Непобедимый Ёжик - Встреча двух сердец.

   
      ПЕРЕПИСКА САМУРАЯ-РЕНЕГАТА.



      Письмо о России, написанное Вольным Падальщиком

      К его другу, а по совместительству

      Куратору японской тайной сети,

      Поц Вонь-Ю-Чию.



Перевод письма с японского  -  Алекса Приватира

(Будь оно менее ценным для истории,

Может я переводил бы другие строки,

Но, увы, выбор мой был предопределён).


Милый друг, Поц Вонь-Ю-Чий,

Я уже внедрился в Россию.


Через Владивосток - прямиком на Москву,

Хвала всевышнему Тентосаме!


Хотя в Европе Западной и уютнее, и чище,

Но красавиц равных местным – не встретишь в Париже!


Да и чувствуешь себя, здесь как-то раздольней и вольготней.

Ну, впрямь как на родном, но теперь таком далёком Сикоку.


Кумбо Путин Великий правит круто и цепко

(По-японски Кумбо – Император Солнца).


Сами русские – народ добрый и радушный

Но много среди них и сумасшедших.


Я пытаюсь глубже изучить их культуру и нравы,

Подготовки в разведшколе мне явно не хватило.


Живу по «Домострою», по субботам хожу в баню,

Прочёл всего Булгакова, в «Прозе.ру» - завёл аккаунт.


Здесь меня принимают за киргиза или казаха,

Так что я в безопасности, вот только мой запах…


Людей я "надуваю" вполне удачно,

Но собаки на улице заливаются лаем!



  ПИСЬМО ВТОРОЕ, НАПИСАННОЕ ПОЛГОДА СПУСТЯ.



Пишу с любовью к тебе, из заснеженной России,

Незабвенный, нежно любимый мною, Поц Вонь-Ю-Чий!

По твоему заданию я записался в школу танцев

Чтобы как можно ближе подобраться,

Соблазнить,

И по возможности завербовать на нашу сторону,

Косолапую танцовщицу фламенко,

Подслеповатую художницу -

Ко-Бру-сан.

У неё есть все задатки Маты Хары современности:

Обаятельна, умна, прекрасно воспитана.

А видел бы ты её в танце – Стихия!


Я бы тоже пустился в пляс, мой друг,

Но меня слишком многое сдерживает

Нет, нет – и это вовсе не мой огромный самурайский… меч.

И не японские деревянные башмачки гэта

А исключительно, врождённая криволапость,

Декоординация и дикая потливость,

Дурно действующая на прекрасных дам,

По сему, я сижу без секса уже четвёртый год,

Срывая злость и нерастраченное либидо

На столь желанной, сколь и недоступной  мне Ко-Бре-сан.


Псевдоним подобрал себе

Вполне достойный.

Теперь я Вольный Падальщик,

Что и стильно и страшно.



  РЕПЛИКА ОТ АВТОРА.


Друзья, не читайте продолжения

Моего рассказа.

Предупреждаю –

Герои в нём ругаются,

Как пьяные сумоисты.

Причём, к сожалению,

Исключительно по-русски!




  СРОЧНАЯ ДЕПЕША ОТ КУРАТОРА ЯПОНСКОЙ ТАЙНОЙ СЕТИ, ПОЦ ВОНЬ-Ю-ЧИЯ.


К чёрту Кобру – переключайтесь на Анну!

Она сейчас в Кракове – клад разыскивает.

Речь идёт о золоте, что намного важней.

Удачной Вам охоты, Вольный Падальщик!

«Банзай» не говорю – говорю «Ни пуха!»



               ВСТРЕЧА ДВУХ СЕРДЕЦ.


   Составы тяжело текли, среди вокзальной толчеи и удалялись, в мареве горизонта. «Последние звонки» начинали звонить по всем платформам. Толчея и суматоха нарастали. Раздавалось зычное: «Поезд №666 подходит!» Люди в апокалипсическом угаре мчались на встречу с неизбежностью. Через пару минут разносилось окончательное и бесповоротное предупреждение: «Встречающие на перрон! На перрон!»  Толпа в крайнем возбуждении, опрокидывая встречных, замешкавшихся ротозеев и их поклажу, неслась тёмным беспощадным стадом обезумевших бизонов, сметающим всё на своём пути! Железнодорожный ажиотаж достигал своего апогея, с приходом долгожданного поезда!

   Из стен краковского, вокзального дворца выпорхнула  невысокая, с фигуркой, словно выточенной из слоновой кости, брюнетка. Её изящное тело элегантно облегало лёгкое, подчёркивающее соблазнительные изгибы тела, платье. Вокруг шеи, у незнакомки был повязан шёлковый кашне. С безмятежно-отстранённым видом она стала прогуливаться по залитой знойным солнцем, привокзальной площади.

   Стая птиц вспорхнула и поднялась в яркое, ликующее в своей праздничности и голубизне небо. Красотка проводила их взглядом, высоко запрокинув хорошенькую головку. Отброшенные назад волосы чуть пошевеливал  легонький, теплый ветерочек, развевалось также её платье, оголяя стройные ножки. Лицо светилось радостью и вакхической безмятежностью! Или это солнце отсвечивало от её нежной, бархатистой кожи?.. Да какая, в общем, разница! Весна!

  Несколько скучающих обывателей, прохаживались по площади, с еле скрываемым вожделением, глазея на очаровательную путешественницу. Воздух был пропитан чем-то сладострастно-тягучим, располагающим к лени и к откровенным разговорам.

   - Урода!

   - Что вы сказали? - женщина всем корпусом повернулась на голос.

   - Урода – это красота по-польски, - услышала она в ответ, по-русски.

  Перед ней стоял высокий, спортивного вида мужчина. Его черные, до блеска начищенные туфли сияли на мраморной ступеньке, ведущей внутрь вокзала. Вольный Падальщик даже снял шляпу, обнажив свою голову, и склонился в лёгком, почтительном полупоклоне, перед дамой.

  - Приятно услышать русскую речь, - сказала она. - Вы где учились? В Москве? У вас московский выговор.

  Мужчина ответил утвердительно, держа под мышкой небольшую сумку.

  - Эх, я бы все отдала, - сказала женщина, - чтобы никогда там больше не очутиться! – И опасливо, заговорщически прошептала: - У вас случайно не найдется в вашей сумочке чего-нибудь выпить? Страсть, как хочется глотку промочить!

  Всем своим видом и манерами она демонстрировала изысканную утончённость и хорошее воспитание (воспитание по-московски).

  Красотка кокетливо улыбнулась, взглянув, через плечо, на незнакомца. Что-то магически-привлекательное читалось в её серо-зелёных, игривых, с прищуром глазах, сулящих многое или только насмехающихся над доверчивым простаком.

  Они расположились за столиком, в кафе. Мужчина заказал даме вина.

  - Здесь мило! Вы встречаете или сами уезжаете? – спросила она.

  -  Проездом в Седлицу, по делам, - кратко и неопределённо ответил он.

  - А вы не очень словоохотлив. К сожалению, с этим городом, у меня связаны не лучшие воспоминания. Мне было там, плохо! Реально плохо, от бурления в организме, от усталости.

  - Пейте, - и он услужливо протянул ей, принесённый бокал вина.

  Вышла пауза. Было слышно, как за соседними столиками перемешивают ложечками кофе, в чашках.

  Женщина внимательно изучала лицо своего собеседника. Нос прямой, чуть заострённый; губы тонкие и плотно сжатые: признак сконцентрированной воли и непрерывно устремленной на что-нибудь мысли. Та же живая мысль светилась в цепком, зорком, подмечающем малейшие подробности взгляде тёмно-голубых глаз. Брови подчёркивали их красоту. Это были две русые, густые, почти прямые полоски, которые  лежали несимметрично: левая на линию была выше другой, отчего черты лица как будто бы давали какой-то знак. Ничто не ускользнуло от её внимания.

  Он глядел прямо в ее серо-зелёные, ласковые глаза.

  - Мне кажется, своим взглядом вы узнаёте во мне всё то, что не хочется, чтоб знали другие, милая панна! Или пани?

  - Пани – я замужем, – грустно произнесла она.

  - А кажется радости-то у вас  к мужу немного?

  «С ума сойти, какая она хорошенькая! Как мне повезло, что я её встретил! - думал он, глядя на нее почти с нескрываемым желанием. – Этот овал лица, эти глаза, где, как в омуте, темно и вместе сверкает что-то... страсть, наверное! Улыбкой можно любоваться бесконечно. Какое счастье смотреть на неё. Даже дыхание перехватывает!»

  - Вы любите путешествовать? - продолжила она, переходя на другую тему: - Странно, я люблю дорогу! Я люблю ее ожидания на вокзалах задержанных рейсов, люблю ее пыль, осевшую на тебя. И никогда не чувствую какого-то раздражения. Если была бы возможность, я бы так и жила. Иногда я ощущаю себя некой душой цыганки, идущей в таборе по дорогам. Даже, будучи, в пыльной, тесной, до скуки изученной и предсказуемой Москве, сидя в душном офисе – продолжаю свои вояжи и открытия новых городов, новых людей, но уже в интернете, - и она звонко засмеялась: - Вот послушайте! Однажды, я сидела в инете и скучала, переворачивая одну страницу за другой, не ожидая, что встречу свою судьбу...

  - Я зашла на один из тех сайтов, куда я обычно заглядываю, когда хочу отдохнуть от работы, и вместе с тем искусно симулировать видимость хоть какой-то деятельности, перед своим начальником, благо, что он не может видеть в это время монитор и будет уверен в моём трудолюбии. И заметила интересный ответ, ранее не встречаемого мной человека. Мы вступили в диалог, переросший в тесное общение, но уже не на форуме, а в личной переписке, позже условились о личной встрече.
 
  - От него я и узнала подробную историю своего древнего и очень знатного, польского рода. Он, как ты догадываешься, оказался историком. С его же помощью я смогла расшифровать и разобраться во множестве легенд и преданий нашей семьи. Одно из них меня привело в Краков.

  - Интересно. Люблю послушать «про дела давно минувших дней, преданья старины глубокой».

  - Мой далёкий предок был когда-то наместником славного города Мценска, во время очередной, русско-польской войны, в городе хранилась походная казна Войска Польского. Наместник полюбил прекрасную, местную девушку, которая не соглашалась ответить ему взаимностью, не поддавалась на его уговоры и не прельстилась ни его знатностью, ни высоким положением. Тогда, придя в полное отчаяние, польский вельможа пошёл на крайний шаг: видя неминуемую сдачу города русским, он решился похитить польскую казну, доверенную его попечению, списав всё это на неразбериху военного времени, надеясь купить любовь красавицы ценою предательства и огромных денег! Так ясновельможный пан и поступил – вместе с похищенным богатством и новой женой он бежал сюда в Краков, где его никто не мог достать. Защиту местной знати он приобрёл с помощью своего свежеиспеченного состояния.

   - Так значит, ваша прабабушка стала причиной, по которой Польша проиграла войну России?

   - Выходит, что так!  
 
   Они долго беседовали на самые разные темы, чувствуя взаимный интерес и находя много нового и полезного в обоюдном общении. Незаметно для обоих наступил вечер. Привокзальные часы восьмикратно пробили. В воздухе повеяло долгожданной прохладой. Пара встала из-за столика и направилась через  площадь. Фонари и лучи заходящего солнца освещали им путь. Было назначено рандеву.

                 
          НОЧЬ И УТРО У ПОСТЕЛИ АННЫ.


  Вольный Падальщик долго стоял под окнами Прекрасной Анны. Ночь, словно готический алтарь Мариацкого костёла, росла над Краковом, где звезды картинно раскинулись, как красные, синие и белые отблески на цветных барельефах алтаря — росла и, поколебавшись перед высоким, открытым окном, медленно входила и застывала там, в глубине комнаты. Вместе с ней росло в душе Вольного Падальщика томительное нетерпение и, как холодная, тонкая струя воды, разрушало платину его самообладания, разрастаясь в бурлящий, всепожирающий, неудержимый поток водного цунами, захлёстывало спокойный огонь его внутреннего, душевного уклада.

  Редкие, запоздавшие прохожие спешили побыстрее добежать и скрыться в уютных норках своих жилищ. Он дождался, когда на улице стало совсем безлюдно, а соседские