ТЕБЯ НЕ СЪЕДЯТ В МОГИЛЕ ЧЕРВИ!

                                       ТЕБЯ НЕ СЪЕДЯТ В МОГИЛЕ ЧЕРВИ! 
                                       (Другая фантастика)                                          
                                                                        1.        СВИНСКАЯ ЛЮБОВЬ
                — Ты здесь живешь?  — В голосе Квинты звучало удивление.
Маленькая комнатушка, куда ее привел Вадек, действительно мало похожа на жилье. Большую часть её занимала полутораспальная тахта на высоких металлических ногах, практически стол — вещь, видимо, для секса весьма удобная. В одном из углов квадратик поддона, огороженный полиэтиленовой клеенкой, где можно принять душ. В противоположном углу какой - то маленький деревянный шкаф, долженствующий изображать шифоньер. Если к этому добавить, что в комнате не было ни одного окна, стены до самого потолка выложены кафелем, а пол метлахской плиткой, то описание можно считать законченным.
                    — Тут когда - то была ванная комната. — Ухмыльнулся Вадек. — Её отдал мне хозяин ресторана, чтобы я мог тут отдыхать. И даже не в одиночестве. Он хотел ее переделать, придав ей соответствующий вид жилья, но я посчитал, что ничего менять не надо, поскольку комнатушка полностью защищена от шума, который периодически возникает в залах. Воздуха сюда нагнетает кондиционер.
               — А Усман — это твое имя?
               — Фамилия! — Не вдаваясь в подробности обронил Вадек.
               — Ты турок?
               — Нет, тогда она звучала бы как Осман. Я из куда более древнего народа!
               С верхней полки маленького навесного шкафчика он извлек два полулитровых бокала. Наполнил их красной жидкостью из большого графина, который при этом пострадал всего на треть.
               — Я это все не смогу выпить сразу! — Запротестовала Квинта.
               — Это отличное старое вино! Его и нельзя пить сразу! Да разве мы куда-нибудь торопимся? Я ведь приглашал себя на всю ночь.
               — Действительно вкусное, — сказала Квинта, сделав глоток. Потом они полчаса пили молча.
                — Ты ничего не говоришь! Вчера, когда назначал мне свидание, ты был намного красноречивее...
                — Ах, милая, вчера я был слегка под кайфом, и поэтому мой язык развязался сам собой. А сегодня, когда я гляжу на тебя, меня берет оторопь. Ты такая красивая, мне даже не верится, будто это я, сумел так просто заклеить тебя.
                — Ты тоже красавчик что надо! Иначе у тебя ничего бы со мной не получилось!
                — У тебя невероятные глаза! Когда ты сердишься, они мечут молнии. Когда ты улыбаешься, разливается свет. А какая у тебя фантастическая фигура! Сколько грации в каждом твоем движении! Мне иногда кажется, что ты не можешь быть живым существом! Тебя кто - то создал по своим уникальными лучшим рецептам!
               Квинта довольно захохотала. Вадек убрал опустевшие бокалы в сторону и протянул девушку к себе. Она, плохо сыграв сопротивление, который закончилось почти мгновенно, впилась в его губы.
                — Как ты обалденно целуешься!  — Сообщила она, когда он дал ей минутку отдышаться. А в следующий миг она раздевала его, помогая Вадеку освобождать от одежды себя.
                Через мгновение он уже лежал на ней, слушая ее тяжелое дыхание, скоро перешедшее в крики оргазма. Потом она замолкла, но крепко обхватив своего партнера за бедра, дала понять, что не хочет, чтобы он слезал. Но и этот перерыв длился недолго. На этот раз оргазм наступил позднее. И воспользовавшись затишьем, Вадек предложил своей партнерше немножко передохнуть, чтобы начать все сначала с новыми силами.
               — Расскажи мне что-нибудь о любви, — попросила Квинта, — какую-нибудь сказку.
                — Хорошо!  — Согласился красавчик - партнер.  — Сказку так сказку. Мне рассказывала ее моя прабабушка, когда я был совсем маленьким. Слушай!
                                                               СКАЗКА О ВЛЮБЛЕННОМ СВИНЕ.
                      Молодой свин влюбился в молоденькую свинью. А она ни в какую! Ты, говорит, должен сначала обольстить меня, наговорить кучу любовной чепухи, чтобы я поняла, как ты меня любишь!
                   — О любовь моя!  — Начал свин. — Когда я смотрю на твои маленькие коротенькие, но стройные ножки, столь изящно постукивающие копытцами при ходьбе, я буквально схожу с ума от восторга! И думаю, какой же наваристый и вкусный холодец из них, спустя сколько-то там, приготовит наш хозяин! Когда я смотрю на твой круглые широки ляжки, придающие тебе столько женственности и очарования, я думаю какие же замечательные окорока накоптит из них наш хозяин, какими теплыми словами он будет вспоминать тебя! А твои малюсенькие свинячьи глаза? Разве есть на свете что-то, что могло бы с ними сравниться? Когда я вижу твои пухлые губы, скрывающие острые белые зубки, способные разгрызть кость, я мечтаю, как счастливо мы вдвоем будем стоять пятачком к пятачку у корыта, наедаясь доотвала! Мне остается только мечтать, что все так и будет. И мы с тобой заведем несколько десятков маленьких розовых поросят. Они будут просто чудо! И наш хозяин, когда будет жарить их на вертеле или в духовке, истекая слюной, скажет, какая же это замечательная скотина нарожала их. Да, умели в прежние времена эти свиньи делать детишек. Не то, что нынешние! Потому, что не просто сношались, а безмерно любили друг друга!
                     — О мой милый, твои слова как мед! Хотя ты, по-моему, излишне часто напоминаешь, что нас всех зарежут и съедят!
                    — Родная, так всем же известно, что мы смертны! И какая разница, умереть ли от старости или от ножа мясника. Кстати, если бы люди не так боялись смерти, они жили бы куда счастливее, чем живут сейчас. Ведь они бы поняли главное. Не важно, сколь долгую жизнь ты прожил или короткую. И для долгожителя, и для краткожителя все кончается со смертью. Все как бы умножается на ноль, а, значит, получается ноль. И никаких тебе воспоминаний. В могиле положено кормить червей, а не вспоминать, как ты трахнул какую-то цыпочку! Это следует твердо усвоить. Если они, конечно, не верят в бога, которого так часто поминают всуе. Такой склад ума их привел бы к героизму в защите своих прав. И они не боялись бы оказать насилие в ответ на насилие, когда у них отбирают большую часть того, что они сделали. 
                    А если они веруют, то тем более бояться смерти нелепо. Ведь впереди другая, куда более счастливая жизнь. Вот я в любой момент готов отдать душу нашему свиному богу. Потому, что знаю, у него в нашем раю найдется хорошее местечко для меня, который всегда жил по Его предписанию. Я не создавал благ, которые у меня отбирали бы, более того, меня задарма кормили. Именно ради того, чтобы я отдам за это свою жизнь. Его воле свою жизнь я и вручу, как велел он! К тому же разве лучше, если умрешь от старости? Сколько болезней надо пережить А ведь потом тебя в могиле будут есть черви. Это долгий и мучительный процесс. А так – раз-два, и никаким червям уже ничего не достанется.
                — Ах, мой дорогой! Ты так красноречив! Разве возможно не полюбить тебя? — И хрюшка нежно склонила к хряку свою головку.
                 — Ты знаешь, мне кажется, я уже слышал эту сказку очень давно, когда была совсем маленькой девочкой. Я тогда жила в Бакувере. А на втором этаже у нас жила семья с фамилией очень похожий на твою. Там жила очень старая бабушка Софа, которая мне однажды тоже рассказала сказку очень похожую на твою. Ты никогда не жил в Бакувере?
               — Нет, наша семья никогда не жила в Бакувере. Но бабушка Софья у меня действительно была. Именно от нее я слышал эту сказку. Видишь какие бывают странные совпадения? Расскажи мне еще что-нибудь про ту семью, ну, где бабушка Софа. Может быть, они были дальними родственниками?
                   И он вновь наполнил огромной бокалы ароматным вином.
                   — Когда вино пропитает твой организм, у всего твоего тела будет другой, чудесный, привкус. А у дыхания особый аромат. Пей потихоньку и рассказывай!
                    — Про бабушку Софу я мало что могу вспомнить. Практически ничего кроме этой сказке.  Ах, да! У нее был внук. Старше меня года на три или на четыре. Кстати, тебе сколько лет? Двадцать семь? Ты не очень подходишь, на восемь лет старше меня! Моя бабушка мне часто рассказывала про эту семью. В девятнадцатом году, когда в Бакувер прибыл эшелон для свержения там власти, выжимавшей из народа кровь, дядюшка Мой, так звали мужа этой бабки, моментально записался в красные аскеры. Но не для того, чтобы помочь восстановить какую - то справедливость. А совсем с другой целью. Долгие годы жизни он посвятил ростовщичеству. И прекрасно знал, кто Бакувере богат и насколько. Он как грамотный человек, к тому же заявивший о своей высокой сознательности, получил в свое подчинение отряд, с которым навестил всех своих богатых бывших и потенциальных клиентов, список которых у него всегда был в кармане. И получил с них хорошие откупные, чтобы оставить их на свободе. Однажды до него дошел слух, что кто - то пронюхал о его делишках, и Комиссариат решил проверить, как он живет.
                  Вечером Мой постучал к моей бабки и умолял ее припрятать ненадолго золото, который ему, якобы, оставил на хранение новый министр финансов республики, у которого не было сейфа. Он предложил припрятать слитки в воздуховодах, которые располагались под самым потолком.
                 А утром пришли комиссары. Чтобы не наводить тень на кого-то конкретно, они сообщили что должны проверить весь этот дом всех его жильцов. Когда дело дошло до бабушкиной квартиры, Мой самолично заявил: здесь живет жена моряка! Что у нее может быть интересного? И отодвинул занавеску на двери, приглашая войти. Оглядев нищую квартиру, комиссия двинулась дальше.
                  В квартире Моя его очень жестко спросили, откуда у него столько картин и произведений искусства, похоже, очень дорогих. Но Мой рассмеялся. Все эти картины, по его словам, и безделушки принадлежали богатому промышленнику, жившему тут до него и сбежавшему от революции. Он сообщил наверх, обо всех этих вещах, когда получал ордер для въезда сюда. Ему сказали пусть всё остаются на месте, разберемся позже. Сейчас не до того. Так что он как бы хранитель, а никакой не владелец. И уж тем более не наворовал их у кого - то там! А лет десять спустя, напившись, издевательски кланялся моей бабке. Спасибо, мол, Нютонька, спасла ты тогда мое добро, у буржуев отобранное! Сейчас я могу на одну чашу весов тебя посадить, а на другую - мои бриллианты положить. Так ты вверх взлетишь!
                  Вадек слушал очень внимательно, потому что была эта история его прадедушки, которого он не знал, но о котором много слышал от своего деда Сола. Как же правильно его учили в детстве - никогда ничего не рассказывать о себе! И не признаваться ни в чем, пока не дослушал историю до конца.
                   — Скажи, — обратился он к Квинте, — а твоя бабка не отгребла ли у Моя, хоть немножко золота? Она ведь могло вообще ничего ему не отдавать!
                  — Нет, —