Рейнъярд

На окраине цивилизации стоит небольшое поселение без имени. Отстроено оно было для самых подлых преступников. Но были среди них и иные- сосланный сюда дворянин со своей семьей. Двое детей, Ралоф и Шарли, да жена Люси. 
Всего месяц разделял их прибытие и первую кровь. Во время одной из вылазок за едой Люси была убита. Алая кровь впервые блеснула перед глазами детей оставив неизгладимый отпечаток в их сердцах. Родная мать, когда то такая светлая и добрая, теперь холодным мертвым пятном лежала посреди рыночной площади. И только алая кровь выделялась среди резко побледневшего мира.
С того дня отец больше не выпускал их на улицу, пытался растить веселыми , не забывая дворянских традиций , да только не слишком успешно. Одним вечером он не вернулся домой. Не пришел и на утро. Целый день Ралоф и Шарли прождали его в надежде, легли спать с тревогой, а проснулись с осознанием- они остались одни.
- Шарли... Мы больше не можем здесь оставаться. Отыщи все запасы еды и денег, мы уходим... 
- Братец, но вдруг папа вернется... Он же будет волноваться.
- Он больше не прийдет. 
Фраза прозвучала словно выстрел. Тишина, давящая тишина словно наковальня свалилась на детей.
- Идем... Нельзя больше медлить.

Первое утро в пути. За пределы города они пробрались посреди ночи, когда охрана задремала. Из запасов- немного хлеба, мясо, да небольшой кошель монет. До ближайшей деревни часа три, не меньше .
- Залезай. На спине потащу, а то идти то неблизко.
Любому кто по своей глупости решил бы заехать в те края представилась прискорбная картина- двое детей, маленькая хрупкая девочка с доверчивыми глазами, и ее старший брат, худой но крепкий, со взглядом что мог бы сокрушить гору. 
Первая же деревня дала им понять - путь не будет легким. Им никто не подал хлеба, мало того на просьбы о помощи они получали лишь тычки под ребра. Единственным светлым лучиком был извозчик повозки, предложивший подвезти их за хоть какую то плату.
-Сейчас , подождите мистер, у нас есть немного денег... Где же они... А, вот он, кошелечек....
Ралоф замер , словно его сердце пронзила стрела. Улыбка сползла с лица, щеки побелели...
-Простите мистер, мы не сможем заплатить... Шарли, идем. Нас обокрали...

Шла уже вторая неделя пути. Некогда красивые юные фигуры стали болезненными. Осунувшиеся, исхудавшие, как скелеты. Но все такие же гордые.

Дождь, бесконечный дождь. Уже месяц они бредут, едва доходя от деревни до деревни. Счастлив тот день, когда добрый человек решит поделиться едой, а если предоставят крышу над головой - уже и праздник выходит. Но чем дальше тем беднее земля и злее люди. Третий поселок подряд им никто не дает и куска хлеба. Голод. Слякоть и леденящий душу ветер. Каждая кочка теперь как гора для обессиленных путников. Дождь, застал их в начале очередного перехода. Тяжелые капли били по измученным телам идущих, будто с неба лилась не вода, а тяжелый свинец. Каждый следующий шаг давался все тяжелее и тяжелее, ноги вязли в густом месиве грязи. Дорога уж давно перестала существовать в привычном понимании. 
- Пожалуйста давай остановимся. Я устала, я уже не могу идти, прошу давай отдохнём...
Тихий, едва различимый на фоне стука дождя голос. Тонкий, нежный, измученный и от того еще более хрупкий.
- Ты же понимаешь, что если мы остановимся, то пиши пропало. Ты сядешь, а потом скажешь что не можешь идти дальше. А я уже не в силах нести тебя на себе.
Юноша, на вид не старше 16 лет. Тощий, со спутанными грязными волосами, искусанные от голода губы растрескались, глаза впали, только гордо поднятая голова напоминает, что когда то он был дворянином. 
Они снова пошли. Снова из последних сил стали передвигать свои ноги. Каждый шаг казался им словно последним в этой жизни, будто на него они потратят все силы и сердце уже не сможет биться. Хрупкая фигурка зашаталась, но юноша успел ее подхватить.

В этот дождливый день никто не высунулся на улицу, даже скот загнали под крышу. Лишь посреди ночи дождь ненадолго успокоился, а вся земля покрылась изморозью. Старый кузнец шел по дороге в сторону города. Его глазам открылась страшная картина: два юных тела, слившиеся в объятиях лежат посреди дороги. Покрытые грязью и инеем, они улыбались. В бездыханных телах отразилась вся нежность и преданность этого мира. В ту ночь умерли двое, умерли любовь и преданность.

Гонец, едва вошедши в тронный зал, огласил страшную весть:
- Мой король, два ангела умерли. Над поселением изгнанников разверзлось небо, дождь не перестает идти ни на час, а люди забывают как выглядит солнце.
- Спасибо за доклад, можешь быть свободен.
Погруженный в полумрак тронный зал казался еще более мрачным чем стал недавно, когда старый король был свергнут. "Король умер, да здравствует король!" Этот возглас стал девизом всех приближенных нового правителя. Но в этот день он стал молчалив как никогда. Скрип пера ознаменовал рождение нового города.
" ... Сим постановляю, поселение изгнанников отныне называть Рейнъярд и признать городом. " 
-Покойтесь с миром, дети мои. Я не успел вас спасти.