Сезон неожиданностей (продолжение)

разлетевшейся в пыль с первым порывом ветра. На нетронутой огнём траве остался лежать коготь птицы Гамаюн. 
— Костя, Яшка, – закричал Баюн склонившийся над Варей, – она глаза открыла!

Варя не помнила не только Кота. Вообще никого из нас она не узнавала. Казалось, что этот кусок жизни просто вырван кем-то и заменён на другой. Похожий, но более приглаженный, более "правильный", что ли. Как вернуть Варе память мы не знали, да и память ли это пропала, тоже было не понятно. Был большой шанс, что помочь нам сможет Власта, бабка Варвары, вот только... А помнит ли нас она?
Хорошо было уже то, что в остальном с Варей всё было в порядке. По этому поводу Баюн закатил большой праздничный ужин. Как по волшебству у костра появились разносолы, подозрительно напоминающие соленья из бабушкиного подвала и копченья из дедушкиного погребка. В самый разгар веселья сумка Костика вдруг заскокала по траве и выплюнула на тьму божью блюдо с волшебным яблоком. С экрана на нас смотрел разгневанный домовой со сложенным вдвое ремнём и почему-то в зеленых семейных трусах в мелкую ромашку.
— ... совсем распоясался?! Только попадись мне, ирод! Супостат бессовестный! Как тебе в голову пришло портки мои с карманом заветным упереть?! Я ещё погляжу потом что ты из кладовой вытянул! За всё отчет стребую, – распалялся Митрич, потрясая ремнём. – Алиска, – рявкнул он куда-то в сторону, – отправляй сообщению, заноза электронная! – изображение погасло, а мы в шоке скрестили взгляды на плутовато потупившемся Баюне. 

* * *
— Где, говоришь, деликатесы добыл? – ласково вопросила Яшка нашего шеф-повара. Баюн застеснялся, потупил очи, высматривая пути отступления, а когда понял, что попал в окружение "злобных неблагодарных нелюдей" – встал в позу.
— Портки не отдам, самому сгодятся! 
— Митричу тоже так же скажешь? – спросил я. 
— Не, ну не то чтобы так... Я ж не насовсем их... Я ж в аренду, можно сказать.
Ну да, а спрашивать за эту "аренду" домовой с меня будет!

Дежавю. Костёр горит. Все спят. Я снова сижу на краю моста, обхватив голову руками. Что я натворил и мог ли поступить иначе? Да нет, не мог. Яшка может сколько угодно подкалывать меня на предмет моей недогадливости, но вот только сейчас я осознал, что Варя мне не друг. Не просто друг. Уж себе то я могу в этом признаться! Что делать тоже слабо представляю. Пойти к Власте на поклон? Ага: я тут слегка испытываю чувства к Вашей внучке, но она меня не помнит, помогите, сделайте милость! А она мне в ответ: а ты кто, отрок? Хорошо если не спалит превентивно, во избежание, так сказать. Со спины повеяло холодом. Дорожка инея пробежала по брёвнам моста мимо меня и замерла, уткнувшись в вереск.
— Не о том печалишься, – раздался знакомый голос за спиной. – Дело не сделано.
— Как не сделано? Я же выполнил условия, собрал всё, что нужно было. Хранительница жива. Правда...
— Это половина дела. Оглянись. Ты слышишь что-нибудь? Этих, – она кивнула на спящих жертв красноречия Баюна, – здесь быть не должно, это не их мир. Коготь Гамаюн, напитанный кровью Хранительницы открыл врата, соединяя миры, смешивая их. Души заблудились в Яви. Равновесие нарушено.
— Что же делать? – я снова обхватил голову руками, запутав пальцы в волосах.
— Хранительница открыла, Привратник затворит, – прошептала Морана, растворяясь в мельтешении мгновенно растаявших снежинок. Коготь, значит, кровью напоили...

Подготовка не заняла у меня много времени. Полная неподвижная луна заливала мост светом, позволяя разглядеть каждый сучок, каждую трещинку. Коготь словно сам ткнулся мне в ладонь, стоило только сунуть руку в сумку. Круг я чертил именно им. Неказистый с виду коготок, с мою ладонь длинной, легко, словно мягкое масло, вспарывал необхватные брёвна моста. Руны по кромке круга ложились ровно, занимая свои места, будто я не в первый раз их чертил. Последний штрих замкнул вязь, круг тихо загудел, требуя продолжения. Снова полоснул по предплечью – коготь рассёк кожу с тобой же легкостью, что и остро наточенный нож. Кровь живой змей заполнила круг, растеклась по рунам, вспыхнула живым алым пламенем. Я стоял на мосту, воздев обагрённые руки. По ту сторону огненного круга в немом удивлении замерли мои спутники, молча переглянулись и скрестили на мне вопросительные взгляды.

Уши как будто заложило ватой, звон нарастал, голова плыла. Всё-таки слишком много крови я отдал. Но ещё чуть-чуть, последняя точка. Я протянул руку за рунную вязь в центр круга, сжал кулак и на глазах густеющая алая капля сорвалась с кожи. Точно по центру схемы приземлился уже алый прозрачный камень.
— Властью своей накладываю печать на Грань. Живое к живому, Мёртвое к мёртвому. Да будет так! – я едва шевелил губами, выталкивая слова, но голос разносился далеко окрест. С последним звуком руны полыхнули пламенем до небес, заставив зажмуриться, но не опалив всё ещё протянутую над кругом руку. Когда мы проморгались, от схемы не осталось и следа, только на плотно пригнанных брёвнах моста остывал алый камень, будто вобравший в себя огонь. 

Мир встрепенулся. Вдруг зазвенела, зажурчала вода, нетерпеливый ветер полетел осматривать владения, здороваясь то с вереском, то с осиной, то с орешником. Заворчал гром из подкрадывающейся тучи, но ветер беспечно отмахнулся от неё, отгоняя за горизонт. Мыслей не было. Звон в ушах ослаб, перед глазами больше не мельтишил рой бешеной мошкары, но я так устал, что плюхнулся прямо на мост. Мелькнуло осознание, что здесь лучше не лежать, но я отмахнулся от него, как ветер от тучи.
— Кот, ты как? – Яшка сунулась было ко мне поближе, но её не пустили.
— Нельзя живым ступать на Калинов мост, – услышал я голос Вари.
Хорошо то как!

Я лежал и разглядывал звёзды. В городе их почти не видно, а здесь вон какие крупные, яркие. Вставать не хотелось. Как же я устал. Было так соблазнительно на секунду закрыть глаза, что я поддался и почти провалился в дрёму. Выдернул меня оттуда треск, как будто искрит электрический щиток. Я вскинулся, неожиданно наткнувшись ладонью на что-то твёрдое, бездумно зажал находку в кулак. Чудь и Яшка заозирались, Варя хмуро смотрела в одну точку, то ли видела там что-то, то ли предполагала, что именно там что-то появится. Не ошиблась: на берегу сгустился чёрный туман, сбился в плотную массу и гостеприимно распахнул двери для названного гостя.  

* * *
На берегу сгустился чёрный туман, сбился в плотную массу и гостеприимно распахнул двери для названного гостя. Вальяжно перешагнув незримый порог, в двух метрах от реки появилась фигура в длинном тёмном плаще. Глубокий капюшон был откинут, явив нам всклокоченные седые волосы, жиденькую седую бородку и совершенно безумный взгляд почти бесцветных глаз. Я вытаращила глаза на колдуна, на которого рухнула гора в тот день, когда Кот сдёрнул почти мёртвую Варю с алтаря. М-да, прям тенденция какая-то!
— Тыыыыыы! – зашипел колдун, разглядев на мосту Костю. 
— А тебя, я гляжу, и горой не пришибёшь, – Кот поморщился.
— Меня сначала найти нужно, – расхохотался безумец. Потом резко успокоился и презрительно выплюнул, – или ты полагал, что меня можно прихлопнуть легко, как какую-то букашку? Нееет, для этого нужно очень постараться. Твоих силёнок точно не хватит даже отыскать меня.
— А сейчас здесь кто стоит? – хмыкнул брат.
— Видишь ли, отрок неразумный, мне нет необходимости самому шляться по мирам, рисковать заработать радикулит и насморк на всех этих сквозняках. Я, в отличии от некоторых, привык работать головой. Мне достаточно создать Тень, которая будет моими глазами и руками, моим отражением, – он выпростал руку из широкого рукава, продемонстрировал всем желающим, затем конечность стала терять плотность, очертания размылись, сквозь плоть уже можно было разглядеть поляну и реку. – Налюбовались? Тогда готовьтесь оказаться по ту сторону моста.

* * *
Откуда в руках безумца появился меч я не заметил. Вот только что он вертел полупрозрачной кистью, а вот уже сжимает рукоять мертвенно-серого лезвия. Я с тоской вспомнил свой кистень, да что толку? Сумка осталась у костра. 
— А на мелочи не размениваетесь, значит? – подала голос Яшка. – Смело. Всего с одним мечом на шестерых. 
— Вам и зубочистки хватит! – осклабился колдун. – Моя сила раздавит вас!
— Ну пока только вы в этом агрегатном состоянии побывали. Как оно? Впечатляет? – сестра вопросительно вскинула подбородок, от её волос ореолом посыпались искры.
— Да ты ведьма, как я погляжу! –безумец впал в ярость и затряс оружием, как палкой. – На костёр вас всех таких, чтоб мой будущий мир не поганили!
В ответ сестра захохотала, взмахнула руками и её окутало пламя.
— Ну попробуй, – бросила она презрительно. Колдун кинулся в бой как в воду. Обеими руками обхватил рукоять меча, занес его над головой и побежал на сестру. Наперерез ему кинулись я и вылетевший из-за спины Марьяна огненный лев. Баюн тоже кинулся, но в сторону нашего лагеря. Лев сшиб колдуна с ног, пролетел насквозь и подпалил плащ, подпортив злодейский антураж. Впрочем, безумец быстро погасил огонь всего лишь щёлкнув пальцами. Увернуться от запущенного мною камня он не успел. Камень сверкнул алой кометой в лунном свете, а долетев до злодея рассыпался кровавым облаком, окатив его с ног до головы. Колдун заверещал, закрутился на месте, раздирая дымящуюся плоть и одежду. Моя кровь разъедала его словно кислота. Во все стороны от безумца с невероятной скоростью отлетали острые каменные колья. Чудь сшиб Варю и ауку с ног и рухнул в траву рядом, оттолкнуть Марьяну с траектории каменного града я успел. Помню как вспыхнуло под лопаткой. Помню рыжую молнию, несущуюся ко мне со всех лап с намертво зажатым в пасти кистенём. Помню как левой рукой швырнул перехваченное у Баюна оружие в колдуна. Даже помню как удивился тому, что попал, а больше... Нет ещё помню...
— Костя!!! – голос Вари я узнаю и на том свете. 
— Чудь! Сумку, быстро! Там склянка от живой воды! – на грани сознания услышал Яшку. – Нет, сначала от мёртвой давай! 
Тьма заполнила мир, заглушая звуки, стирая краски, унося боль.

Проснулся я на чём-то мягком и не сразу смог понять что не так и что меня беспокоит. Через пару минут, наконец-то дошло: мне привычно удобно, как в родной постели, где-то мерно отстукивали мгновения старенькие бабушкины часы, в темноте кто-то тихонько посапывал. С трудом нашарил телефон, включил экран. Да, так и есть, комната моя, только вместо разгрома, который я в ней помню перед путешествием, вокруг царит возмутительный порядок. В здоровенном кресле, притащенном из зала и каким-то чудом втиснутом комнату спит Яшка свернувшись клубочком. С пятого раза нашарил тапки и, прижав их к груди, на цыпочках, чтоб не разбудить сестру, выскользнул на кухню. На циферблате три часа ночи. Выключатель щёлкнул вхолостую. Опять нет света! Хорошо, что свечи мы всё же нашли тогда. Сейчас они обнаружились в верхнем ящике кухонной тумбы вместе со спичками. Так тихо вокруг, что звук чиркнувшей о коробку и с шипением разгоревшейся спички показался громче барабанной дроби. 

Свеча разгорелась сразу, залив кухню всеми оттенками рыжего. Стало так уютно, что я не удержался и зажег ещё одну, добавляя волшебства зимней ночи. Потом ещё одну. И ещё одну.
— Привет,