ЭПИЗОД Т. ТАНЦЫ НА ТРАВЕ.
13 августа 20** года
Лагерь на Жилансут.
- Звук ударов железяки о железяку мешал Женьке думать о природе линзы суглинка без примеси щебня. Делювиальные наплывы со склонов неизменно захватывают мелкие камешки, а здесь…. Он вышла посмотреть, что там и увидала как по поляне топтались два чучела в старых кожаных куртках и пожарных касках с прикрученными на болтах забралами из металлической сетки. Глеб и Ромка пытались проткнуть друг друга настоящими, не спортивными, шпагами.
- Глеб, продолжаешь смешить народ? Ты же не умеешь двигаться, вальс со стулом не освоил, в секцию фехтовальную тебя не взяли… И ты, Ромчик, зря время тратишь. Неудачник – это заразно. Переучиваться хуже, чем учиться с азов. Дай сюда клинок и смотри…
Ромка скинул каску и куртку , накинул на плечи Жене. Женя вдела руки в рукава – совсем не то, что её бывший атласный колет. Рома протянул перчатки толстой кожи с пришитыми крагами – Глебов шов, вспомнила Женя, как всегда, шьёт кожу рыбацким шнурком и белым по черному. И каска тяжелее маски. И шпага тяжелее спортивной рапиры. Но рукоять шпаги легла как надо, и даже два кольца под гардой оказались вполне удобными, не совсем как выступы на её рапире, но …
- Шпага пехотная образца 1872 года, настоящих аутентичных рапир пока не нашел, чтобы сразу два похожих клинка…Аукцион, всего по восемнадцать тысяч штука.
Женя проигнорировала.
-Рома, смотри, ноги подпружинены , левая ступня вперед, правая ступня её подпирает с разворотом под 90 градусов, двигаемся вот так… - И левая ступня зацепилась за кочку – Чёрт!
Поляна явно не тянула на помост и на дорожку.
Позиция Глеба явно не была позицией классической готовности, клинок опущен, в позе расслабленность. «Сейчас я тебя накажу, увалень» - решила Женя, имитировала атаку, отступила на шаг и закрылась. Глеб не спешил контратаковать. Ну конечно! Тогда Женя обозначила ложный выпад и вошла в соединение клинков дол-в-дол. Надавила влево, клинок Глеба должен был отклониться вправо от него и открыть Глебу грудь. Дальше вопрос реакции и скорости, короткий выпад и укол. Вместо сопротивления, Глеб отвёл клинок еще больше вправо и Женя потеряла равновесие на секунду. А клинок Глеба ушел еще вбок и назад и оттуда размашисто, набирая скорость и инерцию, ударил Женю под рёбра. Больно, даже сквозь кожу. Явно не спортивный удар и Женя закусила губу – под маской всё равно не видно, решила продолжить бой, чтобы не дать Глебу передышки. Она отступила на шаг назад…
И тут началось нечто странное.
- Рома, фанданго! - выкрикнул Глеб. Рома начал отщелкивать пальцами незнакомый рваный ритм. Ноги Глеба задвигались как в танце, отвратительно подвижная мишень для острия – никак не попасть. Женя решила атаковать в полную силу. Выпад! Глеб ожидаемо отступил, но не назад, а назад и влево. Женя повторила выпад, Глеб опять сдвинулся влево и клинок Жени ощутимо завис, он никак не мог достать Глебову грудь, поскольку Глеб на его пути оказался на дюйм в стороне.
И тут случилось еще более странное, Глеб развернулся как в танце спиной , плечо к плечу, совсем танцевально накрыл и сжал Женину кисть с зажатой рукоятью шпаги, рванул её вверх, произнёс в лицо:
- «Фанданго!», а затем с разворота остановил у самой шеи между воротом и маской клинок. Нежная кожа почувствовала холод железа. Не привычный по секции стальной прут спортивной рапиры – стальную полосу с лезвием. Его Женя ощутила тонкой кожей.
--Старинная школа испанского боевого фехтования эспада и дага, дестреза вульгар!
Двадцать пять лет Женя не видела эти серо-зеленые глаза (ну да, Глеб всегда говорил, что любовь к хаки из-за глаз) и так близко. И двадцать пять лет Глеб не заглядывал в её карие оленьи глаза. И вот… Это были холодные глаза цвета усталого от засухи колючего кустарника, где обосновались степные волки. Глаза убийцы. Не маньяка, а добытчика. И Жене еще больше расхотелось общаться с бывшим… Кем? Другом, женихом, кем он себя вообразил тогда? Какая разница, главное быть подальше. Она бросила шпагу, перчатки прямо на землю, в сторону полетела каска…
А он смотрел совершенно спокойно только комментировал:
- Ни в бою, ни в танцах, ,Евгения Витальевна, старинные испанцы себе не выбирали идеальные площадки. Танец Смерти, , danza de la Muerte ,как мы это понимаем, случается где случается. И отказывать signorita Muerte не принято. Бой как танец и танец как поединок, как дуэль двух личностей и двух полов. Эту партию вели уже не вы, что совершенно прискорбно… Рома, на сегодня хватит, темнеет.
Нет, проигрывать Евгения Витальевна не привыкла.
- До пяти уколов, - выкрикнула Женька.
- Исключено. До пяти уколов – это тактика мелких порезов, на истечение кровью. А мы считаем до эффективного удара или укола. Что должно бы гарантировать смерть или долгое излечение. Кончики шпаг не защищены, вы заметили, Евгения Витальевна? Лампочка не вспыхнет. При азарте доспех может быть пробит до сердца.
Женька невольно оглянулась, где сердце Глеба пряталось под доспешной курткой.
Она добрела до «Не виски»» и упала на свою койку. Лежала на спине, потом развернулась и зарыдала. Как тогда, в тамбуре поезда, Ланни помнила, тогда она
впервые увидала Женю с сигаретой. Сигарета мешала рыдать, Женя бросила её на пол, через минуту потянула другую… Теперь же, порыдав короткое время, села, вытерла кончиками пальцев слёзы в уголках глаз, смяла пачку и произнесла:
- Я только сейчас поняла… Хорошо, что я первой его оставила. Я почувствовала в нём предателя, он непременно меня предал бы… Как только достиг бы цели.
- А он её не достиг?
- Нет.
- А он считал, что близок к ней. Мы говорили о тебе, десять лет спустя он всё еще любил тебя одну. Он сказал тогда : Однажды и на всю жизнь. И в день свадьбы, в постели Ольга закатила ему скандал – на телефонный звонок он позвал её именем Жени, мол, так рано – это только тебя, то есть её…Потому что перед свадьбой снилась ему ты.
- Я же говорю, он предатель…
-А знаешь, почему он выбрал Лену? Потому что она не Дженни, ничуть не похожа… Он ошибался. На самом деле Лена выбрала его, чтобы использовать. Он показался мягкотелым, потому что добрый…
-Это он-то добрый?! Я заглянула в глаза и испугалась, Ещё чуть-чуть, и перерезал бы горло, волчара…
Тут Ланни почувствовала, сейчас Женька разрыдается по-новой, достала из Женькиной сумки новую пачку и кинула перед ней на столик. Потом достала из шкафчика банку тёплого пива.
- Ладно, хватит, всё ушло с прошлогодним снегом.. Что там у нас со стратиграфией долины и какие есть нарушения?
Утром Эльза встала «попить кофе» с Глебом.
- Ты вчера испугал Женю. Ты и вправду мог бы перерезать горло?
- Шпаги затуплены. Теперь это просто спортивный инвентарь. И никто не учится нынче убивать старинным длинноклинковым оружием. Есть более эффективные варианты… Но глотки резать мне приходилось. Ножом.
- Ты про баранов? Я видела…
- И козлов тоже, - - Глеб нехорошо улыбнулся, - Разных. И мекающих, и тех, что уже не мекали. – и без паузы или перехода:
- Кофе готов! Ты пьёшь по-северо-европейски, с сахаром и сливками? Сливки сухие, сублимат и суррогат, я рекомендую турецкий кофе с балканским акцентом. Взбодрит-с! Т а м, - он махнул неопределённо рукой, - Мы клали по четыре ложки на чашку, сердце аж заходилось, но спать все равно хотелось. Больше всего нам хотелось спать, спали где придётся и как придётся, стоило только расслабиться… Вот теперь я могу спать в своей постели и как все люди – ночью. А не спится. Сны одолевают…
- Всё ждёшь, что Женька поймёт и простит и сама попросит прощения?
- Нет… Снятся те, кого я не уберёг… Они ушли по Радуге и ждут меня там… Снятся кого уберёг, но во сне я их теряю в толпе… Извини меня, разболтался, старею… Кто рассвет встречает, на год молодеет?!
- Зайцев говорил – десять…
- Девальвация… - он вдруг застыл… - Однажды это уже было… Этот разговор. Дежавю…»Зеркало для героя», «День сурка»…
Он быстро ополоснул свои зеленые кружки, начал протирать стол. Ланни поняла, что разговор окончен. Надо начинать новый день.
Когда настало время сиесты и они с Женькой занимались своими делами, Ланни захотелось продолжить утренний разговор. Теперь не с Глебом, с Женькой. Не ради двух старых дурачков, ради себя. Ради удавшейся такой неудачной жизни.
- Утром я говорила о вчерашнем с Глебом…
- Мне не интересно. Глеба для меня не существует.
- Как знаешь. Но я для тебя еще существую? Кивни, если слышишь меня… Ага, если слышишь, значит существую…И даже мыслю, иногда…
Можешь не слушать, тебе же всё равно… Считай, мысли вслух.
Я вспомнила, выкинуть Глеба с факультета было нельзя, план приёма и план выпуска специалистов, задолженностей нет по учёбе, и по общественной линии тоже без больших косяков, как все. Отлучить от археологии тоже не вышло, он контактировал со специалистами по камню в других ВУЗах Союза, а политика на факультете была очень либеральной ко всем, кто чего-то хотел знать. Нет специалистов у нас – езжай туда, где они есть, мы прикроем. СПБ величина, но и он нравился не всем, кое-кто не прочь был сам ему наступить на ногу… Я тоже участвовала в травле Глеба. Ну как же! Один против всего коллектива! Еще и делал всё, чтобы не нравиться. Мы для него тоже были только объекты, как эта речка с холодными туманами, как эти горы с восточным ветром из расселины – так мне казалось. Поняла я его только в конце учёбы. Дипломную он писал сам, защитился на «отлично» и в тот же день поехал в экспедицию. Не остался на выпускной. Поехал спасать девчонок, «Дилижансу» и Татьяну Громову. Все парни рванули погулять на выпускном – и младшие курсы, и выпускники прошлого года. А он там в одиночку ворочал двумя ломами каменные плиты на Батыртау… Мог остаться без