Чародейные хлебцы

          У мисс Марты Мичем была совсем небольшая булочная. Нельзя сказать, чтобы эта женщина была слишком богатой или слишком бедной. Тут уж пусть каждый делает свои выводы. Всё-таки на её счету в банке лежало целых две тысячи долларов.
          Что ещё можно было бы сказать о ней? То, что ей было сорок лет. То, что у неё было доброе сердце. То, что всего два зуба у неё во рту были вставными. А, да... несмотря на то, что она никогда не была замужем, она всё-таки лелеяла надежду, что  в один прекрасный день... В общем, вы поняли,  чём я.
          Пару-тройку раз в неделю к ней заходил покупатель. Это был бородатый мужчина средних лет, который носил очки. Он говорил по-английски с сильным немецким акцентом. Был аккуратен, одежда у него была хоть и старая, но всегда чистая. Манеры у него были весьма приличными, и это не могло ускользнуть от взора Мисс Марты.
          Его постоянной покупкой были две буханки чёрствого хлеба. Свежий хлеб стоил пять центов. На те же пять центов можно было купить целых две буханки чёрствого хлеба. Надо сказать, что покупатель ни разу не попросил свежего хлеба.
          Как-то раз мисс Марте бросилось в глаза то, что на его пальцах появились красные и чёрные полосы. Безусловно он был художником! Да, конечно, художником, и при этом очень бедным. Мисс Марта рисовала себе в воображении, что комнатка, в которой он живёт и пишет свои картины, была очень холодной. Потом воображение разыгрывалось дальше, и вот уже мисс Марте казалось, что за ужином, который состоял ислючительно из чёрствого хлеба и воды, художник постоянно вспоминал все до единой вкусные вещи, что продавались в булочной. Когда она сама присаживалась, чтобы пообедать или выпить чашечку чая с намазанным на белый хлеб вареньем, она всегда вспоминала своего посетителя, и где-то внутри у неё проскальзывала жалость: такой воспитанный человек, с такими манерами, и должен есть чёрстый хлеб! Поистине, жизнь, которая не щадит художников - несправедливая штука. Доброе сердце мисс Марты трепетало от одной только мысли при этом.
           Как-то раз она принесла из дома картину, которую купила несколько лет назад, и повесила на видном месте в булочной. Это был своеобразный тактический ход. С помощью этой картины мисс Марта надеялась узнать немного больше о своём посететеле. В конце концов, может быть, он совсем никакой не художник?

          Прошло два дня. Как обычно покупатель появился в положенное время: "Две буханки чёрствого клеба, пошалюста", - обыденно произнес он. 
          - О, да у фас тут неплокхая картина! - кивнул он на холст, который двумя днями раньше перекочевал из жилища мисс Марты в булочную.
          - Вы находите? - деланно подняла она брови.
          - Ну... - замялся посетитель, - дворец, конешна, нарисован с погрешностями. Да и перспектифа неверная. Счастливо оставаться, мадам, - и он, приподняв шляпу, исчез.
          Да, без сомнения, он художник! Теперь мис Марта был уверена в этом на сто процентов. Во-первых он сразу заметил картину. Во-вторых, что-то сказал про перспективу. Как при этом сияли его глаза! Каким добрым он показался ей на тот момент! И такой человек вынужден питаться чёрствым хлебом? Как же сильно достаётся художникам от судьбы, прежде, чем они становятся знаменитыми...
          Как ей хотелось помочь ему! Она была готова делить с ним и кров, и стол. Она даже свои две тысячи была готова пожертвовать для него! Нет, пожалуй, двух тысяч будет много. Одну, скорей всего...


          Время продолжало свой мерный ход. Оно ничего не изменило в привычной жизни посетителя булочной. Два раза в неделю он продолжал приходить за чёрствым хлебом, и ничего более. Иногда он перекидывался с мисс Мартой несколькими словами, но ни разу не купил ни пирожного, ни хотя бы только что испеченного хлеба. 
          Ей показалось, что он похудел. Явно, что он не доедал! Как ей хотелось угостить его чем-нибудь вкусным, хотелось добавить чего-то к его чёрствому хлебу. Но художники - народ гордый, она знала это. Поэтому, чтобы не рассердить посетителя, молчала. 
           Во внешности мисс Марты произошли некоторые изменения. Она стала надевать в булочную своё новое платье и купила крем для разглаживания моорщин. Ей казалось, что это косметическое средство сделает её моложе.
          В один прекрасный день посетитель, как всегда заглянул в булочную, чтобы купить чёрствый хлеб. Мисс Марта уже доставала его с полки, как вдруг на улице послышалась сирена. Мужчина кинулся к двери, чтобы посмотреть, что там. И вдруг мисс Марту осенило! Под полкой лежал кусок сливочного масла, которое она купила утром и собиралась после закрытия своей булочной отнести домой. 
          Молниеносным движением, мисс Марта развернула упаковку, отрезала по довольно большому куску масла и, сделав в каждой из хлебных буханок глубоких надреза, спрятала масло в них.
          Когда посетитель возвратился от двери, она, как ни в чём ни бывало, заворачивала хлеб в бумагу.
          Он приподнял шляпу, сказав при этом "спасибо", и вышел.
          Его уже давно не было в булочной, а мисс Марта всё стояла и улыбалась.
          Поблагодарит ли он её? Подумает ли он о той щедрой руке, которая положила ему масло в хлеб? А, может быть, она не имела права этого делать? Задаваясь последним вопросом, мисс Марта вспыхивала. О... кто знает? Ведь у художников есть своя гордость и с ними лучше не шутить! И всё же, как она не пыталась предствить себе возможную ситуацию, ей казалось, что он не будет сердит на неё.
         Ещё какое-то время она продолжала думать о художнике: вот он приходит домой, вот садится за обеденный стол, на котором нет ничего, кроме чёрствого хлеба. Вот он разрезает буханку, и... ах!
         Лицо женщины полыхало только от одной этой мысли. Будет ли художник благодарен... Сложно сказать...
         Из мира грёз её вывели звуки у двери. Колокольчик зазвенел как бешеный, кто-то ввалился в булочную, наделав изрядный шум. 
         Мисс Марта поспешила к двери: кто это мог быть? Но всё оказалось проще некуда: шум произвели всего два человека. Один из них был знакомый художник, другого, молодого парня, мисс Марта видела впервые. На нём был надет котелок и он попыхивал трубкой.      
         Лицо художника было красным. Шляпа съехала на затылок, а лицо... Лицо было пылало от гнева. Глаза смотрели со злобой. Он поднял кулак и потряс им перед носом мисс Марты. ПЕРЕД САМЫМ НОСОМ! Женщина не могла поверить происходящему. Это вот так обращаются с ней? С НЕЙ ? И кто? Тот, мысли о котором заставляли трепетать её сердце. Её художник... Её...
         - Идиотка! - кричал тот меж тем на всю булочную! - Дура!
         Парень схватил его за локоть:
         - Пойдём! - пытался он вразумить товарища. - Ты уже и так сказал слишком много.
         - Я ещё ничего не сказал! - продолжал бешено кричать мужчина. - Пусть знает всё! Эта старая облезлая кошка должна всё знать! Чёрт побери!... 
         И ругательства на немецком посыпались из него с новой силой.
         
         Мисс Марта стояла, не шевелясь и скрестив руки на груди.
         Наконец, молодой человек, кое как удерживая друга за локоть, выволок его на улицу, а сам вернулся в булочную.
         "Послушайте, - обратился он к мисс Марте, - фамилия этого человека Блюмбергер. Он чертёжник. Архитектурный чертёжник. Мы работаем вместе, и я давно знаю его".
         Он три месяца трудился, не разгибая спины, чтобы вычертить план нового здания. Это было - как бы вам сказать - конкурсом, за который полагался приз.
         Три месяца бессонных ночей и адского труда. Вы понимаете?
         Блюмбергер закончил чертить карандашом и теперь всё, что от него требовалось, это обвести карандаш тушью. Он принялся за этот этап работы, постепенно нанося тушь и одновременно стирая следы от карандаша. 
         Для того, чтобы не оставить следов, он пользовался чёрствым хлебом. Чёрствый хлеб в этом случае действует куда лушче, чем ластик.
         Как всегда Блюмбергер купил у вас хлеб. Принялся сегодня за работу и... 
         Что вам сказать? Сливочное масло не очень ладит с ватманом. Теперь призовой чертеж годен разве только на то, чтобы в него заворачивать сэндвичи. 

          Мисс Марта прошла к себе.
          Она сняла новое платье и вновь облачилась в старое - то, что носила много лет подряд.
          Косметический крем полетел в окно... 







И вот что по этому поводу написал Дмитрий Свияжский:
    
Душевный помысел был благ,
Но стал причиной горьких слёз:
Не хлебом тёр чертёжник-враг
Свой план, а маслом — под откос

Так оно и есть!