Поворота нет

Эссе на рассказ Владимира Дорошева "Поворота нет".

  Рассказ Владимира Дорошева «Поворота нет» можно читать как экзистенциальную притчу о человеке, столкнувшемся с пределом — физическим, моральным, историческим. Автор использует простую бытовую ситуацию — поездку на автомобиле — как модель человеческого существования в целом: движение по дороге жизни, которая внезапно упирается в пустоту.
  Два героя — не столько персонажи, сколько маски современного человека, живущего в режиме инерции. Они не ищут смысла, не задаются вопросами, они просто «едут». И именно в этом заключается ключ: катастрофа начинается не вдруг, а как закономерный результат равнодушного следования по заданному маршруту.
  Когда «поворота нет» — это значит, что все возможности выбора уже исчерпаны. Это не просто дорожный знак, а символ философского тупика, в котором оказывается человек XXI века:
он движется, но не знает, куда;
он существует, но не ощущает жизни;
он зависим от системы, но система сама рушится.
  1) Катастрофа как метафора внутренней пустоты
  Фраза из аннотации — «мир начинает прекращать своё существование» — не обязательно описывает конец света буквально. Это может быть метафора духовного конца, исчезновения смыслов, на которых держался привычный порядок. Дорошев обращает внимание на хрупкость современной реальности: цивилизация технически совершенна (машины, дороги, технологии), но духовно выхолощена. Поэтому, когда исчезает «мир», исчезает не столько физическое пространство, сколько внутренняя опора человека. В этом смысле рассказ продолжает традицию экзистенциальной прозы, где важен не апокалипсис как событие, а осознание пустоты — аналогичное тому, что мы видим у:
Камю («Посторонний») — человек не находит связи между собой и миром;
Кафки («Процесс») — герой живёт в абсурдной системе, где логика уничтожена;
Платонова («Котлован») — люди строят идеальный мир, но сами гибнут духовно.
  2) Символика дороги и «поворота»
Дорога в рассказе — универсальный символ жизни, пути, судьбы. Поворот — это возможность изменить направление, сделать выбор, найти выход. Название «Поворота нет» — значит, выбора больше нет. Но важно: это не приговор, а диагноз.
  Автор показывает состояние человека, который слишком долго шёл по навязанному маршруту — и теперь дорога сама себя исчерпала. Нет поворота — потому что человек перестал видеть его. Он утратил способность замечать альтернативы. Таким образом, «поворот» — не географический, а духовный: поворот к себе, к внутреннему пробуждению. Его отсутствие — это состояние, когда человек перестаёт быть субъектом своего движения.
  3) Философская параллель: время и безвременье
  В философском плане рассказ можно сопоставить с идеями Мартина Хайдеггера о подлинном и неподлинном существовании. Пока человек живёт «автоматически» — едет по привычке, не думая — он находится в неподлинном бытии, растворён в повседневности. Но когда он сталкивается с «краем» (концом дороги, мира, смысла), у него появляется шанс осознать себя как личность — именно потому, что привычное исчезает. Дорошев как бы ставит читателя в точку этой границы: поворота нет, но есть момент осознания — а осознание и есть начало свободы.
  4) Сравнение с другими произведениями:
  а) А. Камю – «Чума» Конец мира как испытание человеческой морали. У Дорошева катастрофа не внешняя, а внутренняя, не борьба — а пустота.
  б) Ф. Кафка – «Замок» Бесполезность человеческих усилий в системе. У Дорошева герои даже не пытаются сопротивляться — их бездействие и есть катастрофа.
  в) А. Платонов – «Котлован» Строительство утопии оборачивается духовной смертью, У Дорошева нет даже утопии — лишь её следы, дорога в никуда.
  г) В. Пелевин – «Жизнь насекомых» Символическая дегуманизация человека. Дорошев ближе к лаконичной притче: минимум формы, максимум смысла.
  Таким образом, рассказ вписывается в линию русской философской прозы, где конец — не разрушение, а точка осознания.
  5) Авторская позиция и критическая оценка:
Владимир Дорошев создаёт минималистичный, но многослойный текст. Он не навязывает эмоцию, не рисует апокалиптические картины, а предлагает тихий, но безысходный финал. С художественной точки зрения, это рискованный приём: можно недосказать слишком много. Но именно недосказанность здесь становится смыслом: в мире, где «поворота нет», слова теряют силу. Критически можно отметить, что повествование могло бы выиграть от большего психологического напряжения — внутреннего монолога, конфликта, деталей. Однако философская концепция рассказа ясна:
человек осознал, что дорога кончилась, но не осознал, куда идти дальше.

  Заключение:
  Рассказ «Поворота нет» — это не столько фантастика, сколько философский диагноз современности. Он говорит не о физическом конце мира, а о духовной остановке: о том моменте, когда движение продолжается по инерции, но смысл уже исчез. Дорошев создал миниатюру-предупреждение: «Пока мы не научимся видеть повороты внутри себя, дорога снаружи всегда будет тупиком». Таким образом, рассказ можно рассматривать как метафору экзистенциального выбора — между бездумным движением и пробуждением сознания.




                          ПОВОРОТА НЕТ


  Было как-то тревожно на душе. Олег не мог понять, почему. А жене сказал:
- Я мигом. В город. Туда и обратно.
- Ты сегодня вернёшься?
- Разумеется, вернусь. До города чес езды. Полчаса по городу. Потом час на обратную дорогу. Я к обеду вернусь.
- Точно?
  Олег погладил жену по волосам.
- Ты так переживаешь, словно мы больше не увидимся. Словно сегодня конец света, - ласково сказал он.
- А, может, это правда? – как-то странно спросила жена.
  Олег удивился:
- Не понял?
  Жена улыбнулась:
- Я пошутила.
  Олег похлопал её по заду и направился к машине. Игорь уже сидел там. Олег сел за руль. К дверному окошку подбежали дети. Сын и дочь.
- Папа, папа! – закричали они. – Возьми нас собой.
- Вы должны быть с мамой, - сказал им Олег.
- Почему?
- Чтобы ей не было скучно. Мама сегодня грустная. Когда я приеду, она должна быть весёлой. И должны это сделать вы. Договорились?
  Олег вырулил со двора на тропинку, потом на дорогу, а через две минуты выехал на шоссе. Включил радио и тотчас заголосил Лепс. Олег сделал звук потише. Игорь с умоляющим видом посмотрел на него. Олег всё понял и стал искать подходящую станцию. Наконец, нашёл такую, где пели спокойным голосом на умиротворённую мелодию.
- Нормально? – спросил он.
  Игорь молча кивнул. Олег усмехнулся про себя, глядя на Игоря. Вчера тот заявился под вечер к ним в жутко пьяном состоянии. Что-то говорил о себе, о том, что одинок, покоя хочет, что мы все, люди, не понимаем друг-друга, что все вокруг – сволочи. Олег увёл его наверх на второй этаж в комнату для гостей и налил грамм сто пятьдесят водки. Выпив, Игорь отрубился. Жена потом спросила:
- Что это с ним? Никогда он так не напивался, вроде.
- Работа такая. Перенервничал, наверное, - предположил Олег.
  Может, и работа. Игорь был следователем уголовного розыска. Может, и в самом деле что-то случилось. Олег посмотрел на него и спросил:
- Как голова? Не болит?
- В смысле?
- После вчерашнего-то?
- А-а… Нормально.
  Минут десять ехали молча. Внезапно Олега всего охватила досада. Он так хотел провести всю субботу в тесном семейном кругу. И чтобы больше никого. Так нет же – полдня придётся угробить. Конечно, Олег всё понимал, Игорь – друг детства, вместе росли и учились в школе, и всё такое. Но… Вот только доеду до города, подумал Олег, сразу высажу. Пусть добирается до дома на метро и трамваях. Олег ощутил, как ему не хочется в город. Как хочется быть со своими. Он словно тревогу какую-то почувствовал. Почувствовал, что не должен сегодня покидать жену и детей.
- Сам-то как? – неожиданно спросил Игорь.
- А что? – Олег покосился на него. Мысли, что ли, читает?
- У тебя плохое предчувствие?
- Да так. Есть немного.
  Ещё десять минут молчания. Потом Игорь сказал:
- А ты заметил, что позади нас никто не едет? И навстречу нам – тоже?
- Ну, ты сказал… На дороге и не такое бывает.
- Но это же единственное шоссе в город в этой местности.
- Ну и что?
- Десять минут – и ни одной машины.
- Брось, ерунда. Лучше скажи, от чего ты так набрался вчера? – поинтересовался Олег, а сам подумал, что что-то тут есть. Странно как-то. Нет машин. Впереди и позади – нет.
  Игорь помрачнел. Будто больно ему стало.
- Вся неделя мерзостная получилась. Совсем мы скотами стали. Превращаемся обратно в неандертальцев. Наверное, нам скоро всем конец, - сказал он.
- Ну, это ты загнул. Переборщил.
- Нисколько. Природа больше терпеть не будет наших бесчинств. Она воздаст нам. Сполна. Сведёт с нами счёты. Природа ждала до последнего. Но всё бесполезно. Толку от нас никакого.
- Природа? Какая природа?
- Ну, скажем… Природа вселенского существования.
- Ты лучше скажи, что толком-то произошло.
- Ничего хорошего. В понедельник поймали шайку несовершеннолетних ублюдков. Выбрили себе головы под ноль, нацепили чёрные футболки. Нашли себе забаву – бомжей стали забивать до смерти. И снимать на камеру. Потом в интернет. Себя гордо называли "ликвидаторами". В среду одного мужика взяли. Жил себе спокойно, один, никому не мешал, никого не доставал. Потом взял топор и пошёл по соседям. Начал рубить их на части. Прошёлся по трём квартирам. Двенадцать трупов. Мы его допрашиваем, а он говорит, что ничего не помнит. Зачем ты это сделал, гад? А он: "Я не знаю. Я не помню". В четверг мужик с улицы – абсолютно посторонний и чужой – зашел в дом, постучал в первую попавшуюся квартиру. Ему открыли две девочки. Одной – десять лет, другой – восемь. Мама ещё на работе, а они только вернулись со школы. Мужик сказал, что ему плохо, попросил воды. Они его впустили. Он их изнасиловал и убил. Потом позвонил нам, вышёл во двор, сел на лавочку и спокойненько так, тихо-мирно, стал нас дожидаться. И тоже говорит: "Не знаю. Я не помню". У всех память отшибло, представляешь? – Игорь как-то неестественно и пугающе засмеялся. – Кстати, посмотри, что это впереди, там?
  Олег посмотрел. Там, где был горизонт, где небо и земля соединялись, в самом деле что-то необычно. На небо из-за горизонта наползало что-то тёмно-серое, густое, понемногу увеличиваясь в размерах. Олег удивился самому себе. Как же я не заметил это? Как водитель, который смотрит на дорогу, должен был заметить.
- Дым? – предположил Олег.
  Игорь покачал головой.
- Сомнительно, - сказал он. – На дым не похоже.
  Игорь немного помолчал, пытливо вглядываясь вперёд, а потом продолжил, не отрывая взора от горизонта:
- Так вот… В пятницу трое школьников устроили стрельбу в школе. Откуда-то достали оружие, запаковали его в свои рюкзаки и пошли на уроки. Стрелять начали прямо в фойе школы. Убили тридцать четыре человек. Ранили восьмерых. Потом сами застрелились… Вот такая неделя мерзостная. Чувствую, что это только начало.
- Какое начало?
- Да хрен его знает, какое. Плохое начало.
- Тебе надо расслабиться, отдохнуть. Заработался ты.
- Думаешь? А я не устал. Нисколько.
  Тёмное гигантское пятно непрерывно увеличивалось, поднимаясь из-за горизонта.
- Интересно, что же это такое, всё-таки…? – проговорил Игорь,