ВКУС СВОБОДЫ.

    На дворе прокукарекал петух, промычала корова, забеспокоились свиньи, но всё это угомонилось тут же. Опять наступила тишина и только похрапывание заполнявшее дом не дозволяло назвать тишину полной. Похрапывание было разнообразным, однако не превышающем определённой высоты. Правда, кое-когда появлялся стон, а то и невнятное бормотание и это нарушало всё ж таки монотонность, но опять же на какую-то краткость.
     Сашка проснулся давно. Отчего-то спать ему не хотелось. Не в первый раз с ним случилось такое. И вчера, и позавчера ему в точности так же не спалось. Он лежал и лениво водил пальчиком по стене. Холодная, к тому же шершавая, она доставляла удовольствие. Она приятно щекотала пальчик. Но вот занятие это надоело и Юрочка приподнялся на локотках в надежде чего-либо разглядеть. Однако, сколько бы ни пялил глазки, кроме как синей полоски в неплотно прикрытой ставни увидеть не смог. Обессилив, малыш вернулся в исходное положение и после непродолжительного отдыха принялся за старое - лениво водить пальчиком по стене. Но теперь уже это удовольствие сопровождалось еле слышным шепотком.
    - Мама... папа... ма... па... па... ма... - выводил Сашка пока вновь его вниманием не овладела поголубевшая полоска. Он сел на попку и долго эту поголубевшую полоску разглядывал. Затем, с предосторожностями слез с кроватки и, перебирая ручонками по стенке, попытался к ней приблизиться. Но чем ближе подбирался он к ней, тем круче приходилось задирать головку, отчего шейка вскоре устала. Тогда он сел на пол, сложил ручки между ножек и так сидел.
    А рассвет набирал силу и вот уже не одной оказалась полоска. В других окнах также появились признаки наступающего дня.
    Всё было интересно малышу в доме, но более его привлекала улица. И вот сегодня наконец удалось открыть в сенцах дверь. Уж по чьей ли халатности она была ни закрыта на запор - не столь теперь важно.
    Мальчик вышел на крыльцо. Постоял. Подзудил коленочку, осмотрелся. Темнота ещё густая у домов и деревьев его не испугала. Пожалуй, не испугала его и кошка, прошмыгнувшая буквально в метре. А собака их, - огромная, немецкой породы овчарка, - бросившаяся кошке наперерез и её не поймавшая, вызвала в нём повышенное любопытство. Он очень пристально на неё воззрился. Изучала его и она.
    - На, на, - сжимая и разжимая левой ручки кулачок решительно вдруг направился он к ней. Овчарка высунув язык и наклоняя голову то в одну сторону, то в другую, лениво его поджидала, испуская аппетитные слюнки.
    - На, на, - подойдя вплотную стал тыкать он кулачком ей в морду. Собака не озлилась, она только отвернулась стараясь избежать прямого контакта. Отнеслась она миролюбиво и тогда, когда болезненно высвобождала шерсть из цепких ручек Сашки. Она встряхнула всем корпусом, громко бренча цепью, и отошла. Малыш тотчас направился в след. Всё повторилось.
    За этим занятием он и не заметил, как полностью рассвело. Деревья потеряли мрачный наряд, дома приобрели чёткость очертаний и только не показывалось солнышко. Где-то оно пропадало. Малыш долго и удивлённо его искал. Он, конечно, видел в восточной стороне зардевшуюся полоску, но почём ему знать, что солнце появится оттуда.
    Овчарка стояла и как вроде понимала, чем занят малыш. Она ему не мешала. Однако и её терпению пришёл конец. Сделав несколько бесцельных кругов, она подошла к Сашке и тронула его лапой, приглашая тем к продолжению общения. Он не удержался и бухнулся на ручонки. Такого собака не ожидала. Сообразив, что сделала что-то не то или, по крайней мере, то, но в грубой форме, она виновато опустив голову отошла и села у своей будки.
    Упорство, с которым Сашка преодолевал земное тяготение, было похвальным. И вот награда - он стоит. Отряхнув ручки, он направляется к калитке, вызывая недоумение у животного. Выразив своё недовольство сим решением Сашки лаем, овчарка полезла в конуру. Она признала опрометчивость в своём поведение.
    Калитка не поддалась напору малыша и видя, что потуги его напрасны, Сашка стал искать выхода из положения. Он осмотрел обозримую часть ограды и не нашёл там ничего позволяющего оказаться за пределами. Но везло ему в это утро. Уже через минуту он проползал под воротами, где в самом конце их нашлась под стать ниша. Он не сразу встал на ноги. Он стоял на четвереньках и задрав голову до возможного вновь искал солнышко. А его всё не было. И тогда пыхтя и что-то бормоча, Сашка стал медленно пониматься. Он отряхнул коленочки, тщательно выбирая прилипшие мелкие камешки, оббил ручки об ручки, поправил трусики, кругом обернувшись, наметил себе маршрут. Он направился в сторону речки.
    Дорога туда шла переулком, точнее, последней частью переулка и заканчивалась под яром.
       Сашка шёл своей стороной. Он изредка останавливался, хватал какое-нибудь растеньице и пытался его вырвать с корнем. Но, не всегда это удавалось. К тому же не всегда это сопряжено было и с удовольствием. Так, схватив полынь и собрав в кулачок всё, что оторвалось, он неприятно был поражён запахом. Его даже повело до судорог. А, например, о крапиве и говорить нечего: пришлось долго и слёзно зализывать пальчики, покрывшиеся волдырями. После этого даже на коноплю он смотрел с опаской.
    Добравшись до обрыва, наш герой, кажется призадумался. Замешательство объяснилось просто: Сашка стал гадать с какой ножки начать спуск. Он встал боком и попытался опустить левую, а когда не получилось, повернулся другим. Без труда нашарив ступеньку, он отчего-то пришёл в восторг. Он стоял похлопывая в ладоши и пытаясь подпрыгивать. Хлопки получались чёткими, немного отдававшиеся эхом, что касается прыжков, то ножки его, ну никак не могли оторваться от земли и оттого он всего лишь приседал и выпрямлялся. Видимо поняв свои напрасные старания в таком не простом упражнении на следующей ступеньке его занятия изменились. Теперь он стоял и озирался по сторонам. Он опять искал солнце. Но... не было его. Тогда взглянул вниз и поразился. Покрытая сплошным травяным ковром пойма возбудила желание быстрее оказаться там. Сашка заторопился. Но уже на середине спуска ему потребовался отдых. С тоской взглянув на сплошную зелень, так сложно достижимую он присел положив ручонки на коленочки. А потом он вспомнил, что хочет пописать. Спустив трусики, Сашка повернулся лицом в противоположную обрыву сторону и стал наслаждаться божественным вознаграждением за долготерпение. Смысла садиться за тем не было и подтянув трусики, он продолжил свой путь. И вот преодолено всё, что полагалось. Малыш вырвался на равнину. Но она не такой уж и ровной оказалась.
    Травка сочно искрилась в лучах восходящего солнца - наконец-то оно появилось. Сашка остановился и долго любовался этой красотой. Подобного он ещё не видел. Он знал травку сухой, жёсткой, но чтоб она была таковой - это чуду подобно. Она манила его, она притягивала и он решился сойти с тропки и пройтись по ней. И даже не пройтись, а пробежаться во всю свою мощь. Намерение своё он исполнил, пожалев тут же, как только ножки его оказались на этом зелёном ковре. Ступив туда, его тельце будто кипятком обдали. Травка такая милая, манящая проявила к нему враждебность. Он выскочил на тропку. Он отказался поверить своим ощущениям, но решиться повторно ступить в эту студёную растительность ни посмел - оказывается не всё красивое соответствует приятности. Он поковылял дальше. Теперь объектом его любопытства стал холмик. Тропка шла через него и что за ним, ему очень хотелось узнать. Он подошёл к нему, остановился. Долго всматривался. Когда взгляд достиг вершины, то всё его существо поразило обстоятельство, кое он никак не ожидал - верхушка холмика упиралась прямо в небо. На ум пришло: а стоит ли забираться? Стоит - подсказал ему возраст и он полез. И о... За холмиком оказывается речка. Она не бурлива, спокойна и очень широка. Сашка стоял и хлопал в ладоши. Радость его была велика, а желание пройтись по бережку вообще описанию не подлежит. Он спустился.
    Берег был полог. Небольшие волны слегка набегавшие на песочек быстро отступали и он, песочек, как губка впитывал остатки влаги, что тоже послужило изумлением малышу. Памятуя свою оплошность в недавнем прошлом, Сашка не стал слишком подходить к воде. А она манила. Она не давала ему в полной мере сосредоточиться в мыслях. И вопреки осторожности, он всё-таки  к ней стал приближаться. Сначала присел и попробовал дотронуться ручкой до этого влажного песочка. Затем зачерпнул горсточку. Осмелев, сделал следующий шаг - ступил в воду. Боже, до чего же она тёплая! Действительно, всё было так. Тёплая она. И он запрыгал на месте, как и на спуске не отрывая ножки от земли, то бишь, от песочка. Он пробежался по кромке берега, разбрызгивая по сторонам набегавшие волны. Показалось забавно. Развернулся, собрался бежать назад, но здесь кто-то властно схватил его за ручонку.
    - Ах ты, негодник. Ты что это делаешь? - плаксивый голос принадлежал матери. - Ты что, в гроб меня захотел загнать? - читала она нотацию грубо увлекая за собой. Но не так-то просто было разжалобить Сашку. Он и понимать не хотел в чём провинился. Он, принуждённый следовать за матерью, всё оглядывался и оглядывался на то место, где ему было так хорошо, так свободно.