Кастрюлька оттого оказывается особенно ласковой, что взята от своей дикой матери в тайге в первый же день своего рождения

Друзья!
Из Сети


"Поздней осенью, с первой порошей пришли к нам из северных лесов снегири.
Пухлые и румяные, уселись они на яблонях, как будто заместо упавших яблок.
А наши коты уж тут как тут. Тоже залезли на яблони и устроились на нижних ветвях. Дескать, присаживайтесь к нам,
снегири, мы тоже вроде яблоки.
Снегири хоть целый год и не видели котов, а соображают. Всё-таки у котов хвост, а у яблок — хвостик.
До чего ж хороши снегири, а особенно — снегурки. Не такая у них огненная грудь, как у хозяина-снегиря, зато
нежная — палевая.
Улетают снегири, улетают снегурки.
А коты остаются на яблоне.
Лежат на ветках и виляют своими яблочными будто хвостами".
...Други!
Этот рассказ Юрия Коваля написан для детей.Он немного смешной,но правдивый: некоторые коты именно  любят нежиться на ветках яблонь.
А вот Михил Пришвин расскаывает о природе дикой,необузданной и даже опасной для человека.
В.Н.

**********
Михаил Пришвин.Рассказы.

Рождение Кастрюльки
Мы были в питомнике пятнистых оленей на Дальнем Востоке. Эти
олени так красивы, что по-китайски называются «олень-цветок». Каждый олень имеет свою кличку. Пискунья и Манька со своими оленятами совершенно ручные оленухи, но, конечно, из оленух всех добрее Кастрюлька. С этой Кастрюлькой может такое случиться, что придёт под окошко и, если вы не обращаете на неё внимания, положит голову на подоконник и будет дожидаться ласки. Очень любит, если её почешут между ушами. А между тем она вышла не от домашних,
а от диких оленей.
Кастрюлька оттого оказывается особенно ласковой, что взята от своей дикой матери в тайге в первый же день своего рождения. Если бы удалось поймать её только на второй день, то она далеко не была бы такая добрая, или, как говорят, легкобычная. А взятый на третий день оленёнок и дальше навсегда останется буковатым*.
Олени начинают телиться в мае, а кончают в июне. Было это в первой половине июня. Сергей Фёдорович взял свою Тайгу, немецкую овчарку, приученную к оленям, и отправился в горы. Разглядывая в бинокль горы, долины, ручьи, он нашёл в одной долине жёлтое пятно и понял в нём оленей. После того, пользуясь ветром в ущельях, долго подкрадывался к ним, и они не чуяли и не слышали его приближения. Подкрался он к ним из-под горы совсем близко и, наблюдая в бинокль одну оленуху, заметил, что она отбилась от стада и скрылась в кустах, где бежит горный ручей. Сергей Фёдорович сделал предположение, что эта оленуха скоро там, в кустах, должна растелиться.
Так оно и было. Оленуха вошла в густые лубовые** заросли и родила жёлтого телёночка с белыми, отчётливыми на
рыжем пятнами, совершенно похожими на пятна солнечных лучей — «зайчики». Телёнок сначала не мог подняться, и она сама легла к нему, стараясь подвинуть к его губам вымя. Тронул телёнок вымя губами, попробовал сосать. Она встала, и он стоя начал сосать, но был ещё очень слаб и опять лёг. Она опять легла к нему и опять подвинула вымя. Попив молочка, он поднялся, стал твёрдо, но тут послышался шум в кустах, и ветер донёс запах собаки. Тайга приближалась...
Мать поняла, что надо бежать, и свистнула. Но он ещё не понимал или был слаб. Она попробовала подтолкнуть его в спину губами. Он покачнулся. Она решила обмануть собаку, чтобы та за ней погналась, а телёнка уложить и спрятать в траве. Так он и замер в траве, весь осыпанный и солнечными, и своими «зайчиками». Мать отбежала в сторону, встала на камень, увидала Тайгу. Чтобы обратить на себя внимание, она громко свистнула, топнула ногой и бросилась бежать. Не чувствуя, однако, за собой погони, она опять остановилась на высоком месте и разглядела, что Тайга и не думает
за ней бежать, а всё ближе и ближе подбирается к корню дерева, возле которого свернулся её оленёнок. Не помогли ни свист, ни топанье. Тайга всё ближе и ближе подходила к кусту. Быть может, оле-нуха-мать пошла бы выручать своё дитя, но тут рядом с Тайгой показался Сергей Фёдорович, и она опрометью бросилась в далёкие горы.
За Тайгой пришёл Сергей Фёдорович. И вот только что чёрненькие глазки блестят и только что тельце тёпленькое, а то бы и на руки взять, и всё равно сочтёшь за неживое: до того притворяются каменными.
Обыкновенно таких пойманных телят приучают пить молоко коровье из бутылки: сунут в рот горлышко и булькают, а там хочешь — глотай, хочешь — нет, всё равно есть захочется, рано или поздно глотнёшь. Но эта оленушка, к удивлению всех, начала пить прямо из кастрюльки. Вот за это сама была названа Кастрюлькой.
Ухаживать за этим телёнком Сергей Фёдорович назначил свою дочку Люсю,
и она её всё поила, поила из той самой кастрюльки, а потом стала давать веники из прутьев молодого кустарника. И так её выходила.
Орлиное гнездо
Однажды стадо драгоценных диких пятнистых оленей, продвигаясь к морю, пришло на узенький мыс. Мы протянули за ними поперёк всего мыса проволочную сетку и преградили им путь в тайгу. У оленей для питания много было и травы, и кустарника, нам оставалось только охранять дорогих гостей наших от хищников — леопардов, волков и даже от орлов. Однажды я с высоты Туманной горы стал разглядывать скалу внизу. Я скоро заметил, что у самого моря, на высокой скале, покрытой любимой оленями травой, паслась самка оленя и возле неё в тени лежал какой-то жёлтенький кружок. Разглядывая в бинокль, я скоро уверился, что кружком в тени лежал молоденький оленёнок. Вдруг там, где прибой швыряет свои
белые фонтаны, стараясь как будто попасть ими в недоступные ему тёмно-зелёные сосны, поднялся большой орёл, взвился высоко, выглядел оленёнка и бросился. Но мать услышала шум падающей громадной птицы, быстро схватилась и встретила: она встала на задние ноги против детёныша и передними копытцами старалась попасть в орла, и он, обозлённый неожиданным препятствием, стал наступать, пока одно острое копытце не попало в него. Смятый орёл с трудом оправился в воздухе и полетел в сосны, где у него было гнездо.
Мы вскоре после этого разорили гнездо хищника, а красивые скалы назвали Орлиным гнездом.
Барс
В нашем питомнике пятнистых оленей на Дальнем Востоке одно время поселился барс и начал их резать. Китаец Лувен сказал:
— Олень-цветок и барс — это нельзя вместе!
И мы начали ежедневно искать встречи с барсом, чтобы застрелить его. Однажды наверху Туманной горы барс скрылся от меня под камнем. Я сделал далёкий обход по хребту, узнал замеченный камень, очень осторожно подкрался, но страшного барса под этим камнем уже не было. Я обошёл ещё всё это место кругом и сел отдохнуть. На досуге стал я разглядывать одну запылённую плиту горного сланца и ясно увидел на пыли отпечаток мягкой лапы красивого зверя. Конечно, мне хорошо было известно, что тигры и барсы ходят часто по хребтам и высматривают оттуда свою добычу. И в этом следу не было ничего особенного; посмотрел я на след и пошёл дальше. Через некоторое время, поискав ещё барса, я случайно пришёл на то же самое место, опять сел возле той же самой плиты и опять стал разглядывать след. И вдруг я заметил рядом с отпечатком барсовой лапы другой, ещё более отчётливый. Мало того: на этом следу, приглядываясь против солнца, я увидел — торчали две иголочки, и я узнал в них
шёрстки от барсовой лапы. Солнце за время моего обхода, конечно, стало немного под другим углом посылать свои лучи на плиту, и я мог тогда, в первый раз, легко пропустить второй след барса, но шерстинок я не мог пропустить. Значит, шерсть явилась во время моего второго обхода. Это было согласно с тем, что приходилось слышать о повадках тигра и барса, это их постоянный приём — заходить в спину преследующего их человека.
Теперь нечего было терять время. Быстро я спустился к Лувену, рассказал ему всё, и мы с ним вместе пришли на хребет, где барс крался за мной. Там обошли мы с ним вместе, разглядывая каждый камень, ещё раз дважды мной пройденный круг. Против плиты, чтобы скрыть свой след, при помощи длинной палки я прыгнул вниз, ещё раз прыгнул, до первого кустика, и там притаился и утвердил хорошо на камнях дуло своей винтовки и локти. Лувен продолжал свой путь по тому же самому кругу.
Не много пришлось мне ждать. На голубом фоне неба я увидел чёрный облик
ползущего зверя. Громадная кошка ползла за Лувеном, не подозревая, что я на неё смотрю через прорезь винтовки. Лувен, конечно, если бы даже и глядел назад, ничего бы не мог заметить.
Когда барс подполз к плите, встал на неё, приподнялся, чтобы поверх большого камня посмотреть на Лувена, я приготовился. Казалось, барс, увидев одного человека вместо двух, растерялся, как бы спрашивая окрестности: «Где же другой?» И когда, всё кругом расспросив, он подозрительно посмотрел на мой куст, я
нажал спуск.
Какой прекрасный ковёр мы добыли! Зверь этот ведь у нас на Дальнем Востоке совсем неверно называется почему-то барсом и даже мало похож на кавказского барса: этот зверь есть леопард, ближайший родственник тигра, и шкура его необыкновенно красива.
— Хорошо, хорошо! — радостно говорил Лувен, оглаживая роскошный ковёр. — Олень-цветок и барс — это вместе нельзя жить.
Зверь бурундук
Можно легко понять, для чего у пятнистого оленя на шкуре его везде рассыпаны частые белые пятнышки.
Раз я на Дальнем Востоке шёл очень тихо по тропинке и, сам не зная того, остановился возле притаившихся оленей. Они надеялись, что я не замечу их под деревьями с широкими листьями, в густой траве. Но, случилось, олений клещ больно укусил маленького телёнка; он дрогнул, трава качнулась, и я увидел его и всех. Тут-то вот я и понял, почему у оленей пятна. День был солнечный, и в лесу на траве были «зайчики» — точно такие же, как у оленей и ланей. С такими «зайчиками» легче затаиться. Но долго я не мог понять, почему у оленя назади возле хвоста большой белый кружок вроде салфетки, а если олень испугается и бросится бежать, то эта салфетка становится ещё шире, ещё много заметнее. Для чего оленю эти салфетки? Думал я об этом и вот как догадался.
Однажды мы поймали диких оленей и стали их кормить в домашнем питонике бобами и кукурузой. Зимой, когда в тайге с таким трудом оленю достаётся корм, они ели у нас готовое и самое любимое, самое вкусное в питомнике блюдо. И они до того привыкли, что, как завидят у нас мешок с бобами, бегут к нам и толпятся возле корыта. И так жадно суют морды и спешат, что бобы и кукуруза часто падают из корыта на землю. Голуби это уже заметили — прилетают клевать зёрна под самыми копытами оленей. Тоже прибегают собирать падающие бобы бурундуки, эти небольшие, совсем похожие на белку полосатые прехорошенькие зверьки. Трудно передать, до чего ж пугливы эти пятнистые олени и что только может им представиться. В особенности же пуглива у нас была самка, наша красавица Хуа-Лу.
Случилось раз, она ела бобы в корыте рядом с другими оленями. Бобы падали на землю, голуби и бурундуки бегали возле самых копыт оленей. Вот Хуа-Лу нечаянно наступила копытцем на пушистый хвост одного зверька, и этот бурундук в ответ впился в ногу оленя. Хуа-Лу вздрогнула, глянула вниз, и ей, наверно,
бурундук представился чем-то ужасным. Как она бросится! И за ней разом все на забор, и — бух! — забор наш повалился. Маленький зверёк бурундук, конечно, сразу отвалился, но для испуганной Хуа-Лу теперь за ней бежал, нёсся по её следам не