Сезон неожиданностей (продолжение)

Всё было плохо, но уже не смертельно. Рана на груди Вари выглядела скверно, левая рука была сломана в плече и чуть ниже локтя. Но, сперва рана... Привычным движением полоснул скальпелем по своему предплечью, кровь нетерпеливо брызнула на Варю, залила рану, снося почерневшие потёки, зашипела, вспенилась. Ещё одна порция крови смыла посеревшую пену, открывая начавшую стремительно зарастать рану. От моей тоже уже и следа не осталось, только молодая, розовая кожа.
С переломами проблем не возникло: стоило поставить кости на место, зафиксировать шиной, и тут же началась регенерация. К утру раны полностью заживут.

  Посреди верескового поля, недалеко от Калинова моста горел костёр. У костра расположился на ночёвку гибрид табора и цирка-шапито. Сюрреалистическая картина. Марьяна заснула рядом с Варей, прикрывая незащищенный костром левый бок раненой драконицы, Баюн свернулся клубочком между ними, Чудь и аука залеглегли по другую сторону костра. Вроде спали, но стоило мне подняться, как в щелочках приоткрытых глаз Чудя отразился отблеск костра. Отошёл я недалеко, присел на край моста. Сидел, обхватив голову руками и не представлял что делать. Варя так и не очнулась до вечера и что-то мне подсказывало, что утром ничего не изменится. Дышала уже глубоко и ровно, но на этом и все хорошие новости. За спиной повеяло холодом. Морана неслышно прошла по мосту, села рядом.
— Пока не уничтожен меч, она не очнётся, а без Хранительницы силы мира уходят. Дверь открыта, Кромка тает.
— Кто это сделал? – я поднял на неё глаза, она поморщилась, как от боли.
— Безумец, возомнивший себя Вершителем. Он напал неожиданно, потому почти смог убить Хранительницу. Ты успел в последнюю секунду... Нужно исправить сначала это, – она кивнула на костёр, – потом безумца искать.
— А не опоздаем?
— Чем дольше она спит, тем больше вероятность, что не проснётся, – отрезала Морана поднимаясь на ноги.
— Подожди! А как мечь уничтожить? – спохватился я. 
— Ищи Алатырь-камень, принеси оттуда живую и мёртвую воду. Да Перунов огонь добудь. Мертвою да живою водой мечь омой, огонь довершит всё. – Её слова сыпались на мост ледяными иглами инея, в мгновение ока проморозив необхватные бревна насквозь. Меня изморозь не задела, обогнув по широкой дуге.

   Утром я без труда нашёл отброшенный меч: вереск вокруг него почернел и истлел. Казалось, что сама земля под ним была мертва. Варя в себя не приходила, не шевелилась и была бледнее снега. Оставлять её здесь одну в таком состоянии я не решился, пост охраны занял Баюн. 
   Где искать Алатырь-камень никто не знал, Чудь попытался было у блюдца спросить, но оно шипело, плевалось какими-то обрывками слов и помехами. Во главу отряда встал аука, заявивший, что отечество не посрамит и заведёт (то есть выведет) нас к цели. На вопрос острого не только на когти Баюна не он ли поляков в болота заводил, аука сурово поправил шапку и отрезал:
– Батюшка мой Сусанину тогда подмогнул чутка.
За аукой в лес потянулись безропотно. Ну а вы бы как поступили?

Рассветные сумерки ещё скрывали корни, когда ветки юного орешника зашевелились и выпустили на мою поляну чужаков. Первым шёл лесовик-аука, да не из наших – своих я всех на перегляд знаю. За лесовиком выскочила девчонка, рыжая, как хвост плутовки белки, что повадилась прятать припасы в моём дупле под пятой веткой. За девчонкой из орешника показался зверь не зверь, чудище не чудище, не знамо кто, не из лесовиков точно. Пыхтел и топал как медведь, да и размером с того медведя, хотя под изогнутым туловом старого граба проскочил что твой заяц. Последним на поляну вышел мальчишка, смурной да задумчивый. 
— Кот, давай сюда карту, – оборотилась девчонка, – может что покажет, раз блюдце с яблоком бастуют.
 Мальчишка покопался в котомке, вынул скатёрку (самобранка что ли?), разложил поверх травы. Девчонка вгляделась в узоры, перстом поводила да тыкнула в скатёрку, едва дыру не пробив.
— Вот, гляди, видишь реку, мост? А это наша дорога, что прошли уже. А вот отсюда, – указала на другой край узора, – два ручья из одного истока идут от скалы. Больше такого места ни где нет, чтоб два русла разом. Значит Алатырь-камень здесь.
   Эк излагает замудрёно! Не обозналась – только Алатырь две воды питает. Мальчонка кивнул молча, скатёрку прибрал, да и канули в лесу в самый рассвет, я только ветками зашелестел им во след.

Вокруг меня кружил размытый хоровод. То ли лица, то ли тени. У каждого врача есть своё кладбище за плечами. Те, кому не смог помочь, не успел, не понял как. У меня тоже есть. С этим трудно жить. Совсем не важно почему так случилось (не пропустили "скорую" на дороге, не дообследовали привезённого пациента, да мало ли...), тень ложится именно на твою душу, тебе с ней жить дальше. Вот сейчас эти тени кружили вокруг меня, заглядывали в глаза, касались ледяными пальцами. Я помнил их, но как же страшно вглядываться в лица, с ужасом ожидая увидеть ещё одно. 
— Не рви себе сердце, – прошелестела одна из теней – сухонькая старушка со светлыми глазами. Мы не довезли её, не успели... – Так должно было случиться. Всему свой срок.
  Она растаяла и её место заняла другая тень. Они утешали, клали руки на плечи, грели словами, затягивали в эту круговерть. Вдруг мелькнуло ещё одно лицо. Я будто с разбегу в бетонную стену врезался, так вышибло дух. Варя. Замер от невозможности вдохнуть. Этого не может быть! Так не должно быть! Я не могу опоздать! Только не в этот раз!
— Береги себя, – Варя обхватила моё лицо тёплыми ладонями. – Вы верную тропу выбрали. Ты успеешь. – Тёплые губы прижались к моей щеке и Варя растворилась. А я резко сел, выныривая из омута сна. Да! Я успею!

 Как мы не спешили, но дорога до камня заняла не один день. Аука уверенно скользил впереди, иногда сливаясь с деревьями, тогда нас направлял его голос. Когда в очередной раз мы выбрались из лесу на поляну, аука и Чудь благоговейно замерли перед белоснежной скалой. Неужели?..
— Алатырь-камень, – подал голос аука, – не мыслил узреть это чудо.
    Из под скалы пробивались два ключа. Вокруг одного пышным ковром расстилалось усыпанное цветами разнотравье. Второй омывал пустые берега. Даже мошки не спешили отдохнуть у его русла, а если вдруг попадали в его воды, то так дальше и плыли неподвижным, неживым сором. Мы всё-таки нашли мёртвую и живую воду! Ещё бы понять что там с Перуновым огнём, но это уже на обратном пути подумаем.

* * * 
Назад мы буквально летели, сокращая время привалов по максимуму. С каждым пройденным километром Кот становился всё мрачнее и молчаливее. Я пыталась его разговорить, отвлечь, но не вышло. Нет, он вроде как приободрился, вроде успокоился, но я же чувствую, что всё это только видимость, чтоб не пугать меня. А что меня пугать? Я и так боюсь. Боюсь за Варю, за вредину Баюна, за себя тоже немного. Но больше всего за брата. 
Воду из источников набрали в две баночки, из тех, что Кот на всякий случай (а случаи разные бывают!) постоянно таскает с собой и теперь он чахнет над этими ёмкостями, похлеще, чем Кощей над златом! Когда при штурме очередного оврага Костик уронил сумку с ними на дно, то чуть не поседел на глазах и голодной рысью нырнул следом. Скорее бы добраться до Вари! Хотя, вот ещё с тем огнём... Кот утверждает, что знает о чём в загадке речь, а вот я сомневаюсь даже, что это загадка.

На поляну вывалились не то чтобы неожиданно, но все разом выдохнули с облегчением. Пока не разглядели детали. Варя всё так же лежала в окружении вереска, неподалёку горел костёр, над которым парил котелок с чем-то явно мясным, судя по запаху. Над котелком колдовал Баюн с замотанным какой-то тряпицей носом. Дальше был полный сюр. Сделав пару шагов к костру, Чудь споткнулся обо что-то в траве, с удивлением уставился на препятствие, а после с тихим писком отскочил назад: в невысоких зарослях лежал огромный бурый медведь.
— Он что, дохлый там? – потыкала я Чудя в мохнатый бок. В ответ медведь всхрапнул и перевернулся набок. После подсунул сложенные лапы под щёку, дважды дрыгнул задней лапой, будто отбрыкиваясь от кого-то и захрапел уже во всю мощь. Кроме медведя на поляне нашлись волк, лиса и клыкастый кабан. Все беспробудно спали и не реагировали на внешние раздражители, а волку, между прочим, Кот всей своей немаленькой тушей на хвост наступил! На вопрос что это с ними, Баюн только лапой махнул безразлично, мол, это он так гостей незванных привечал. А вообще он хоть и вредитель, но умничка редкостный: добыл где-то мяса и варил для Вари бульоны с перетёртой мякотью. Кроме этого, откуда-то около костра появилась горка свежих овощей для его личного пропитания. На наши тормошения он только загадочно ухмылялся, мол, места знать надо. У Вари никаких изменений в состоянии не было, ни хороших, что печалило, ни плохих, что не могло ни радовать.

Меч обнаружился на том же месте, куда его отшвырнул Костя, правда пятачок истлевшей до самой земли травы вокруг него стал в разы больше.
— Не наступайте на эту землю, – тормознул нас Кот на самой границе мёртвой зоны, – я сам. – И бестрепетно шагнул к чёрному лезвию. Сначала он вынул банку с чёрным крестом на крышке (он туда мёртвую воду набирал, я помню) и тоненькой струйкой, стараясь не пропустить ни сантиметра облил железяку. Она звякнула было, как будто ваза хрустальная разбилась, и затихла. Из банки с живой водой Костя плеснул щедро, орошая и меч, и землю вокруг. Меч загудел, как будто посветлел, во все стороны от него рванули зелёные стебли травы, моментально заполняя собой выжженное пространство.
— Так, теперь самое главное – Перунов огонь.
— А где ты его возьмёшь? – не выдержала я.
— Элементарно: Перунов огонь – это молния. А что такое молния? Правильно, это электрический разряд, – начал лекцию Кот. Аудитория благоговейно внимала. – А это значит, что заменить её сможет обычное электричество.
— Где ты его здесь-то возьмёшь? – подал голос молчавший всё это время Чудь. Костик хмыкнул и торжественно извлёк из сумки зажигалку. 
— Узрите победу разума над мифами! – торжественно провозгласил братец, воздел пустую зажигалку на манер факела, поднес к мечу, защёлкал кнопкой ииииии... ничего не произошло.
— Как же так?! – брат схватился за голову. – Я же всё рассчитал!
— Может ещё раз попробовать? – робко предложил аука.
— Не советую, – загрохотали небеса.
— Почему? – Кот упрямо выпятил подбородок и, что называется, упёрся рогом.
— Потому, – отрезал голос. – Мой огонь сурагатами не подменить.
— А что же делать? – нет, ну я прекрасно понимаю что делать, другой вопрос как уговорить Перуна этот самый огонь в нужное место шарахнуть. 
— Ладно, – сжалился голос, – подсоблю я вам маленько. Но и плата за то будет соразмерная.
— Какая? – насторожился Костик.
— Память. Хранительница выживет и очнётся, но тебя она помнить не будет. Согласен на такую цену?
   Брат замер, как будто заледенел в камень. Только лицо мучительно исказилось. Потом упрямо вскинул голову, прокричал в небо:
— Да!
Молния шарахнула в меч моментально, мы только отпрыгнуть успели. Мы – это я, аука и Чудь. Кот не шолохнувшись остался стоять на том же месте. В синем пламени, охватившем меч, металл вспенился алыми струями, потом так же быстро застыл и осыпался чёрной окалиной,