понял, что шансы его скатились к нулю и, судорожно напрягая ум, не нашел ничего лучшего, как попросить жалобно:
– Может, подбросите меня до метро?
Гамов взглянул на него с удивлением: два шага идти да при такой погоде! Но промолчал, любезно распахнул противоположную дверцу.
Алексей понимал, что осталось только несколько секунд у него, что если сейчас он не переборет себя, не заговорит о каких-нибудь пустяках, не вспомнит смешной эпизод, знакомого, хотя бы, преподавателя, да что угодно и кого угодно, конец – о просьбе уже речь не идет – вообще их шапочной дружбе. Но его несла и несла великая сила инерции.
– Что ж, наверное, вы правы, Аркадий Владиславович, надо посмотреть правде в глаза: я всегда был рабом, я им родился. И мои дети – дети раба. Но еще недавно я был высшим рабом, рабом государственным – илотом...
– Да, у "них", как я сказал, тоже свои градации, – рассеянно, делая вид, что полностью сосредоточился на движении машин по шоссе, согласился Аркадий, – везде борьба. "Борьба за место под солнцем". Ну так мы приехали. Как говорится, всех благ тебе, мой золотой!
– Ладно, – кивнул Алексей, понимая в бессилии, что его игра так и не склеилась. – Что ж, спасибо вам, по крайней мере, за одну замечательную вещь: вы примирили меня со временем.
– Интересно! – оживился Аркадий. – Если можно, хотелось бы знать поконкретнее: каким именно образом?
– Очень просто, – Алексей и в самом деле почувствовал облегчение, будто гора свалилась у него с плеч. – Раз я имею возможность подняться на новый уровень, освободиться от ярма, значит... благословенно это общество?
– Как же, как же! – не на шутку развеселился Аркадий. – Я вижу, ты способен не только брать, но и отдавать. Продолжай! Абсурд! Ты благословляешь это общество? Но ведь в нем воруют, убивают, попирают элементарные человеческие права, как ты можешь одобрять, а уж тем паче восхвалять подобное?
Алексей вздохнул.
– Нет, я так не говорил: и не одобряю и не восхваляю, но... теперь принимаю. Знаю, по крайней мере, чего я в нем хочу. Я желаю, нет, просто жажду, стать батраком, Аркадий Владиславович. Работать на вас! Могу ли я хотя бы мечтать о такой возможности?
– О, такого добра сейчас... – разочарованно скривил пухлые губы Гамов. – Видел, сколько их? Сколько их ко мне подходило? И я всем отказал. Потому что сейчас я хочу отдохнуть, сейчас мне не до дел, сейчас меня интересует совсем другое. – Он поразмышлял немного, увидев, как сразу спал с лица его бывший "сокурсник", и на мгновение поддался чувству жалости. – Хорошо, пусть будет по-твоему, Леша, я предоставлю тебе шанс. Один-единственный, другого не будет. Давай сразу и уговоримся: если ты промахнешься, то никогда больше не то, что не потревожишь меня, но даже малейшим, ничтожным движением не покажешь, что мы были когда-либо знакомы. Итак, ты готов? Хорошо: ну так вот, объясни мне, только раз и навсегда убеди – чем ты лучше других, чтобы я тебя выбрал? Короче, прельсти меня, и завтра же ты у меня служишь! Но только времени минута у нас, и никогда больше впредь, как я уже сказал, она не представится, не повторится.
Алексей побледнел, задумался.
– Что ж, я готов. Чем может быть ценен батрак, чем среди прочих он может выделиться? На мой взгляд, только двумя качествами: высоким профессионализмом и скрупулезной честностью. Вот тогда у него появляется право: право выбирать хозяина, так как он уже представляет собой ценность на рынке труда. Я выбираю вас, считаю за великое благо и честь, если вы возьмете меня, ну а знания, честность – вы ведь достаточно хорошо и давно меня знаете.
Аркадий впервые посерьезнел, поерзал губами на немного обрюзглом плоском лице. Видимо, он не был готов к подобному ответу.
– Что ж, все верно, – сказал он наконец сухо. – Беда одна только – что я сейчас не хозяин, как я уже тебе говорил: у меня нет в данный момент никакого дела, даже в проекте. Попробуй-ка попытать счастья в другом месте, ты действительно производишь впечатление неглупого человека.
Однако Алексей уже почувствовал слабину, теперь от него не так просто было отделаться.
– Аркадий Владиславович, вы не останетесь без дела, я уверен в этом. Ну а пока я согласен заниматься чем угодно. У вас денег нет на зарплату мне – даром буду пахать, как-нибудь выкручусь. Но в итоге все-таки добьюсь своего.
– Ладно, можешь не продолжать, – устало махнул рукой Гамов. – Завтра в девять утра жду тебя здесь, у метро. Только с зарплатой тебе, действительно, придется подождать, милый Леша! Да и вообще хочу предупредить: есть у меня одна страсть, куда периодически все деньги будут улетать – женщины. Я борюсь как могу с этим своим наваждением, но бесполезно – такая наследственность. Вот и главная твоя задача, вытекающая сама собой – хоть чуть-чуть меня на сем поприще сдерживать.
