Произведение «У НУЛЕВОЙ ЧЕРТЫ.» автора Виктор Луговский - Литературный сайт Fabulae (страница 1 из 2)

У НУЛЕВОЙ ЧЕРТЫ.
(«Стрелец и Лилия»).

© В.В.Луговский

Когда мужчине сорок лет,
то снисхожденья ему нет
перед собой и перед богом.
Все слёзы те, что причинил,
все сопли лживые чернил
ему выходят боком.
Е.Евтушенко

        В стране происходили невероятные для советского человека перемены. Еще совсем недавно считалось, что Мы (новая общность -советский народ) живем в условиях развитого социализма. Мало кто открыто спорил с этим в застойные годы. Разве что вражеский «голос» устами эмигрантов -диссидентов. Что ж развитого, так развитого…. Большинству граждан это было не интересно, а увлеченному человеку тем более. Мы ко всему привыкли и на штампы давно не обращаем внимания. И вдруг: перестройка, ГКЧП, крах КПСС, инфляция и, наконец, безработица. Некоторые думают, что отрицательных процессов в социальной жизни можно было некоторым образом избежать. Что связаны эти процессы с ошибками каких-то конкретных вождей, но это не так. Точнее-и так и не так. Эти ошибки являются всего лишь внешними проявлениями внутренней жизни страны. Ритм, по которому живет страна, перешел в свою отрицательную фазу. Иного было не дано, так как не существовало какой-либо накопленной нравственной основы для перехода общества на более высокую октаву. Следовательно нельзя было избежать превращения ситуации в свою противоположность. В первую очередь начали исчезать все атрибуты стабильности, за которые цеплялся советский человек. Заработанные и скопленные гражданами деньги за долгие годы их труда в народном хозяйстве в считанные недели потеряли свою покупательную способность. Многие граждане копили деньги на детских вкладах, откладывали их на «черный день» или на старость. И вот этот черный день наступил. Сберегательная книжка с началом гайдаровских реформ превратилась в исторический документ.
    Виктору нужно было срочно устраиваться на работу, чтобы не остаться совсем без денег. Около десяти тысяч, которые он себе оставил после увольнения,   быстро были истрачены на звонки, бензин и продукты на дачу. Кроме того, он постоянно подкармливал Вовку. Ирина своих денег ему естественно не предлагала. У нее на заводе уже давно задерживали зарплату. Семьдесят процентов его оклада, положенные сокращенному работнику в течение двух месяцев, получила за него Ирина. Так договорились. Пособие по безработице, которое Виктор должен был получать в центре занятости, не могло прокормить даже Фрэда.
     Они теперь днями не разговаривали друг с другом. Ирина панически боялась бедности и снисходительного отношения ее коллег. Наверное, ей крепко запомнилось резкое падение уровня жизни после ухода из семьи хорошо зарабатывающего отца.
     Виктор, зажав свое самолюбие в кулак, пошел на завод «Аналитприбор» проситься на работу.
-        И что же таки для вас в ОКБ не нашлось работы ? – спросил его директор завода Гусман, посмотрев трудовую книжку.
-        Нашлось бы. Но я хочу начать на новом месте,-ответил Виктор.
-        Странно. Очень странно. Как вас ?- он заглянул в трудовую книжку,-Виктор Вячеславович ? Почему я раньше про вас ничего не слышал ? И вдруг он заулыбался хитрой улыбочкой, затряс головкой и понимающе зашелестел:
-        А я знаю! Вы ведь там не горшки да сковородки делали. Все секретно, да? А вы, наверное, самый секретный. Так? Ну-ка признавайтесь – теперь уже нам все можно. Наконец-то! Денежки получали за секретность? Вот от меня к вам все рабочие и сбежали. Да…. Было время. А сейчас назад просятся. Я теперь смотрю, кого взять, а кого и погодить. И ИТРы ваши просятся каждый день. Да у меня своих девать некуда. Ну, вы, конечно, другое дело….Все-таки главный… Посмотрим, посмотрим. Вы нашего главного инженера Шелеста знаете ? Тоже пришел к нам с ОКБ. И вас он, наверное, помнит. Поговорим с ним, посоветуемся, куда вас лучше определить. А вы позвоните через денек-другой. И прибавил вслед уходящему Виктору: - Нам самим главный конструктор нужен, если вы, конечно, потянете наши приборы. Денё-ок… другой…
     «Это я-то не потяну какие-то там приборы. Издевается надо мной. Не любит ОКБэшников». Он позвонил через два дня и получил ответ от Гусмана:
- Взять вас, дорогой мой, пока не можем. Нет вакансий. Но вы надейтесь, звоните нам иногда. Может быть что-нибудь и получится. Очень сожалею, очень…
Можно было не звонить, а позвонил он для порядка, потому что договорился так. Не забыл ему Шелест ничего. И никогда , наверное, не забудет. Что ж, как говорится, время собирать камни. Он принял отказ спокойно.
    Также спокойно и деловито Виктор обошел почти все предприятия, которые можно было рассматривать как его возможное место работы. Все отказывали, как только узнавали, кем и где работал Виктор. ОКБ в городе не любили за исключительное положение и высокие зарплаты в недавнем прошлом, но рядовых ИТР и рабочих помаленьку брали- квалифицированных специалистов всегда было сложно найти. Теперь, когда повалилось такое предприятие, можно брать их почти даром. Однако умников с кандидатской диссертацией не нужно. Про диссертацию, ведя переговоры, Виктор больше не упоминал. Повсюду он столкнулся со злобным раздражением, когда показывал кандидатский диплом. Что ж «излишнее» образование у нас не любят, отчасти из-за «петровских немцев», а вернее – нужны винтики для новой системы.
    В проектно-конструкторском отделе химкомбината ему чуть было не повезло. Начальник отдела, флегматичный пожилой мужчина с трубкой в зубах, предложил Виктору должность инженера нормоконтроля. Виктор уже и заявление оставил, но на выходе с ним столкнулся заместитель начальника.
– Виктор Вячеславович ? Вы-то как здесь?
Узнав, что Александров проситься на работу, этот зам тут же вспомнил, что когда-то, много лет назад, еще до перестройки он также просился в отделение главного конструктора на работу, а его не взяли. Главный конструктор не взял. Виктор этого случая конечно не помнил. Да, мало ли кто тогда просился. Иногда в день по несколько человек приходило –ОКБ строилось.
   Ему не позвонили из химкомбината. Никто его не брал на работу.
    Он старался меньше видеться с Ириной и жил в лесу на даче. Боялся, что сорвется – опять полезет к ней в постель при ее включенном телевизоре. Ему это было не нужно, но кому -то в нем жить без этого было почти невозможно. Мужское дело - женщина не поймёт… Лежал на диване, подложив руки под голову, и смотрел в потолок, скучал по сыну. Перебирал все свои идеи, которые не успел реализовать в прошлом. Это была всякая мелочишка. Некоторые из них он бы и не вспомнил, если бы не вынужденная свобода. Свое главное дело он сумел сделать. И когда думал об этом, то чувствовал себя счастливым. Иногда он удивлялся, как он смог удержаться на должности такой длительный срок, когда уже не было Зимина, а был Иван Ильич – ни рыба, ни мясо. Как ему позволили сделать, что он мечтал сделать чуть ли не с десятого класса. Это была судьба. Он чувствовал это. Судьба дала возможность это сделать. Он был предназначен для этого дела, а те переживания, страсти, которые он испытывал, это лишь жизнь его души. Дело должно быть сделано, и оно было сделано. А, он, Виктор, был лишь инструментом для воплощения идеи гиперболоида, которая занимала умы еще с начала века. Почему же сейчас фортуна отвернулась от него ? Или мавр сделал свое дело и должен умереть ? Не сделал в положенное время – умри, как умер Зимин. И сделал- тоже умри ? Есть ли для него какой-то выход ? Он не знал. Какой-нибудь ответ пытался найти у Зощенко в его «Возвращенной молодости». Во всяком случае, то положение, в котором находился сейчас Виктор, не было чем-то исключительным. Даже напротив, в нем побывали, вероятно, многие творческие личности. Ничего хорошего это положение ему не обещало.

     Большой черный список можно составить из этих рано погибших великих
людей . Одни умирали, едва достигнув зрелого возраста, другие едва дотягивали
до сорока лет, третьи, перешагнув сорокалетний возраст, влачили тем не менее
жалкое существование и все равно как бы погибали для общества.

    Что должен испытывать незаурядный человек, прочитав вдруг такое в книге классика? А в ней не просто рассуждения, но факты, биографии, судьбы и… убийственные выводы.
«Может быть я слишком интенсивно жил, быстро развернулся как туго сжатая пружина ? Другие живут просто более размеренно, постепенно высвобождая свою энергию, и…. доживают до своих юбилеев. Отмечают пятьдесят, потом шестьдесят лет. Награды, заслуги…. А к черту такую жизнь !» Он привык куда-то нестись, гореть, стремиться.
     В течение ночи он видел какие-то кошмарные сны, но под утро ему снилась незнакомка. Иногда она снилась вместе с девочкой . Лицо этой девочки   он уже хорошо запомнил. Так хорошо, что мог бы узнать, если бы она встретилась ему в реальной жизни. Как ни странно, этот сон вдруг начал давать ему некоторую надежду. Кроме сына и мамы, эта женщина с девочкой незаметно вошла в его родной круг,привязывала его к этой жизни, в которой, похоже, для него не было больше места. Он начинал верить, что когда-нибудь узнает, что стоит за этим сном, и тогда он найдет ответы и на многие другие вопросы, которые так мучают его сегодня.
    Однажды он лежал на старом дачном диване и переживал свою несостоятельность, вспоминая про отказы местных предприятий взять его рабочим. Его боялись взять даже рабочим. Или не верили, что из него получится настоящий рабочий ? Или воспринимали эту его просьбу как шутку ? Не было хороших друзей, и некому помочь. Он вспомнил один из прошлых разговоров с Ириной.«Тебя не возьмут никуда на работу. Все здесь тебя знают с твоим умищем. Разве что в школу простым учителем по физике».
     Он уже преодолел в себе какую-то границу, которая мешала ему отбросить былое его положение, и осознать себя вновь стоящим у нулевой черты. Он мог теперь, совершенно не стесняясь, звонить в разные мелкие организации города и интересоваться - не появилась ли у них вакансия. Он мог предлагать себя рабочим. И когда ему с удивлением возражали: «Вы, рабочим ? У вас же высшее образование. И должность была такая высокая ….». Он отвечал со спокойствием окончательно проигравшего человека: «Ну и что. Что было, то прошло. Зато есть шанс себя попробовать в ином качестве». Никто ему не верил. Он улыбался в отделах кадров, а его отвергнутая и гордая душа горько плакала. Виктор быстро перебирал все возможные варианты, чтобы получить ответ, который он уже знал- его не возьмут никуда. Как в песне : « …меня не примут, у них найдется множество причин». Осталась последняя возможность: попроситься учителем в школу. «Что