Ненужный ребёнок

Невысокая, полноватая женщина шла по первому снегу. Шла быстро, почти бежала, не замечая подмигивающих фонарей, переменчиво увеличивавших и уменьшавших её тень.

В свои сорок шесть, Анна Федоровна уже перестала задумываться о будущем. Зачем? Оно было до скуки предсказуемым и однообразным. Вся предыдущая жизнь прошла в борьбе: за выживание, за уважение, за проживание, за, за, за…  «За» закончились, а жизнь ещё нет.

Но тут, в свои сорок шесть, Анна Федоровна влюбилась. Видимо две дочери от разных мужей, ни чему не научили. Влюбилась! Опять. И снова до одурения, по-другому ни могла.

Ловила моменты нечаянно задеть, заговорить, помолчать вместе. Страдала от невысказанности, недосказанности, которую не могла перебороть. При нём становилась моложе, раскрепощалась, чувствовала хрупкость незримых отношений, легкость и многозначность.

Работали они вместе на Мясокомбинате. У него было двое детей, красавица жена и небольшое увлечение спиртосодержащими напитками. На этом увлечении, Анна Федоровна его и подловила, а потом и приручила. Незаметно сама понемногу втянулась.

Злоупотреблять стали ежедневно, редкий день проходил без этого. Неизменно по вечерам оказывались в её квартире, загаженной, воняющей помоями и еще чем-то нестерпимым. Дочери перестали приходить, поначалу радовавшиеся неожиданному счастью матери. Внук постепенно начал забывать о бабушке. Как-то раз, увидев её в неадекватном состоянии, испугался. Бабушка хотела погладить любимца, чем-то накормить, с заваленного бутылками и ошметками бывшей еды, стола. Мальчик ошарашено смотрел на вроде свою, но уже такую далекую бабушку, на засаленные волосы и невротического типа руки, несвежее бельё и замызганный халатик.    

Вскоре Анна Федоровна обнаружила, что уже в положении, и срок значительный, седьмой месяц. Всё думала водянка или ещё что-нибудь. Предпринимать ничего ни стала. А потом и забыла вовсе.

«Авось само как-нибудь разрешиться!? А ребёнка морить не буду» - думала Анна Федоровна.

Через положенные девять месяцев на свет появилась девочка. Замечательный, глубокоокий ребёнок с весёлыми куделёчками на головке. Анна Фёдоровна девочку приняла, кормила, мыла, меняла пеленки. Отлежав в больнице, положенные четыре дня даже полюбила девчонку. Называла ласково, в глазах появился отблеск разумности и теплоты.  Но во время выписки, написала отказную. Последний раз, взглянув на девчушку усталыми глазами, вздохнула и пошла домой.

Отец ребёнка так и не узнал о своём «запоздавшем счастье».

В роддоме было много отказных детей. Толстая нянечка в белом халате с неприбранной головой не спешила подходить к орущим младенцам, чётко соблюдая режим. Кормили по часам, пелёнки меняли тоже по часам.

Девочка научилась тихо плакать, а может быть, просто сорвала голос, до судорог  зовя на помощь. Маленькое личико становилось сиреневым, силы на крик не хватала и она засыпала, проваливаясь в безвоздушное пространство, где у неё была семья, мамина тёплая, вкусная титя, которую ей удалось попробовать. Ей снилось ощущение счастья, теплоты и радости, исходившие от женщины. Проснувшись, не понимала, почему это исчезло?

Спала она в отдельной кроватке. Девочка хотелось прижаться к теплому, пускай уже любому, но живому и теплому телу. Хваталась непослушными ручками, пытаясь поймать хоть миг счастья, так нужного ей, необходимого крохотному созданию, чью жизнь по какой-то ошибке подарили не тому человеку.

Нянечки её не любили – часто мочила пелёнки; громко плакала – по несколько часов, не сбавляя темпа и не снижая высоты крика. Подходили к ней реже, чем ко всем остальным, поэтому и не сразу заметили высокую температуру. Банальная простуда постепенно перешла в воспаление лёгких.

Лечить начали, когда малышка замолчала. Не привыкшие к тишине нянечки забеспокоились. Вызвали дежурного врача, но девочке было уже всё равно.