Неумеха

С тех пор, как Мальчик и Девочка пришли в Ареал, их почти всегда видели вместе, так что постепенно словосочетание "Мальчик И Девочка" стало чем-то вроде слова "мальчикидевочка". Дети действительно в основном жили душа в душу, и души же друг в друге и не чаяли. Но, конечно, случались у них и конфликты.
Вот и сейчас. Мальчик гулял в одиночестве - беспрецедентное явление, между прочим - изрядно рефлексируя по поводу состоявшегося разговора, чувствуя равномерно и одномоментно, с одной стороны насколько он прав, а с другой стороны насколько он ошибается. Чувства были мрачные, но отвлечься не получалось. В начале этой своей прогулки он встретил Волчонка, но разговора с ним не заладилось. Волчонок, как обычно, изо всех сил пытался быть приятным собеседником, но у него это никак не получалось, было даже непонятно что именно у него не получается, но общаться с ним было просто тяжело, и вскоре они разошлись в разные стороны. Мальчику было неудобно, и как-то жалко Волчонка, и всё-таки когда тот, почувствовав, наконец, напряжение собеседника, сослался на какие-то дела ушёл, Мальчик испытал облегчение.
Он решил посидеть на поляне, и направился к ней, но по пути передумал, и побрёл в Берёзовую Рощу, решив, что там его, по крайней мере, не продует, потому что ходить придётся много, ведь совершенно непонятно как именно он должен сегодня возвращаться к Девочке. Можно было зайти и извиниться, но можно было зайти и потребовать извинений, а можно было зайти как ни в чём ни бывало, и все эти варианты имели под собой основания, и нужно было очень напрячься что бы понять какой из них правильный. При этом Мальчик чувствовал, что правильного варианта нет, есть тот, который он выберет в итоге, и все остальные, и это казалось самым невыносимым. Выбирать не хотелось, и он бы не отказался провалиться в незаметную под снегом яму, что бы избежать этой необходимости. Не следует понимать это всерьёз - ну возникла у человека, среди прочих, такая малодушная мысль, с кем не бывает. Каждому положена минута слабости, и сколько их на пути к звёздному часу. Простая арифметика, если её скрестить с мало-мальской справедливостью подсказывает что должно быть приблизительно шестьдесят, но не следует ожидать от жизни соблюдения придуманных нами правил. А пока мы отвлекались, разглагольствуя и пустомельствуя, Мальчик дошёл до Рощи.
В Роще он не остановился, а побрёл дальше, в конце концов, оказавшись в смешанном лесу, в котором видели когда-то пляшущих духов. Увидеть их было бы неплохо, но зимой, конечно, они спят. Ещё было бы здорово найти Зимних Грибов и принести их Девочке, это был бы прекрасный вариант - можно понять так, что он просит прощения, можно понять так, что он прощает, главное ничего не говорить, потому что, конечно, в их размолвке нет ничьей вины, а просто так вышло, что они поссорились на пустом месте. Одно неосторожное слово, другое. Одна неправильная интонация, другая. Было понятно, что они помирятся, тем более - здесь, в Ареале, где нет других людей кроме них, но это событие пока было в будущем. Оно там уже было, неизбежное, как восход и закат, и прочие неизбежные вещи, но всё-таки в будущем.
Рассуждая схожим образом, но гораздо словоохотливее Мальчик увидел человечка. Человечек был одет в рваньё, шёл, высоко задирая ноги, и часто падал. Потом он поднимался, и шёл, меняя направление - если до этого он шёл, прямо на Мальчика, то упав, и поднявшись, он шёл направо, а повторив процедуру, он направлялся от Мальчика.
Мальчик подошёл к человечку. Лицо того не выражало эмоций, на губах застыла замёрзшая слюна, под носом - замёрзшие сопли, он хрипел и время от времени начинал размахивать руками. Когда мальчик подходил к нему, он принялся ловить правой рукой левую, но быстро поймал и снова упал.
- Ииииии - глуховато протянул Мальчик.
Человечек завертел головой, увидел Мальчика, и отпрянул испуганно.
- Ииииии - успокаивающе позвал Мальчик.
Человечек подошёл к нему.
Мальчик похлопал его по плечу, и человечек последовал за Мальчиком.
Это был Неумеха, видимо, уже двухлетний, или даже трёхлетний. Странно, что он дошёл до Ареала. Конечно, обычно их не обижали - кормили, чем могли, благо Неумехи не брезговали даже помоями, если их запах хоть немного напоминал Неумехам о еде, одевали, если были вещи, которых не жалко, даже лечили, если не требовалось уколов или горьких лекарств: Неумехи не понимали, что иногда надо потерпеть, что бы стало лучше. Но большую часть времени они проводили в лесу, питаясь буквально подножным кормом, без ухода, на них заводились насекомые, зубы их гнили, они заболевали и умирали, так же спокойно и безэмоционально как и жили. К тому же иногда их, ради потехи гоняли, а в иных деревнях и вовсе били - считая их трусливыми и подлыми существами, позорящими людей. Мальчик считал, что людей скорее позорят те, кто так относится к Неумехам, но с его мнением не считались.
Вскоре им навстречу попался Зайка.
- Привет, - сказал он.
- Привет.
- Это кто?
- Это Неумеха.
- Ух, ты. Здравствуй, я Зайка.
- Он глупый. (Глупым в контексте цикла называется существо не способное к речи и мышлению - примечание).
- Глупый человек?
- Да. Видишь, он даже ходит неправильно.
Зайка с сомнением поглядел на Неумеху.
- Не знал, что бывают глупые люди...
- Я хочу его накормить, и, возможно, оставить у нас. У нас же есть место в хлеву. Пускай живёт. Мне его жалко.
- Почему бы нет, Ничего особенного. Я не знал, что бывают глупые люди.
- Бывают, отчего же. Иногда рождаются глупыми, и их нельзя научить говорить и думать, а иногда - как Неумехи, становятся специально.
- Специально?
- Да. Я расскажу тебе одну историю, хочешь?
- Расскажи.
- Я вообще люблю и жалею их, и расскажу почему. Но только в столовой, если там не будет посторонних.
- Посторонних?
- Ну, вообще кого-либо кроме нас.
- Ладно, только вряд ли там никого не будет. Ну, ничего особенного, потом расскажешь.
Они вошли в Ареал, и по пути к столовой, конечно, прошли мимо домика Мальчика и Девочки, куда бы они делись, если этот домик по пути в столовую. В домике горел свет, и Мальчик, не удержавшись, зашёл внутрь, оставив Неумеху с Зайкой. Девочка спала, укутавшись в одеяло. Она лежала на спине, чему-то сладко улыбаясь, и Мальчик не стал её будить. Он поглядел на её лицо, улыбнулся своим мыслям, хотя те были мрачны, и вышел на улицу. Неумеха кинулся на него и обнял. Мальчик отстранился, и протянул немного строго:
- Ииииииии.
Неумеха посмотрел на него жалобно.
В столовой сидели Ёжик и Лисичка.
- Лисичка, а что, правда, что земля не круглая? - Спрашивал Ёжик.
- С чего ты взял?
- Ну, Лисёнок сказал. Когда уходил.
- Он просто спешил, что бы объяснять. Круглая, конечно. Тебе же Зайка глобус показывал.
- А как же он тогда...
- А вот что бы найти край у круглой земли надо обязательно быть Лисёнком. Это одна из тех вещей, которые даны только им и нам, и больше никому.
- А почему так?
- Не знаю. Я бы сказала, что это больше никому не надо, но это и нам не надо.
- А зачем он тогда туда пошёл?
- Вряд ли он сам знает. На самом деле, что бы это понимать надо обязательно быть Лисичкой. Ты спать ещё не хочешь?
- Немного.
- Я тоже. Но я всё время боюсь, что он мне приснится по-настоящему. Это будет обозначать, что он умер в дороге.
- Вы и это умеете?
- Да. Мы умеем являться во сне тем, кого очень любим, но только тогда когда нас уже нет.
- Как интересно...
- Очень, - улыбнулась Лисичка, - но довольно хлопотно.
Она пострела на вошедшего Мальчика, и кивнула ему.
- Здравствуй.
- Привет, Лисичка. У нас есть что-нибудь готовое?
- Я пробовал сделать пюре, - сказал Ёжик, - но, кажется, не очень получилось.
- Ничего - сказал Мальчик - знакомьтесь - это - Неумеха.
- Настоящий Неумеха? - Удивилась Лисичка - Столько слышала...
- А я не слышал - сказал Ёжик.
- И я тоже, - Добавил Зайка.
- Сейчас я всё расскажу. Погодите.
Мальчик решил рассказать, потому что и Ёжик и Лисичка были приятны в общении, но решил не рассказывать историю, которую обещал Зайке, а ограничиться общими сведениями о, так сказать, феномене.
Мальчик снял с Неумехи перчатку, и увидел, что некоторые его пальцы совсем не гнутся - они начали темнеть, и, кажется, один из пальцев был сломан, и неправильно сросся.
С другой стороны ногти у Неумехи были аккуратно острижены, видимо, он был у людей совсем недавно. Шапку снять с Неумехи не получилось - она была привязана каким-то мудрёным, наверное, морским, узлом, и Мальчик усадил его за стол прямо в шапке. Потом спохватился и повёл к умывальнику, и долго отмывал тому рожицу. Неумеха фыркал, но не вырывался. Это, видимо, был очень везучий Неумеха, и его часто кормили и умывали, так что на каком-то бессознательном уровне у него выработалось смирение с печальным фактом: пока зачем-то в морду водой не попрыскают, не накормят.
Ёжик тем временем разогревал пюре, досадуя на низкий уровень своего кулинарного таланта. Он твёрдо решил научиться готовить, и делал в этом направлении уверенные, упрямые и усердные шаги своими короткими неуклюжими лапками. В перспективе он думал о том, что бы поучаствовать в приготовлении Нового Года, то есть на обучение у него оставались зима да лето, а потом ещё и осень, и краешек другой, новой зимы, и можно было не спешить сверх меры.
Когда Неумеха принялся есть, хватая пюре руками, и низко наклоняясь над тарелкой, Мальчик заговорил.
Кроме больниц и школ, в городах, пока ещё только в крупных, были особые чёрные дома с вывесками. Всякий желающий мог зайти туда и пройти особенную процедуру. Огромные, скрипящие компьютеры анализировали чего-то такое, чего и сами работники этих заведений зачастую не могли перечислить и объяснить, и выдавали решение - будет ли человек, подвергнутый анализу когда-либо в полной мере счастлив. Если выходило что человек счастлив не будет никогда, с ним что-то такое делали, и он полностью утрачивал память и становился как бы младенцем, только большим и способным к кое-какому самостоятельному перемещению. Этих людей называли Неумехами потому что у них не было ума, и потому что они ничего не умели и не могли чему-то научиться. Хотя называли их Йеху, называли и Манкуртами, но эти названия были слишком пренебрежительными, да и выговорить подобное было под силу не всякому.
На самом деле из этих зданий Неумехи выходили очень редко, едва ли из сотни прошедших экспертизу одному удаляли память, в основном выходили оттуда люди повеселевшие, понявшие что чёрная полоса в жизни - дело сиюминутное, и, если приложить усилия, да прекратить сидеть и сетовать, то всё получится. Именно поэтому этим конторам позволяли работать - в массе своей от них был толк. Вообще, с тех пор как они стали открываться, люди в основном, стали заметно добрее, потому что почти неизбежно оказывалось что счастье на свете есть, и оно вполне доступно, хотя, конечно, само в руки лезет не всякому, и не надо на кого-то злиться, тратя драгоценное время, а надо засучить рукава и не поднимать, а так же не опускать рук, и идти к своей мечте. Но бывало и такое что выносили оттуда людей с пустыми глазами, и относили в специальные то ли больницы, то ли учебные заведения, где их прививали дорогими лекарствами, что бы усилить иммунитет, кое-как обучали хотя бы не стаскивать с себя мешающие тряпки, что бы не замёрзнуть зимой, и отправляли буквально