«Моя соседка Лиза»

Погожим майским днём я приехал к  маме на кладбище в день её рожденья, чтобы и прибрать у неё, и новые цветы посадить, и почтить её память. Идя от мамы, я зачем-то обратил внимание, как на одной из могил в том же ряду хлопочет женщина лет 40-ка или чуть больше, при этом хорошенькая, светловолосая и милым лицом. Я помню большие серые глаза, в которых, по выражению одной из героинь Пушкина, слёзы мешаются с улыбкой, да губы с той же полугрустной  улыбкой. Одета женщина была в синие джинсы и черную  футболку, а на руках у неё были белые хозяйственные перчатки.  Она прибирала могилу девушки 15-ти лет. Как сейчас помню её имя: Потёмкина, Елизавета Андреевна. 03. 01. 2003  - 19. 08. 2018гг. И ведь тоже хорошенькая была! Глянув на портрет, привинченный к кресту,  я увидел хитровато-улыбающееся  лицо, такие же светло-серые глаза, в меру пухлые губы и длинные, спиралевидные волосы. Не скрою, меня слегка удивило, что женщина так тщательно прибирает могилку девушки, так как они даже внешне не походили на мать и дочь.  «Может быть, – думаю я, – она покойной тётей приходится?»
– Бог в помощь! – сказал я женщине – она испуганно оглянулась. – Простите, что испугал.
– Ничего! – ответила незнакомка.
– Это ваша племянница? – осторожно спросил я.
– Это моя подружка, – ответила женщина.  Я подумал, что она бредит.
– Какая же она вам подружка? Она ж моложе вас лет на двадцать!
– Просто мы были соседками по улице, виделись частенько, гуляя с собаками, разговаривали, так и сдружились, – объяснила женщина.
– Что ж, это немного меняет дело, – ответил я, будучи сам хозяином лабрадора. – Но почему вы ухаживаете за могилой умершей? Что, у неё родни нет?
– Она и живой даром никому не нужна была, а мёртвой и подавно! – ответила женщина. Я так и обалдел.
– Как же это так?!
– А я вам расскажу! – ответила женщина. Мы присели на лавочку, стоящую напротив могилы девушки, и она начала свой довольно горький, но в это же время и полный любви, тепла и нежности рассказ.
Мы с Лизой познакомились прошлым летом. Был тёплый вечер, мы гуляли с собаками: у неё был красивый чёрный дог по кличке Гек, у меня – немец по кличке Бим. Поздоровались, разговорились.
– Вы как давно в наш район переехали? – спросила я её.
– Да скоро неделя, – ответила Лиза. – А вы давно здесь,  тётя Марина?
– Так, стоп! – говорю я.  – Вот слово «тётя» давай удалим из твоего вопроса? И будем на «ты»! Соседи же!
–  Но вы же старше меня, – ответила Лиза.
– Пусть это тебя не пугает! Хорошо? – говорю я.
– Хорошо! – ответила Лиза, слегка ещё стесняясь.
Знаете, я не то, чтобы моложусь изо всех сил (слава богу, я не настолько больная идиотка!), но просто я не люблю, когда человека в разговоре со мной это как-то отгораживает и делает наше общение зажатым, несвободным.
– Так вот, – говорю я Лизе, – живу я здесь с рождения, здесь же и работаю в издательстве «Живое слово» переводчиком и иллюстратором. Сейчас, правда, в отпуске, но даже и на это время взяла себе работу.
– Зачем? – спросила Лиза.
– Да чтобы моё серое вещество не превратилось в зелёное, – пошутила я – Лиза слегка улыбнулась.
– Понимаю, сама после каникул трудно настраиваюсь на рабочий лад, из-за чего порой «двоек» бывало до кучи, – призналась она. Я ей невольно посочувствовала, так как сама в школе не во всём блистала. – А когда же вы отдыхаете?
– Лиза, мы же договорились быть на «ты»! – поправила я её – она извинилась. – А на счёт отдыха скажу: например, сейчас, гуляя с собакой, я отдыхаю. А ещё могу бельишко постирать-погладить, приготовить поесть, прибрать… То есть, для меня отдых – это смена дела. Впрочем, я не брезгую поехать не далеко на пляж или на озеро и маленько там поплавать, позагорать.
– Я сама люблю поплавать и позагорать, – сказала Лиза с улыбкой. – А ещё люблю гонять на велеке, на роликах, и играть в разные подвижные игры.
– Ясно, – отвечаю я. – А вы как в наш район попали?
– Да мама решила обменять нашу старую квартиру на эту, плюс ей предложили новую работу… Вот так мы и перебрались к вам.
Ответ Лизы       был каким-то смазанным, что ли, не уверенным, но я и не стала её сильно расспрашивать. Спросила лишь, кто её мать по профессии?
– Она журналист, – сухо ответила Лиза и поспешила задать свой вопрос. – Марина, а давай, например, в субботу поплаваем или погуляем по городу?! А то я здесь ещё толком ни черта не знаю.
– В субботу не выйдет, так как я приглашена подружкой в гости на дачу, – отвечаю я, – а так я к твоим услугам.
На том и порешили, и, обменявшись телефонами и контактами на страницах в сети, расстались.
– Скажите, Марина, а вам не показалось странным, что дочь так скупо и сухо говорила о матери? – спросил я свою собеседницу.
– Показалось, но я решила тогда оставить всё, как есть, и ни о чём девчонку не расспрашивать, отложив это на более удобный случай, – ответила Марина.
Попив чая из термоса, Марина продолжила свой рассказ. Я же с ещё большим интересом слушал, будто хищник-журналист, охотящийся за «жаренными» фактами. Помню, я на автомате вынул сигарету и хотел закурить, да опомнился.
– Курите-курите! Мне это не мешает, – сказала Марина, и я закурил. Марина продолжала свою историю. – В ту субботу утром я уехала к подружке в гости на дачу. У Лизы также кое-какие  дела вспыли, о чём она мне написала в сети. А ещё она тогда написала, что немного скучает по мне. Признаюсь, меня это и тронуло, и слегка удивило. И всё же мы умудрялись и на пляж съездить поплавать, и погулять по городу (я ей его заодно показывала!), и в парке на роликах покататься… И вот во время одной из таких прогулок я, как бы между прочим, спросила Лизу о её жизни.
– Я даже не знаю,  что тебе сказать, – начала Лиза. – Отца я не знаю вовсе, а мать, как чумная, кинулась в романы. Кстати, она и сюда переехала ради своего нового главреда, с которым у неё явно шуры-муры. – Услышав это, я слегка обалдела, а потом осторожно спросила Лизу, откуда у неё такие сведения? Помню, она тогда покраснела, будто бы ей предстояло рассказать о каком-то своём постыдном поступке. – Знаешь, было один раз, когда мама приехала домой вместе с боссом. Она нас познакомила (как сейчас помню, его зовут Антипов, Евгений Николаевич!), и велела мне сделать чай и что-нибудь поужинать. Я скоренько всё сделала, благо, ужин был готов, прихожу в гостиную, чтобы сказать, что всё готово, а там... В общем, они целовались, и этот гад лапал маму за попу. Поверишь, мне так мерзко стало, словно это меня лапали. Зато для мамы всё было нормально! Когда я кашельнула, чтобы привлечь её внимание, она обернулась ко мне, даже не покраснев. Я сказала ей, что всё готово, и что я пошла спать. Мне не хотелось ужинать с этими бесстыжими людьми. На другой день я попыталась поговорить с мамой об этом всём, попросила объяснить то, что я видела и её поведение, но в ответ мне было сказано, чтобы я не лезла не в свои дела, а следила за собой. С тех пор мама почти что живёт у с этим типом в его доме (благо, наши дома рядом!), а дома бывает лишь на выходных, да и то только для того, чтобы поменять какие-то свои вещи и надавать мне поручений. Вот и всё наше общение. Иногда я думаю: «А зачем я матери нужна?»
Сколько себя помню, я её всё время раздражала чем-то. По-моему, я виновата перед ней уже в том, что просто родилась на свет, так как мама меня ругала даже тогда, когда или ругать было не за что, или повод был на копейку, как, скажем, грязная посуда. Ей тупо надо на меня наорать, а за что – неважно! Любви же я от неё не видела. Вот так мы и живём.
Закончив свой печальный рассказ, Лиза попыталась не заплакать, но не смогла. Я обняла её, поцеловала, погладила по спине... Она успокоилась и поцеловала меня в ответ.
– Спасибо, что ты меня выслушала, – сказала Лиза. – Я тебя люблю.
–  И я тебя люблю! – ответила я, и мы вновь обменялись поцелуями. – Если тебе когда-нибудь будет трудно или просто плохо, приходи ко мне и расскажи об этом.
– Хорошо, – сказала Лиза, и разговор сменил направление.
Поверила ли я Лизе? К сожалению, да, так как, работая одно время психологом в школе, насмотрелась на это (и не только!) под завязку. А с одной из таких мамаш была лично знакома со школы. Так что о чём мы говорим?! Надо сказать, я посочувствовала Лизе тогда, поскольку сама знаю, что такое одиночество: я в прошлом году потеряла в один день маму, мужа и сына, которые погибли в автоаварии, едучи с дачи, и теперь лежат по правую сторону кладбища.
Знаете, мне помнятся не только горькие моменты с Лизой, но и просто светлые. Например, когда мы купались на пляже, плескаясь друг в друга водой, кода валялись на берегу, загорая, и просто весело болтали о том и сём… Скажем, рассказывая какие-то забавные школьные истории, или я рассказывала ей о переводимой мной книге. Помню, я даже как-то нарисовала Лизу, лежащую передо мной на зелёном полотенце, в розовом купальнике. До сих пор помню и стройную фигурку Лизы, и её длинные ножки… Как же ловко она на них бегала и прыгала, играя со мной в бадминтон! Впрочем, если вернуться к рисованию, я рисовала Лизу не только на пляже, но и в парке, мечтающей на скамейке. Словом, мы неплохо время проводили.
Однажды мне надо было уехать к двоюродной сестре, у которой умирала мама. Я Лизе тогда сказала, что уеду максиму на неделю, и что я на связи в любое время. Первые два дня переписывались, а на третий связь оборвалась. Знаете, не то, чтобы нам делать было нечего, особенно мне; но когда ты весь день бок обок с умирающей тётей, то с ума рехнёшься от тоски. И Лиза все эти два дня поддерживала меня, утешала, как могла, чтоб мне было полегче... Не скрою, когда связь пропала, меня это слегка и удивило, и взволновало; однако я подумала, может, болеет или занят, раз не отвечает, и решила не «капать» девочке на мозги.
А, приехав домой, я узнаю от другой своей соседки, что Лиза умерла. Я была в шоке… – Марина снова всплакнула, затем, попив чая из термоса, продолжила. – Я спросила соседку, как умерла Лиза? А она мне, что, мол, повесилась, что сама видела, как её из петли вынимали и упаковывали. Знаете, я первые дни не верила, что Лизы больше нет… Я думала, выйду с собакой, увижу её, и мы поцелуемся от души! Но, увы. Скажу больше: я слабо верю в то, что Лиза повесилась. Жилось ей не сладко, но не до такой степени, чтоб до петли дойти. Впрочем, как бы то ни было, а светлая ей память, бедной девочке! Вот и здесь мы случайно и свиделись, когда я от своих ехала. Сама не знаю, зачем я посмотрела в эту сторону, и случайно увидела могилу Лизы. Помню, я подошла к ней, положила две конфеты, а после долго и горько плакала, как по родному и любимому человеку.
– А что же мать? – спросил я Марину.
– Мать? – отозвалась она, и глаза её вмиг вспыхнули от гнева. – Я бы сказала, какая она мать, да место неподходящие для этого слова. Поверите, сколько раз её встречала, ни тени горя на лице, всегда с любовником, навеселе... Будто не её дочь полезла в петлю. Вот вам и мать! И то, что я ухаживаю за могилой её дочери, думаю, тоже говорит, какая она мать.
На этом и кончилась история Марины, и мы, молча, пошли к стоянке. Вот и я теперь промолчу.
25-го ноября 2020г.