— Всё, Васька, я, кажись, околеваю, беги за фельдшерицей, — бабушкин голос был слаб и больше напоминал стон.
Васька сперва даже не разобрал, что там бабуля лопочет.
— Что? — говорит. — Не понял.
— За фельдшерицей беги, — немного громче повторила бабушка, приподнявшись с кушетки. — Околеваю я.
Ваську аж передёрнуло. Миллион мыслей ворвались в его юную голову:
«Как это околевает? Как же без бабушки-то?» — думает.
Васька был совсем мальцом, лет шести от роду. Белобрысый паренёк без половины зубов во рту. Но дед всегда говорил, чтобы Васька не переживал, мол, обязательно новые вырастут. А Васька и не переживал.
— А что фельдшерице сказать? — надев стоптанные сандалии, спросил Васька.
— Что сказать? — бабушка задумалась. — Так и скажи, что бабушка околевает.
— А болит-то у тебя что? — не унимался заботливый внук.
— Да, кажется, всё болит. Иди уже, фельдшерица придёт, разберётся, что у меня болит, — бабушка начала нервничать, и её голос перешёл на хрип.
— Ладно, побежал я, ты только не околей без фельдшерицы-то, — Васька по деревне не ходил, всё бегом. Тем более бабушка заболела. До медпункта было километров пять, а может, и больше — он находился в соседней деревне. Ну, Васька и побежал.
— Куда бежишь, Василий? В продуктовый, что ли, бабка отправила? — окликнул паренька сосед дядя Миша, махающий топором на колке дров.
— Не, дядь Миш, в медпункт бегу, за фельдшерицей, бабушка околевает, — Васька остановился рассказать обстановку.
— Да ладно? — дядя Миша отложил топор и распрямился. — Вчера ж ещё носилась как угорелая. Ладно, Васька, беги, схожу я к ней.
Не успел Васька далеко от дяди Мишиного дома отбежать, как на пути повстречалась бабка Дуня — она как раз из магазина плелась. Это было понятно по большой тряпичной сумке в руках, из которой выглядывал кирпич пшеничного хлеба.
— Куда, Василий, торопишься? — бабка Дуня вся запыхалась, и разговор с мальчуганом начала больше для приличия.
— В медпункт, баба Дуня, бабушка околевает, — Васька отвечал совсем не запыхавшись, да и когда было запыхаться, пробежал-то не больше километра.
— Да как же? — затараторила Дуня. — Вчера же у вас в гостях сиживала, совсем здорова Полина была. Ладно, Вася, ты беги-беги. А я к ней загляну.
Василий бежал и думал: надо ли к деду на работу завернуть? Дед Ефим работал шофёром колхозного грузовика, гаражи находились немного не по пути, и, если к нему заворачивать, то это лишних три километра только в одну сторону. Дед был очень строгим и мог сильно заругаться, а то и ремень достать из штанов, если что не по-егонному происходит. Так до дорожной развилки в своих мыслях и добежал Васька, а как добежал, так и встал. Куда дальше, так и не решил: налево — в медпункт, или направо — к деду в колхозные гаражи.
«Всё-таки бабка велела к фельдшерице, а не к деду. Так и скажу ему, если ругаться вздумает», — твёрдо решил Василий.
До медпункта добрался уже быстро, но там, как назло, никого не оказалось. На двери висела табличка на верёвочке с надписью «На вызовах». Хорошо, что Васька уже читать умел — бабушка научила. Сидели вместе с ней на кухне, газеты районные читали. Ваське было позволено читать заголовки, а бабуля уж всё остальное читала.
— На вызовах, — вслух пробубнил Василий. — Где же мне теперь её искать?
И тут Вася не выдержал, заревел во всю глотку. Всё накопившееся вырвалось наружу с громким рёвом. Надо было сразу к деду бежать. Что есть сил помчался теперь Васютка в гараж к деду — бежит и ревет. Не заметил, как и километры промелькнули. Метнулся в колхозный гараж к деду, благо он был на месте, а сквозь слёзы и сказать ничего не может — только всхлипы одни и мычание непонятное. А за парнем толпа мужиков уже собралась. Знают шофёры Ваську, часто он в гараж к деду прибегает, а тут на тебе — весь в слезах пожаловал.
— Успокойся, Вася, на вот, воды попей, — дед протянул полную кружку воды. И правда, пока Васька пил, истеричные всхлипы почти закончились.
— Ну, говори, что случилось? — дед строго посмотрел на внука.
— Бабушка околевает, послала меня в медпункт за фельдшерицей, а её нет, на вызовах, где теперь её искать?
— Как это околевает? Утром же ещё всё нормально было, — дедушка очень заволновался. — Поехали к дому.
Дед взял Васю за руку и, сквозь расступившихся мужиков, направился к своему грузовику.
Мигом домчались до дома. Конечно, на машине — не пешком. Забегают дед с внуком в дом, а в горнице стол накрыт. Бабушка здоровехонькая у печи хлопочет. За столом дядя Миша, бабка Дуня и фельдшерица Нина Анатольевна.
Васька встал оторопев, а дед грозно крикнул:
— Что тут происходит? Я думал, что на похороны еду, а тут весёлое застолье.
— Успокойся, Ефим, — мягким голосом начала Нина Анатольевна, — я как раз недалеко от вашего дома на вызове была, у Беляевых, ребёночек у них приболел. А тут вижу в окно: Дуняша вприпрыжку скачет, вся встревоженная. Я вышла и выяснила, что Полина при смерти, ну мы с ней к вам и побежали. В дом зашли, а тут уже Миша руками машет, не знает, что с твоей супругой делать. А Полина твоя задыхается вся, уже почти без сознания. Еле-еле выяснила, что её шмель ужалил. Анафилактический шок, по-научному. Повезло, что затяжной характер имел. Да и хорошо, что у меня укол с собой нужный оказался. Так после укола моментом всё и прошло. А дальше Полина нас не отпустила, говорит, второй день рождения у неё сегодня. Стол накрыла.
— Это что ж получается, я зря бегал? — Васе стало очень обидно.
— Как же, Вася, ты, считай, бабушку и спас. Если б ты Дуню не встретил, то и я её встревоженности не заметила бы. Так что ты у нас герой, — улыбаясь, сказала Нина Анатольевна.
— Герой, — повторил дед и потрепал внука по загривку.
С тех пор в семье Филатовых седьмого августа отмечают второй день рождения Полины Семёновны с обязательным приглашением в гости дяди Миши, бабки Дуни и Нины Анатольевны. А внука-героя и деда Ефима приглашать не надо — они сами стол помогают накрывать.
Спасибо Вам огромное. С хорошего рассказа начался мой день!