ЭХО

Даже испугался, когда он поднялся. Вы умеете его готовить?

– Один раз приходилось, но это было очень давно.
– Тогда я презентую его вам!

– Так дело не пойдет. Я буду вспоминать кулинарные рецепты, а вы езжайте домой, переодевайтесь, и через сорок пять минут жду вас у себя. Будем вместе наслаждаться дарами речных глубин.

– Согласен. Только одно условие. Я сейчас остановлюсь, почищу ее, внутренности выну и в речке от крови помою. Подождите немного, пожалуйста.
– Дельное предложение, я – за.

– А как вы смотрите на то, если я приду с шампанским?

– Михаил Петрович, вы забываете, в какой сфере я работаю. У меня этого добра… Так что не утруждайте себя.

– Хорошо, Карина Александровна, до дома я вас благополучно довез, поехал сам приводить себя в порядок. Перед красивой женщиной надо выглядеть подобающе, а не в грязных рыбацких штанах.

– Убедили, Михаил Петрович, – она слегка порозовела. – Через сорок пять минут жду вас. Мне одной с такой рыбищей не справиться.

– Буду, буду, – и машина отъехала.

2
Карина быстро приняла душ, переоделась и начала вершить кулинарное чудо.

Нарезав много лука, она вылила в него пакет майонеза, рюмку белого вина, положила внутрь рыбы две половинки кислого яблока и, обложив ее всей этой массой, посолив и поперчив, завернула в фольгу и поставила на раскаленный противень в духовку, сразу сделав в ней медленный огонь. После чего стала жарить картошку со сметаной. Помыв овощи и фрукты, поставила на стол коньяк из Израиля, разложила тарелки и вилки.

Ей почему-то очень хотелось, чтоб неожиданному гостю все это понравилось.

Наведя небольшой марафет на лице и легонечко брызнув на шею и за ушами арабский дезодорант, Карина, немного подумав, поставила по краям стола два подсвечника и зажгла свечи.

Вскоре в дверь постучали. Вошел выбритый, причесанный, улыбающийся Михаил Петрович. На нем мешковато сидел коричневый костюм, пропахший нафталином, а синюю рубашку на шее стягивал не первой свежести красный галстук. Было заметно, что мужчина принял душ. Теперь от него сильно и мерзко пахло дешевым одеколоном. Комната сразу наполнилась этим тошнотворным запахом. В руке он держал огромный букет астр.

– Это вам, – протянул его Карине.

– Спасибо, как мило. Астры – мои любимые цветы. Они олицетворяют уходящее лето и напоминают о приближение увядающей осени, – она опустила голову в букет, но тут же ее отдернула – от букета тоже исходил запах одеколона.

– Согласен с вами. Грустно постоянно ощущать себя символом осени, упавшим листком, засохшей травинкой. Это я о себе, – грустно улыбнулся он.

– Нет, нет и еще раз нет! Не вносите в мой дом грусть, ее здесь и так предостаточно. Присаживайтесь к столу, а я сейчас принесу то, над чем с такой любовью трудилась, попробуйте только сказать, что это не вкусно, – и она вышла на кухню.

Михаил Петрович внимательно осмотрел небольшую комнату с недорогой мебелью и холодильником, заглянул в спальню и зал. И там роскоши не заметил, правда, везде стояли комнатные цветы, везде было чисто и опрятно.

Вскоре вошла Карина Александровна с большим подносом, на котором в разрезанной фольге лежал золотой красавец, вокруг него в жире плавала жареная картошка, посыпанная крупной зеленью.

– Разливайте, Михаил Петрович, и выпьем за встречу.

Выпив, Михаил Петрович сразу принялся за рыбу. Она была поразительно вкусна.

– Карина Александровна, да вы кудесница! Сказать честно, ничего подобного не пробовал. Вашими кулинарными способностями можно только восхищаться! Расскажите, как у вас это получается?

– Не подлизывайтесь. Хотя… кажется, и правда получилось. А чтобы было вкусно, я всегда добавляю маленький кусочек своего сердца.

– В этот раз вы положили его сверх нормы. За ваше огромное сердце! – поднял он наполненную рюмку.

Они снова выпили и продолжили упиваться трапезой.

– Карина Александровна, включите, пожалуйста, музыку. Я человек одинокий, и чтобы не одичать, у меня в доме постоянно болтает радио, даже ночью. Я так к этому привык, что в тишине чувствую себя не комфортно.

Карина встала и нажала на кнопку приемника. Теперь звучала песня Мартынова: «Будет осень, под вечер друзья соберутся твои. Кто-то будет тебя обнимать, говорить о любви. Будешь ты равнодушна к нему, безразлична к нему, ибо я в это время незримо тебя обниму…»

Карина нервно встала, выключила приемник.

– Извините, Михаил Петрович, мне надо сейчас побыть одной.

– Что случилось, Карина Александровна? Я что-то сделал не так?

– Нет-нет, все так. Просто… Простите, что так получилось. Спасибо вам за рыбу и радушие. Но извините, я правда должна остаться одна… Извините, до свидания.

Михаил Петрович быстро оделся и, буркнув «До свидания», вышел, оставив вместо себя только запах дешевого одеколона.

Широко открыв дверь, Карина легла на диван и снова заплакала.

«Ну почему все так?.. Вот уже три года... Я каждый день смотрю на его фотографию. Смотрела и буду смотреть… Я тоже виновата в этом разрыве, хотя и он не ангел».

Карина встала, включила ноутбук. Она хранила все, что он присылал, даже последнее письмо.

Прочитав его снова, она глубоко вздохнула.

«Я знаю, что он меня тоже любит. Ну и пусть вместе со мной страдает. Пусть тоже думает, не все мне одной! Любовь если рвется, то у каждого из сердца сочится кровь и раны долго не заживают. Ой как долго! Если вообще такое случается.

Как вернуть все? А что если он приедет и скажет: «Давай начнем все сначала и забудем прошлое». И что я отвечу? Или моя гордыня опять победит разум сердца?»