Действующие лица:
Эмильен Моро (1898–1971) – французская героиня Первой мировой войны. Храбрость и отвага этой школьной учительницы были отмечены многими военными наградами, в том числе иностранными.
Генри Тэнди (1891–1977) – во время Первой мировой войны рядовой Йоркширского полка «Зелёные Говарды» (Шотландия). После войны был награждён за храбрость Крестом Виктории (высшим орденом Британии) и другими высокими наградами разных стран.
Место действия – Франция, коммуна Лоос.
Время действия – осень 1915 года.
Автор (из-за кулис): После Первой мировой войны эту женщину называли «Жанна д’Арк из Лооса». Даже вышел художественный фильм с таким названием. Учительницу Эмильен Моро лично награждали президент Франции Р. Пуанкаре и британский король Георг V. Позднее она активно участвовала в движении Сопротивления и стала видным деятелем французской Социалистической партии.
В ШАХТЕ отец оставил своё здоровье, но без дела усидеть не смог: сложил из камня пристройку к дому, большую печь и открыл пекарню. Мать помогала ему, но тиф в одночасье унёс её вместе с младшими сёстрами Эмильен. Остались они вдвоём с отцом. Эми как раз школу заканчивала. Училась хорошо, мечтала сама учить ребятишек. Так и шло: с утра, задолго до рассвета – хлеб и булочки, потом школьные экзамены, вечером курсы на учительскую лицензию. Жить можно. Если бы не война…
Немцы как-то быстро вошли в маленький городок Лоос. Ни французской армии, ни союзников здесь не видали. Боёв в августе четырнадцатого не было. Правда, боши всех, кто мог лопату в руках держать, заставили копать за околицей траншеи. Заходили и в их дом, глянули на старика, на девушку (ей только-только шестнадцать исполнилось) – смели в мешок булочки и ушли, не заплатив.
– Всё, дочка, – сказал отец. – Больше сдобу не печём, только хлеб.
Так и жили почти месяц. Потом началось. Весь сентябрь под Лоосом шли жуткие бои. Снаряды залетали во дворы. Немецкая кавалерия металась по улицам. Уже казалось, что вот-вот французы освободят коммуну. Но боши получили подкрепление, и сражение затихло. Снова немцы собирали по домам жителей, заставляли их тянуть ряды колючей проволоки перед окопами, хоронить убитых. Убитых было много – десятки. Слава Богу, никто не знал тогда, что через год их будет в сотни раз больше.
Дисциплина стала жёстче. Но документы в порядке, никто не приставал. На улице ей обычно в спину свистели и гоготали. Но это не страшно, а даже смешно – и строем боши ходят по-гусиному, и гогочут, как гусаки.
Однажды вечером Эми прибежала домой с курсов и не увидела отца. Он собирался после обеда за углём – а до сих пор нету. Пошла по соседям.
– Арестовали твоего отца, – вздохнула сочувственно старая соседка. – Прямо на моих глазах увели. Вроде не было ещё шести, а они кричали, что за нарушение комендантского часа.
Несмотря на темноту, помчалась в комендатуру. В караулке сидит тощенький такой гусак – сабля, каска с шишаком. Лыбится:
– О, мадемуазель!
Стала объяснять ему, как могла, отпусти, мол, папу:
– Я принесла тебе хлеба и бутылку домашнего вина – отпусти!
Подарки взял, по щеке своей пальцем стучит: «Ещё поцелуй с тебя!».
Эми следила в окно, когда отец скроется за поворотом. Не успела отойти, как бош схватил её за плечи, пытаясь повалить на пол. Закричала на всех языках, едва устояла на ногах, вырывалась изо всех сил.
На счастье вошёл, видать, начальник, капрал по нашивкам. Глянул недоумённо, рявкнул что-то сердито. Эми метнулась к двери, капралу выдала на бегу по-французски:
– Мерси боку, господин офицер! Там вино на двоих. Солдат поцелуя ждёт – сделайте это за меня!
Понял тот или нет, но для них с отцом обошлось без последствий. Назавтра капрал пришёл за хлебом, Эми протянула ему бутылку вина, он молча кивнул и ушёл, не прощаясь. Повезло.
К Рождеству она, наконец, получила лицензию и открыла частную школу. Жаль, отец не увидел этого, умер.
С утра Эмильен учила малышей, десять человек пяти-семи лет. После обеда – мальчики от семи до десяти лет. Учила, конечно, грамоте. Писать, читать, считать. За малышами к концу занятий приходили мамаши, а мальчиков провожала до дома сама учительница. Так ей было спокойнее. Теперь в городке все её знали, и городок она знала, как свои пять пальцев.
Летних каникул не стала делать: надо навёрстывать отставание, да и родители просили – с такой опекой можно за детишек не волноваться.
День 25 сентября они запомнили на всю жизнь. Да и не только они – весь мир человеческий узнал, что под Лоосом произошло страшное побоище. А утро начиналось тихое, мирное. В конце второго урока кто-то из малышей спросил:
– Мадам Эмильен, а почему птицы так носятся по небу? Они с ума сошли, да?
Все повернули головы к окну, и тут на них тягучей волной навалился непонятный гул. Первое мгновенье он походил на раскаты далёкой грозы, потом на скрежет гигантских машин – и тут же страшный грохот, шквал непрекращающихся взрывов. Это с разных сторон начала бить артиллерия.
Спасибо папе, такой большой подвал вырыл в доме. Туда детей – быстро, быстро.
– Никому не высовываться! Я скоро приду!
Сама бегом на улицу. А там… Стрельба идёт отовсюду. Со второго этажа дома пастора не переставая бьёт пулемёт. Суматоха, хаос. И куда все стреляют, в кого – ничего не понятно. Вот, вроде, потише стало. Но всё равно по улице не пройти, солдаты немецкие бегают туда-сюда. Орут, глаза бешеные. Вернулась в дом.
С полчаса было тихо. Потом вдруг запахло хлоркой. Да так сильно, что схватила простыни с кровати, ведро воды – и мигом в подвал, к детям.
– Глазки закрываем, дышим через мокрые тряпочки, сидим не шевелясь, слушаем сказки!
Так пересидели они до вечера. Вылезли, когда стало безопасно. Ещё и удивились, какая странная вокруг тишина. Эми повела детей к их родителям. Мамаша в последнем доме, вся в слезах, рассказала ей ужасное…
В тот день под Лоосом в страшной битве погибли тысячи солдат. Причём неизвестно, кто больше их убил – немцы или англичане. В тот день британцы впервые применили отравляющие вещества. Более ста тонн ядовитого хлора ветер погнал на немецкие позиции. Но вдруг его направление переменилось, и атакующие пехотинцы оказались в ловушке. Тысячи англичан погибли в страшных мучениях, остальных солдаты кайзера уложили пулемётами на нейтральной полосе…
Все следующие дни командование Британии регулярно посылало под пули резервы свои и союзников-французов. Огромное поле пред Лоосом было сплошь усеяно мертвецами, да не в один ряд. Более трёхсот тысяч погибших с обеих сторон. Нейтральная полоса, это изъеденное воронками поле, превратилась в сплошное месиво из грязи и человеческих останков. И дикая, непереносимая вонь. Страшный смрад с той стороны вползал во все дома, и не было никакой возможности прятаться от него. Запах хлеба или французских духов неспособен перебить зловония войны.
А через полторы недели союзники пошли в новое наступление. Занятий все эти дни не было. Из окошка пристройки Эми видела, как по улице, отстреливаясь, бегут немцы в своих мышиного цвета шинелях. Их буквально по пятам преследовали солдаты в голубых и красных штанах – это свои, французы! А рядом – странные люди в чёрных меховых шапках и клетчатых юбках. Во дела! Кто это?
– Это адские фурии! – кричали друг другу пробегающие мимо боши. – Это небесные дьяволицы, спасайтесь!
Один из немцев упал замертво прямо у крыльца её дома. Эми подняла его винтовку. Её тут же окружили французы.
– Мадам, вы за кого воюете? – улыбаясь, спросил один солдат.
– «Вставайте, сыны Отечества, настал день славы!», – пропела она.
Голубые и красные штаны подхватили разом «Марсельезу»:
– «Святая любовь Родины, поддержи нашу руку мести!..»
– Белый дом с крестом на башенке видите? – спросила учительница соотечественников. – Там на втором этаже у бошей пулемёт. Через площадь нельзя, всех положит. Давайте слева, по винограднику!
И сама поползла за ними, волоча за ремень чужую винтовку. Сквозь не опавшие ещё листья, сквозь тоненькие стволы старых виноградных лоз Эми видела, как засверкали огоньки в окне пасторского дома, как попадали на площади солдаты-освободители. Одна пуля попала в плечо человеку в клетчатой юбке, он упал, неловко подвернув ногу и уронив чёрную мохнатую шапку. К нему кинулись два немца. Один остановился, чтобы подобрать упавшую шапку, второй наклонился глянуть, что за «адская фурия» разлеглась тут.
– Добьют! – ахнула мысленно Эми.
[justify]До них было всего метров десять-пятнадцать. Она подняла винтовку, прицелилась в широкую