Последние каникулы. Гл.3. Двойной портрет.

     1

  -  Именно эти трагические события и вызвали паническое бегство Леманна.

Директор школы осторожно закрыл изрядно подёрнутый плесенью ларец и, повернувшись к нам, гордо заявил:
  -  Для меня самым замечательным здесь является разгадка того, как ларец с гербом Бахметьевых оказался у Леманна.

-   Кого - кого? Бахметьевых? Как, разве это не герб Леманна? – выпалил я и… замялся: – Тут от герба одна рука осталось и та… может, ещё кого-то?.. Не понимаю!

-  В этом все и дело! Не может! Не смущайся! Я тоже не сразу разобрался. Естественно, первая мысль была, что на крышке герб Леманна, а когда перевел написанное тушью,  вижу, ошибся. В дневнике ясно сказано, что единственным достоинством ларца является то, что им дорожила grand-mere Базилевского.   Казалось бы, еще немного - и  все встанет на свои места, даже интрига пропадать стала. Оставалось лишь уточнить по гербовнику, но он находится в Ленинграде в Государственном историческом архиве, и на него так просто не взглянешь. Правда, письменный ответ получил довольно быстро.  И вот тут ждал сюрприз! Хотя можно было бы предположить. 

 Мы недоуменно уставились на директора. Ему это, видимо, понравилось, и он  теперь уже привычным тоном учителя продолжил:

-  Отец Петра Базилевского – Александр Петрович - собрал потрясающую коллекцию христианского искусства с первого по шестнадцатый век. Его дом на улице Бланж в Париже притягивал историков и знатоков искусств, ценителей древностей со всей Европы. Двери для них были открыты по понедельникам, а каждую пятницу любой желающий мог ознакомиться с "коллекцией чудес" - название дали газетчики. На Всемирной выставке 1878 года под нее был отведен отдельный зал. Собрание было исключительным по высочайшему качеству экспонатов, благодаря целенаправленности и жесткому ограничению  в выборе предметов. На такое способны лишь очень немногие энтузиасты. Коллекция  произвела фурор! Газеты сообщали, что зал господина Базилевского не может сравниться ни с чем - это музей в музее. Среди множества экспонатов там были и шкатулки резной кости, и знаменитый “ларец святой Валерии”, другие реликварии. Однако, в 1884 году граф из-за банальной нехватки средств решил расстаться со своими сокровищами. Пресса домыслами накаляла атмосферу, знатоки и простые обыватели  с замиранием сердца ждали аукциона века, но неожиданно история приобрела иной поворот. Представьте, всю коллекцию приобрёл на собственные средства Александр III, который, ещё будучи наследником, в 1867году был в Париже по приглашению Наполеона III и осмотрел её с восторгом. Император разбирался в искусстве, ведь он учился живописи и сам собирал картины. 
     В 1885 году экспонаты, купленные за 5,5 миллионов франков, прибыли в Петербург и были размещены в Старом Эрмитаже. Это приобретение одно из самых удачных за всю  историю музея!
    Конечно же, Анна-Луиза-Фридерика Леман - супруга потомственного почетного гражданина Москвы - знала об этой коллекции и, думаю, видела её. Наверное, она высказала свои восхищения Петру Александровичу Базилевскому, поэтому, когда тот решил купить её дом, то часть денег и преподнёс в этом ларце. Это в 1898 году было, в начале лета.
   Замечу, что  великолепный дом в псевдоготическом стиле по проекту одного из лучших архитекторов стиля модерн -  Эрихсона - был построен всего лишь за два года до этого. ЧУдная стилизация под старинный западноевропейский замок: высокие разновеликие кровли, белокаменная резьба на фоне краснокирпичных стен,  стрельчатые окна...  Впрочем, каждое из помещений было отделано в разных вкусах. Здесь и белый зал в классическом стиле, и синяя гостиная в подражание готике, ну и тому подобное. Наверх вела широкая деревянная лестница с вычурными светильниками...
    Любовь к роскошным строениям - это, пожалуй, наследственное!  Так в парижском районе Трокадеро Базилевский - старший выстроил  особняк, который в 1868   продал испанской королеве Изабелле II, прожившей в нём 36 лет. Изабелла переименовала особняк  в Кастильский дворец. Вилла жены Базилевского в Кутильяно, построенная в 1896 году, ныне используется как гостиница . Ещё одно имение, «Зелёный Дуб» в Плуэр-сюр-Ранс, он подарил своей любимой певице Марии Элуа, выступавшей под псевдонимом La Ferrari...

    Директор неожиданно умолк и продолжил, как мне показалось, лишь спустя минуту.   

    -  Простите, я несколько отвлекся. Иногда, знаете ли, заносит... Итак, перед эмиграцией Анна некоторые мелочи раздала дальним и ближним родственникам, знакомым - на память. Вот так ларчик к Леманну и попал; его матушка с Анной дружны были, если я правильно понял.

       Директор зачем-то приоткрыл и тут же закрыл щербатую крышку и отодвинул ларец подальше от себя.

   - Жаль, что дневник в плачевном состоянии… Как меняется человек. Сначала пишет китайской тушью на немецком и, в общем-то, о мелочах, затем чернилами на русском, прочесть невозможно, всё расплылось, отпечаталось на соседних страницах, и последние, самое важное, карандашом второпях. Впрочем, криминалисты разбираются, сказали, если нет ничего для них интересного, вернут. Между прочим, бОльшая часть однофамильцев Леманна писалась с одним “н” на русский манер, с двумя - это на немецкий. Это так, для справки.
   Кстати, Леманн и Базилевский встречались в конце сентября 15-го года на чрезвычайном дворянском собрании, на котором Базилевский был избран предводителем, и имели беседу о делах на фронте  - так в дневнике отмечено.

Он на мгновение задумался и, улыбаясь, продолжил:

  - Вы, я вижу, не совсем в курсе дела. Так вот, Базилевский Пётр Александрович -  личность примечательная! Последний предводитель дворянства Московской губернии! Ротмистр лейб-гвардии гусарского полка в отставке, действительный статский советник, шталмейстер и прочее, прочее. Крупный землевладелец! А растил его дед Бахметьев Николай Федорович, к тому времени уже вдовец. Родители  были разведены и жили большей частью не в России: мать в Италии, отец в Париже - и воспитанием единственного сына не занимались. Словом, при живых родителях был сиротой.   После революции Пётр Александрович остался в Москве и умер в 20-м году у родственников в нищете. Смелый человек!
     Купленный им дом, вернее, городскую усадьбу в 18-м реквизировали и скоро расположили там Главный штаб сухопутных войск Реввоенсовета, потом, кажется, канцелярия французского посольства была и ещё что-то, теперь это Центральный дом архитектора.
А вот почему бабка Базилевского дорожила ларцом – загадка. Впрочем, скорее всего, это лишь “фигура речи”. Судите сами, ведь в девичестве она была Лопухиной. Той самой Варенькой Лопухиной!

Историк окунулся в свою стихию. Лицо его просияло! Мы же - напротив, в растерянности молчали.

  - Варенька Лопухина! Варвара Александровна! Любовь Лермонтова! Правда, об этом узнали лишь спустя десятилетия после гибели поэта. Вспомнили? Ей он посвятил поэму “Демон” и многие стихи, написал несколько её портретов и подарил свой. Теперь вспомнили?.. Всё-таки плохо мы ещё учим… мммм…да!

Он смерил меня косым взглядом. 

   -  Так вот, в 20 лет она вышла замуж за Бахметьева, ему 37. Счастливы они не были. Муж был ревнивцем. Он не желал даже слышать имя поэта и обнаруженную корреспонденцию  сжигал! Незамеченные письма  Варвара Александровна тайно передала на хранение своей старшей сестре Марии Александровне, та после смерти сестры, к сожалению, сожгла их. Ещё были автографы стихов и рисунки Лермонтова. Она отдала их своей кузине – Верещагиной, та вышла замуж за барона Хюккеля и уехала в Штутгарт. После ее  смерти  что-то вернулось к нам, часть осталась.
    Варвара Александровна скончалась в 36 лет… Бахметьев на 33 года пережил супругу.   
Обо всем этом есть даже в нашей библиотечке. Я дам почитать. Так что дорожить подарком супруга  (а я думаю, что ларец это подарок)  было бы не слишком логично. Возможно, ларец с гербом был подарен не просто так, но с намёком:
 “Помни, к какому роду ты теперь принадлежишь! Меч карающий в моей руке!”
Вот на такие размышления навел меня герб Бахметьевых! Впрочем, это всего лишь догадки, предположения, не более того, а история - наука доказательная. Да…
Если бы не плачевное состояние, думаю, быть бы ларцу в музее.

Директор взял со стола пару листов и скороговоркой начал громко читать, вернее, вычитывать отдельные фрагменты :

 -  Заключение…  ларец...так... вот …фрагмент герба рода Бахметьевых...не представляет значимой исторической ценности. Бла, бла, бла…не целесообразно…так…не представляет художественной ценности... Так…ларец…бла, бла,  …ввиду крайне низкой сохранности… бла, бла…не подлежит реставрации. Вот… не представляет материальной ценности, за исключением ручки из серебра 84-й пробы массой…так…художественное литьё…
Ну, в общем, содержимое и ручку изъяли, и к ларчику интерес потеряли. Вот и справка имеется.

Он шлепком положил на стол документы.

-  Мой учитель постарался. Всех знакомых задействовал. Жаль все-таки, что к нему в аспирантуру не попал… Зато теперь прочно стою на ниве просвещения! Вот такие дела. Одним словом, ларец вернули.
 Откровенно говоря, я ради краеведческого уголка усердствовал, но мне сказали, что идеологически это неправильно... и вообще, гнилушки лучше не выставлять, тем более сомнительные. Такие у нас дела.

Директор достал платок и промокнул лоб.

Собственно, я вас для этого и пригласил. Забирайте смело!

-  Отдайте его мне! – снова выпалил я, и тут же подумалось - раньше надо было инициативу проявлять. Предложение сопротивления не вызвало.


                2


     Вот так я стал владельцем ларца. Настроение мне, правда, это не прибавило, тем более я хорошо представлял себе, что скажут друзья и родственники по этому поводу. И они будут правы. А более всего жаль, что я так и не увидел перстня!

     Я сидел на террасе и внимательно рассматривал некогда перламутровый ларец. Речной перламутр почти полностью осыпался, им был выложен какой-то затейливый орнамент, и теперь представить, как это выглядело изначально, было невозможно. Ножки сильно подгнили, отчего колченогий ларец производил особо жалкое впечатление. Крышка пострадала больше всего, при взломе (а ее крайне грубо взломали) она разломилась и еле держалось на ржавых петлях. Вместо ручки зияли отверстия, вместо врезного замка тоже. От герба остался один намек на руку с мечем в верхней его части. Все было покрыто плесенью. Внутри сохранность была лучше. Внутрь по бокам были вставлены тоненькие дощечки, обтянутые красным сафьяном, они проглядывали сквозь дыру в нем, видимо разодрали при взломе. Дно также было сафьяновым, об этом было написано в бумагах, которые заодно мне передали. Словосочетание "красный сафьян" следовало бы взять в кавычки, время и сырость  кожу  не пощадили. В общем, ларец производил удручающее впечатление, вот я и решил его “подновить”.
   Первым делом отделил ножки, они когда-то были резные, красивые, теперь чуть ли не рассыпались в руках. Затем стал аккуратно вынимать боковые дощечки. С трудом, но вынул их в сохранности, они были просто вставлены вовнутрь и взаимно удерживали друг друга, хотя казались