лучший новогодний подарок

  Новогодние подарки были для меня и брата настоящим сокровищем. Мы ждали их с таким нетерпением, хотя и знали, что  это будет –  всего лишь бумажный пакетик с конфетами.  Но ведь это подарок от самого Деда Мороза! Это же настоящее волшебство!

    Сегодня набор конфет, даже в самой яркой праздничной упаковке, уже не вызывает бурной радости. Теперь дети ждут чего-то более существенного, причем, своего, индивидуального. А тогда…

     Я до сих помню, как первого января из-под подушки    вытаскивал заветный кулёчек из серой оберточной бумаги, и с трепетом высыпал на одеяло долгожданное сладкое разноцветье. Возгласы восторга рождались сами собой. Вот оно – настоящее счастье!  И в этом брат радостно вторил мне из своего уголка.  Мы начинали показывать друг другу конфеты и по очереди выкрикивать:
 – А такая у тебя есть?
 – Есть! 
 – А такая?   
 – Конечно, есть!
   Как же это здорово и весело! Но вот в очередной раз он поднимает руку, а в ней маленькая конфетка в бледно-зеленой обертке. Я пытаюсь отыскать у себя такую же, но (о, ужас!)  не нахожу. Нет среди моих конфет такой! И беззвучные слезы тут же вырываются из испуганных глаз. Брат, видя мое горе, пытается успокоить, говорит, что быть может она куда-то закатилась, и помогает отыскать, рыская по кровати и под ней – тщетно. К слезам присоединяется громогласное рыдание. Меня Дед Мороз любит меньше! Что может быть горше этой мысли?!
  – А вот что у меня есть, – брат, вылезая из-под кровати, показывает половинку тетрадного листа с какими-то непонятными каракулями. Мне тогда показалось, что этот листочек я недавно уже видел, но обильные слезы не дают сосредоточиться.
  – Из моего подарка нечаянно вылетел. Тут написано, что эту конфетку разделить нужно. Я не знал...
И он с видом победителя помахал перед моим лицом  найденной бумажкой.  Рыдания от этой несправедливости становятся еще громче.
  – Ты обманываешь! Ты читать не умеешь! Ты только буквы знаешь! Ы-ы-ы-ы!
  – Что случилось? Что за слезы, сладкие вы мои? –  мама, привлеченная шумом, войдя в комнату, пытается обнять нас обоих, растерянных и взволнованных.
 Я, размазывая слезы, сбивчиво пересказываю случившиеся, но брат перебивает:   
 – А вот и умею читать! Я научился. Вечером попросил Дедушку Мороза, и утром сразу научился.
 –Тут ведь правда так написано, мама? – пролепетал я испуганно. Тогда мне казалось, что от ответа на этот вопрос зависит вся моя жизнь.
Мама внимательно осмотрела   листочек с одной и другой стороны и, улыбаясь, положила его в карман халата.
 – Да, все правильно, нужно разделить поровну, – подтвердила она.
 – Но почему только ему записка? Почему не мне тоже? – не унимался я, чувствую себя все же обделенным.
 – Так он старше тебя, и ты читать еще пока не умеешь, а он научился, – произнесла она вкрадчиво, сильнее прижав к себе брата. 
 И действительно, после завтрака брат с мамой взяли старый букварь, сели под елку, и он, немного запинаясь, но с гордостью, по слогам прочитал: «Ма-ма мы-ла ра-му.» Я слушал, и мне хотелось как можно скорее научиться читать самому. 
   Леденец «Театральная» оказался очень хрупким и его сладких осколков, таких желанных, хватило на всех. Брат, слизав с ладони сладкие крошки, с сияющими от счастья глазами, сказал, что лучшего новогоднего подарка он еще никогда не получал. И я, глядя на него, в тот момент чувствовал тоже самое.