Русскому повезло, Фернандо не помнил своего пьяного откровения. А может, и помнил, только не хотел признаваться, что наговорил лишнего. «Если он всё же помнит, то будет следить за мной, а если нет, тогда это подсказка, где искать пластины», — думал Николай. Он, конечно же, рассказал другу об этом ночном происшествии. Тот внимательно выслушал, задумался.
— В этих местах мы находили старую оросительную систему. Она заброшена, и на её месте возведены новые сооружения. Но там могли остаться старые каналы, шлюзы. Я уверен, что прежняя цивилизация строила плотины и водохранилища, но с тех пор рельеф сильно изменился, это всё покрыто толстым слоем земли. И там, под землёй, могли остаться какие-то ходы. Скорее всего, твой хозяин нашёл один из них, и он соединяется с подвалами его дома или постройками, которые находятся у него во дворе. Вот почему мы не можем отыскать пластины, — Прасат замолчал. — А картины твои продаются?
— Да, у меня уже скопилось много золота, — пошутил русский, — все пластины в моей мастерской. Вот рукописи, забирай.
Абориген внимательно рассматривал исписанные листы.
— У тебя красивый подчерк, я бы так не смог.
— Ну, мне теперь приходится работать карандашом и кистью по двадцать часов в сутки. Я хотел спросить, ты не знаешь, что это за символ? Он часто встречается в текстах, — Николай показал в рукописи, — вот… и вот, и вот опять.
— Этот знак означает начало и конец — точку, итог. Точку ставят в конце предложения, но её можно поставить и между словами, чтобы усилить слово, подчеркнуть его смысл.
— Начало и конец… Что-то это мне напоминает. Я есмь альфа и омега — начало и конец… Так это Бог? Этот символ означает Бога?
— Эта буква читается как «Эль». Да, Бог — Эльо. Эльже — Боже. Это же не просто буквы, это образы, в каждом целый мир… и смысл.
— Просто я подумал, что этот символ очень похож на нашу «О», только с завитушками.
— Ладно, давай поговорим о деле. Если предположить, что в его доме или около есть ход, то ты можешь его найти только ночью, и там наверняка заперто. Может, в самом доме есть какой-то люк или подвал, откуда можно выйти не только наверх, но и спуститься вниз. На самом деле здесь очень много подземелий, вся наша земля ими словно прошита.
— Хорошо, я буду искать.
— Очень осторожно, не выдай себя. Мы будем молиться за тебя.
Николай улыбнулся.
— Чего ты хочешь?
— Я? В каком смысле?
— Чего ты хочешь от жизни? Если бы ты точно знал, что получишь это, о чём бы ты попросил Эльо?
Русский задумался.
— Я бы хотел быть с Натали… А ещё… я бы хотел, чтобы на моих картинах было моё имя.
— Значит, всё так и будет, — просто заверил абориген.
Русский нахмурился.
— Ты не понял. Когда мы чего-то хотим, мы сеем желания, словно семена. И поэтому мы всё время рождаемся. Снова и снова, потому что мы всё время чего-то хотим. Семена прорастают.
— Как можно жить и ничего не хотеть? Разве так бывает? А ты чего хочешь?
— Я хочу, чтобы у нас всё получилось. Хочу того, чего хочет Он.
— Через неделю я передам тебе ещё. Скоро приплывает корабль, и Фернандо снова заплатит мне, я постараюсь переписать быстрее, — улыбнулся Николай, — у тебя очень благие желания… Я рад, что встретил здесь именно тебя.
— Если ты обнаружишь это место, то можешь брать оттуда по одной пластине, копировать и утром возвращать назад, тогда они не догадаются, даже если всё пересчитают.
— А много их там?
— Если всё, что было, хранится только у твоего хозяина, то много.
— Осталось только найти, — грустно посмотрел Николай, глядя в пространство за спиной аборигена, — хочешь, я принесу твоей Заре браслет из слоновой кости?
— Нет, ни в коем случае. Ты слишком доверчив, ты не понимаешь, на что способны эти люди. Они наверняка незаметно следят за тобой. Если на её руке кто-то увидит браслет, в храме, например, то у них обязательно возникнут вопросы. Моя Зара всем довольна и так, — Прасат обнял русского.
— Ну ладно, мне пора. Передавай Заре привет от меня, — улыбнулся Николай.
***
Прошёл месяц, все поиски оказались безуспешны, художник обследовал каждую пядь земли вокруг дома и внутри него. Остался только цех — цех, где изготавливались украшения. Но там ему не довелось побывать, как-то не случилось, не было повода. Русский регулярно получал плату за свои работы, переписывал ночами тексты, и в его мастерской накопилось уже достаточно пластин. Он аккуратно складывал их стопочками вдоль стены, а Фернандо незаметно поглядывал в ту сторону, и один бог только знал, какие планы рождались в голове расчётливого дельца.
Это случилось во время очередной отлучки хозяина. Управляющий показал Николаю серьги, выполненные по одному из его эскизов.
— Здесь неверно, резьба должна быть не внешней, а внутренней, и изумруд цельный, — Николай показал эскиз, намеренно исправленный им накануне.
— Изделие выполнено точно по вашему чертежу, — растерялся мужчина, — я сам проверял.
— Давайте пройдём в цех, вы покажете мне эскиз.
— Пойдёмте.
Они спустились по узкой лестнице.
В небольшом помещении расположились несколько станков, за которыми работали мастера из местных. Управляющий подвёл русского к одному из них и попросил показать эскиз. Тот открыл небольшой ящик, медленно перебрал его содержимое и, отыскав нужный чертёж, передал управляющему. Тот подал эскиз Николаю. Русский долго рассматривал чертёж, сравнивая со своим экземпляром.
— Вот этот вариант, мне думается, намного лучше. Как вы считаете?
— Эскизы утверждает хозяин, ваш не утверждён. Я только слежу, чтобы всё было, как тут показано. К тому же у нас все камни готовятся заранее, они строго учтены. Мы не допускаем отходов.
— А брак?
— У нас не бывает брака.
— Похвально. А что за этой дверью? — поинтересовался русский.
— Там следующий цех, вот там как раз и шлифуются эти камушки.
— Понятно. Здесь у вас достаточно света? Ювелирная работа требует хорошего освещения.
— Не жалуются, — управляющий кивнул в сторону мастера и испытующе посмотрел на русского. Последовала пауза, — мы можем продолжать?
— Да, конечно, мы обсудим с Фернандо этот новый вариант, можете показать мне камни? Есть у вас что-то новое? — Николай обратил внимание, что каждая дверь здесь запиралась отдельно и имела внушительный замок.
— Да, пойдёмте, я покажу. Мы несколько дней назад получили великолепные королевские сапфиры и бирюзу, совершенно особенную, такой ещё не было у нас, — мужчина с гордостью открыл следующую дверь.
— Обратите внимание, как светятся… даже без обработки, — он зачерпнул несколько крупных камней и передал Николаю.
Делая вид, что рассматривает камни, русский незаметно обвёл взглядом окружающее пространство, спросил, указывая на следующую дверь: — А там? Готовые изделия храните?
Тот пожал плечами.
— Готовые хозяин сразу забирает. Там? Даже не знаю, думаю, что она ведёт в винный погребок, — пошутил мужчина, и широкая улыбка озарила его лицо.
«А глаза-то не весёлые, — подумал русский, — что ж, мне, пожалуй, пора».
Он улыбнулся собеседнику, давая понять, что инцидент исчерпан.
— Не провожайте меня, сам доберусь. Спасибо за экскурсию.
Поднимаясь по ступенькам, русский думал о том, что отыскать ключи в кабинете европейца будет не сложно, если тот переусердствует в очередной раз. Уже не однажды Николай слышал ночью, как Фернандо с грохотом падает на диван, а то бывало, что и на полу засыпал, так и не добравшись до своей спальни. Николай намеренно больше не входил в такие минуты к хозяину, чтобы не вызвать лишних подозрений. «Нужно дождаться момента… И если это и есть Его замысел, то случай такой непременно представится», — размышлял про себя художник, представляя, как Прасат указывает пальцем вверх, и улыбаясь самому себе.
[justify][i]И случай действительно не заставил себя долго ждать. Закончив копировать очередной текст, художник услышал внушительный храп, доносящийся из кабинета хозяина, храп, похожий на львиный рык. Поступью лесного охотника он подошёл к кабинету, осторожно заглянул внутрь. Фернандо полулежал в кресле, широко раскинув руки, а ноги его, поросшие густым волосом, крепко упирались в пол, не давая обмякшему телу сползти вниз. Рядом на столике стояла пустая бутылка из-под виски, а в хрустальном стаканчике образовалась горка окурков, на которой мирно покоился человеческий зуб. Глядя на эту композицию, русский прыснул, инстинктивно прикрыв ладонью рот, чтобы не выдать своей реакции. Оставив обувь у порога, он босиком подошёл к письменному столу, тихо