Главные действующие лица:
Мадам Урсула де Сквозняк — комиссар ЕККК, фанатка «естественного потоотделения», носит льняные костюмы и цитирует Грету Тунберг даже в лифте.
Гюнтер Швицман — немецкий пенсионер из Кёльна, который установил кондиционер в 1997 году и с тех пор не выключал его ни разу.
Софи Ля Брюле — французская блогерша, ведущая канал «Жарко, но красиво», где учит, как выглядеть гламурно в +38°C.
Пьеро Вентилатори — итальянский инженер, изобретатель «обратного кондиционера», который якобы всасывает жару с улицы и отправляет её в Сахару.
Агент 42 — таинственный представитель «термопатруля», в чёрной форме с термометром вместо пистолета.
В один особенно душный июльский день, когда асфальт в Брюсселе начал подозрительно пузыриться, Европейская Комиссия по Климатическому Комфорту (ЕККК) собралась на экстренное заседание. Повестка дня была тревожной: «Почему в Европе жарко и кто виноват?» После трёх часов интенсивных размышлений, двух литров минеральной воды и одного сломанного вентилятора, комиссар по борьбе с бытовым охлаждением, мадам Урсула де Сквозняк, торжественно объявила:
— Мы нашли виновных. Это… кондиционеры! Они выгоняют тепло из домов прямо на улицу! Мы буквально жарим Европу изнутри!
Зал ахнул. Один чиновник попытался возразить, что, возможно, дело в климатических изменениях, но его тут же обвинили в «термоскептицизме» и отправили на принудительное потение в сауне. На следующий день по всей Европе начали появляться плакаты:
"Охлаждаешься — поджариваешь бабушку!" "Каждый кондиционер — удар по климату!" "Потеем вместе — спасаем планету!"
В рамках нового «Зелёного потного курса» гражданам предлагалось:
Заменить кондиционеры на экологически чистые веера из переработанного картона.
[justify]Установить в домах государственные термокамеры, чтобы контролировать уровень комфорта.
Смотреть прогноз погоды только в одобренных приложениях, где жара называется «солнечным объятием природы».
Особо рьяные активисты начали устраивать рейды: они проникали в квартиры, нюхали воздух и, при подозрении на прохладу, вызывали «термопатруль». Нарушителей штрафовали и заставляли бегать вокруг квартала в шерстяных свитерах. Тем временем в Брюсселе, в подземных бункерах ЕККК, температура держалась стабильной - +21°C. Там работали экспериментальные кондиционеры, которые, по словам чиновников, «выгоняют тепло в другое измерение». Когда журналисты спросили мадам де Сквозняк, почему простым гражданам нельзя охлаждаться у себя дома, она ответила:
— Мы не против комфорта. Мы просто за равномерное страдание. Это и есть климатическая справедливость!
От жары, в спальных районах Кёльна, стёкла в окнах дрожали как при землетрясении. Черепица на крышах домов трещала как выстрелы. Гюнтер Швицман мирно смотрел футбол, когда в его квартиру ворвался Агент 42:
— Ваш кондиционер работает на полную мощность! — заявил агент, направив термометр на лоб пенсионера. — Температура в комнате — +22°C. Нарушение уровня страдания!
— Я ветеран жары 2003 года! — возразил Гюнтер. — Я заслужил прохладу!
— Закон есть закон. Вы обязаны установить картонный веер и открыть окна на юг!
Тем временем в Париже Софи Ля Брюле записывала очередной ролик:
— Bonjour, мои потные звёзды! Сегодня я покажу, как сделать макияж, который не стекает при +40°C. Секрет — используйте цемент вместо тонального крема!
А в Риме Пьеро Вентилатори презентовал своё изобретение:
— Мой кондиционер не охлаждает — он перевоспитывает. Он учит вас любить жару, как итальянцы любят маму!
Мадам де Сквозняк, наблюдая за происходящим, была довольна:
— Европа страдает — значит, мы на правильном пути. Скоро мы запретим холодильники. Они тоже выгоняют тепло наружу и оставляют холод внутри!
Когда мадам Урсула де Сквозняк закончила свою речь о «служебной температуре» и «интеллектуальном страдании», над площадью, где она выступала со своей зажигательной речью, повисла тишина. Не та, торжественная, как после гимна, а густая, как пар в бане. Люди стояли, потея, не столько от жары, сколько от накопленного раздражения. Гюнтер Швицман вытер лоб уголком плаката «Свободу вентилятору!» и шагнул вперёд. Его голос был хриплым, но решительным:
— Мы больше не будем страдать ради ваших абстракций. Мы — не статистика в отчётах, мы — люди. И мы хотим дышать.
Толпа загудела, как старый кондиционер, включённый на максимум. Кто-то поднял над головой портативный вентилятор, кто-то — бутылку с водой, а кто-то — просто кулак. Это был не бунт, а пробуждение. Мадам Сквозняк попыталась что-то сказать, но её веер из переработанного картона внезапно загорелся, то ли от солнца, то ли от её зажигательной речи. Стоявший рядом с ней Лорд Влажный, поспешно достал из кармана влажную салфетку, но она испарилась в воздухе, как его аргументы. И тогда произошло нечто странное.
Среди толпы появился старик — никто не знал, откуда он взялся. Он был одет в льняную рубашку, а за спиной у него висел самодельный прибор, похожий на гибрид вентилятора и философского камня. Он нажал кнопку, и над площадью пронёсся лёгкий, прохладный ветер. Люди замерли. Ветер был не просто физическим облегчением — он был символом. Символом того, что перемены возможны, если не ждать их сверху.
Мадам Сквозняк и её коллеги, почувствовали этот ветер. Это был Ветер Перемен, который из слабого ветерка становился всё сильнее и сильнее, пока не задул ураганный ветер. Ураган начал сдувать Мадам Сквозняк и её коллег с трибуны на площади. Однако у чиновников были очень «лохматые» руки, которыми они зацепились за свои места на трибуне. А Старик, с гибридным вентилятором за спиной, улыбнулся и сказал:
— Комфорт — это не преступление. Это право. А разум — это не отчёты, а способность слышать тех, кто рядом.
На следующий день все европейские СМИ в новостях сообщили:
«Европейская Комиссия по Климатическому Комфорту переименована в Комиссию по Человеческому Достоинству. Вентиляторы — снова в моде».
А на площади, где всё началось, теперь стоит памятник:
«Ветер перемен. В честь тех, кто не побоялся дышать».