надо. Через десять с вечностью, длившихся минут дверь распахнулась. Врач, усталый, но с искоркой в глазах, махнул ему: «Заходите!» В кабинете доктор расцвёл улыбкой во весь рот:
- Поздравляем! Вы скоро станете отцом! С нашими барышнями в положении такое случается, то в обморок, то на пирожные тянет.
Виктор Сергеевич заморгал так часто, что мог бы передать SOS азбукой Морзе:
- Я… я её впервые увидел час назад! На трассе!
- Тем не менее, – врач потряс листком, – тест на беременность – жирный плюс! Неопровержимый!
И в этот момент девушка на кушетке открыла глаза. Её взгляд упал на Виктора Сергеевича – не просто взгляд, а откровение, полное священной, непоколебимой уверенности:
– Это ты. Я… я точно помню…
Челюсть Виктора Сергеевича отвисла с таким громким щелчком, будто сломалась пружина. Минуту он был статуей, потом пришёл в себя, как от удара током:
- ДНК! Срочно тест ДНК! – прошипел Виктор Сергеевич.
Врач, пожимая плечами, согласился. Медсестра ловко ткнула в его палец иглой. Пробирку с алой каплей унесли в святая святых – лабораторию. Час ожидания в пластиковом кресле казался вечностью в чистилище. Наконец, его пригласил другой доктор – высокий, с седыми вихрами и жестами, как у дирижёра филармонии (белый халат поверх водолазки, шёлковый шарф небрежно повязан). Маэстро генетики. Голос его звучал, как виолончель, исполняющая похоронный марш:
– Уважаемый… Вы не можете быть отцом. Вы… – он поискал слова, – генетически бесплодны. Поздравляю? Или… соболезную? Дилемма.
Виктор Сергеевич сидел, словно его окатили ледяной водой. Смешно? Ужасно? Непонятно. Он встал, ноги ватные, мозг – сплошной белый шум. Добрел до машины, завёл её, и только гул мотора на трассе вернул ему подобие чувств. Дом. Надо домой! В салоне машины запахло пылью и страхом. В голове всплывали обрывки: фотки на холодильнике – улыбки, поход в зоопарк. Рисунки сына: «Моя семья» – папа с большими ушами. Его уши. Трое. Его детей. НАСТОЯЩИХ. ЖИВЫХ. РЕВУЩИХ по утрам. Он резко рванул ручник, машина встала как вкопанная. Стресс накатил не от чужого ребёнка, а от сомнения, ворвавшегося в самое сердце его истории. Его собственной жизни.
Виктор Сергеевич ворвался в дом, как снаряд. Человек, только что узнавший, что его жизнь – импровизация, сыгранная вслепую. В прихожей на него уставился старший сын, глаза – два экрана телевизора в режиме ожидания.
- Пап, ты где был? Ты же должен был забрать меня с карате! Тренер злился!
- Сынок, – голос Виктора Сергеевича предательски дрогнул, – я только что узнал… что я, возможно, бесплоден. И… кто ваш отец – загадка…
- А… – лицо сына озарилось догадкой, – это как «забыл про родительское собрание», только… навсегда?
- Да, тебе не понять, – прохрипел отец, чувствуя, как пол уходит из-под ног.
На кухне царила жена. Сидела за столом, как фельдмаршал перед картой сражения: кружка остывшего чая, крошки печенья, исписанный лист покупок и… гнев. Он висел в воздухе, густой, как смог. Её взгляд прожигал его насквозь, читая все: «Где шлялся?», «Опять задержался?», «Сейчас получишь сковородкой!» Пришлось выложить всё: девушка, трасса, обморок, больница, ДНК, приговор генетиков. Жена схватила сковородку (ту самую, чугунную, тяжёлую). БАМ! – она грохнула ею о стол, оставив вмятину в дереве. Хорошо, что не в его голове.
- Погоди! Ты говоришь – просто подвёз! А в итоге: больница, ДНК-тест и ты приезжаешь домой с… с философским кризисом?! Что за цирк?!
– Я не виноват! – взмолился он. – Она стояла одна! Махала так отчаянно… Вежливость! Я хотел быть вежливым!
– Вежливость? – жена фыркнула. – Подвёз девушку и тут же стал отцом? У тебя рекордные скорости, Виктор Сергеевич!
Семейный совет собрался стихийно. Все в гостиной. Средний пускал мыльные пузыри, которые лопались об люстру. Младшая усердно дорисовывала папе на фотографии в фотоальбоме пышные усы. Глава семьи, понурый, пытался втиснуть в сознание домочадцев невероятное: он непричастен! Врачи сказали – бесплоден! Значит… От кого все? Жена медленно подняла руку и потянулась к сковородке.
- Нет-нет! Я не сомневаюсь! – запищал Виктор Сергеевич, отпрянув. – Может, ошибка! Я вообще ничего не понимаю… Но я точно не отец той девушки! Я её впервые увидел! Она села и – бац! – отключилась!
- Пап, – старший сын смотрел на него с внезапным восхищением, – это как в комиксах! Ты – секретный супергерой! Вот почему ты всегда особенный! Подвёз – и бам, беременность!
- Ой, заткнись ты! – рявкнула мать, грохнув сковородку на пол (кот под диваном фыркнул). – Где тебе разбираться в таких делах!
- Но как же… бесплодность? – бормотал Виктор Сергеевич, глядя в пустоту. – Ничего не понимаю…
- Ладно, хватит, – вздохнула жена, внезапно сникнув. Гнев испарился, осталась усталость. – Я-то знаю точно – дети твои. И я уже не злюсь, что ты подвёз ту… беременную аномалию.
Виктор Сергеевич выдохнул так, будто сбросил бетонные плиты. Впервые за этот безумный день мир встал на свои оси. Хрупкие, но свои.
Прошла неделя. Виктор Сергеевич сменил кофе на ромашковый чай. Иногда он замирал перед зеркалом в прихожей, всматриваясь в своё отражение: «А вдруг?.. Потенциально… Не мои?» Тени сомнения шевелились. И вдруг – резкий звонок в дверь. На пороге стояла Она. Та самая. Водопад волос теперь был скрыт под просторным капюшоном, лицо – непроницаемое, как у сфинкса, только на ногах – ярко-розовые кроссовки.
- Здравствуйте, – голос её был тихим, как шелест страниц. – Я пришла извиниться.
По затылку Виктора Сергеевича пробежали мурашки. Стресс? Сквозняк?
- Простите… вы… монахиня? – выдавил он.
- В некотором роде, – она едва улыбнулась уголками губ. – Я приняла обет молчания… после инцидента с вашим ДНК. Это был… эксперимент. Для диссертации. По теологии и массовой психологии. Я изучала реакцию мужчины на внезапное отцовство… из ниоткуда.
- То есть… – сердце Виктора Сергеевича замерло, – никакой беременности?!
- Только академическая, – она покачала головой, и капюшон съехал, открывая умные, чуть виноватые глаза. – Я исследую влияние экзистенциального шока на мужскую самоидентификацию.
- А вы точно монахиня? – не унимался он.
- Полу-монахиня, – призналась она. – По выходным – волонтёр в монастыре. По будням – аспирантка. Вот, – она протянула сложенный лист. – Сертификат… и извинения.
На листе каллиграфическим почерком было написано: «Прошу простить за причинённый экзистенциальный дискомфорт, вызванный научным интересом. Ваш стресс-тест: "Внезапное Отцовство". Результат: ОТЛИЧНО!».
- А мои дети? – спросил он тихо, сжимая листок.
- Ваши. С вероятностью 99,9%, – она улыбнулась искренне. – Ваш генотип… редкий, но плодовитый. Врачи – мои научные консультанты. Мы договорились о проведении эксперимента.
Виктор Сергеевич долго смотрел на неё. Потом медленно произнёс:
- Знаете… а теперь мне самому захотелось стать психологом…
- Поздравляю, – её глаза блеснули. – Это классическая реакция. Описана в Главе 7 моей диссертации. «Посттравматическая профессиональная идентификация».
Прошло ещё три недели. Жизнь качнулась и встала на привычные рельсы. Дети снова украшали шторы боевыми динозаврами, жена вела философские споры с капризным тостером, а кот, судя по надменному взгляду, уже составлял предвыборную программу. Виктор Сергеевич стал другим. Спокойнее. Глубже. Проходя мимо зеркала, он больше не допрашивал своё отражение. Просто ловил там улыбку – свою, настоящую. Он понял главное: иногда удар судьбы оказывается всего лишь шутовским колпаком, надетым генетикой для потехи. Стресс – не приговор. Это дверь. Дверь к тому, чтобы заново понять, кто ты.
Рассказ понравился !