Конец света

По ту сторону социальной рекламы...


… Красный рождественский поезд на экране телевизора повёз детишкам на праздник их любимый газированный напиток, и Василий Петрович, шаркая по засаленному паркету шлёпанцами, поспешил на кухню. Надо успеть слить макароны, заправить их слегка подсолнечным маслом, помыть обязательно тарелку, выдернув её наугад из груды грязной посуды в раковине, и - скорее обратно, к старенькому телевизору, где вот-вот продолжится увлекательнейшее действо.
- Эх, ладно, сойдёт и немытая, - прошамкал Василий Петрович, как обычно, по привычке, вслух.
Он и на людях всё чаще забывался и устраивал, по-стариковски, бурные дискуссии сам с собой, а дома давно уже обращался к себе в голос и на вы.
- А вот шпикачку вы зря не купили, - удручённо продолжил он, - Когда они теперь со скидкой ещё будут! Но - чёрт ведь их, негодяев, разберёт: устроили себе каникулы на десять дней, наверняка в январе опять пенсию задержат.
Нет, всё правильно, будем экономить.
- Ой, начинается уже! Заболтался я с вами, старый вы пень, Василий Петрович!
Один лишь друг остался у Василия Петровича, единственная отдушина. Старенький телевизор „Сони“, подаренный дочкой по случаю. Случай, впрочем, был не особо торжественный. Никакой не юбилей и даже не двадцать третье февраля. Просто они с мужем купили новый, какой-то жидкий, что-ли. Или кристаллический? А ему, значит, свой старый. Сказали, сносу не будет - тебя, батя, переживёт. Действительно, десять лет уже, не меньше - как часы.
- Вот япошки -  япона их маму! - дают! Не то что моя прошлая „Радуга“: телемастер меня по имени-отчеству помнил, чаще родных деток в моём доме бывал.
На большом экране японского чуда развивались чисто российские события: в просторной светлой студии разношёрстная аудитория во главе с неимоверно споро мечущим слова ведущим бурно обсуждала животрепещущую тему. Присоединяется ли Россия к предстоящему в мире концу света или, как всегда, пойдёт своим путём. Снизу экрана ползли две красных полоски: все россияне активно принимали участие в смс-голосовании. Решали, нужен  ли им апокалипсис. Верхняя полоска - за конец света. Нижняя - против. Воздержавшихся не было. Полоски никак не могли прийти к однозначному решению: быть светопреставлению в России или нет, не бывать. Обе они, как привязанные,  упорно ползли рядом, поддерживая интригу и накаляя без того взрывоопасные страсти в студии.  
Василий Петрович жадно приник к экрану, боясь пропустить хоть слово.
Из студии дюжие охранники только что вывели трёх разбуянившихся господ в строгих чёрных костюмах и галстуках, незадолго до этого затеявших драку со странными на вид существами - бритыми под ноль молодыми людьми непонятного пола, в длинных оранжевых балахонах на голое тело и с бубнами в руках. Они убеждали присутствующих, что „Там“ всем будет хорошо, а „чёрные пиджаки“ не соглашались, ссылаясь на некие неоконченные дела на Земле и не вполне освоенные нефтяные российские недра.
Теперь слово взял самый любимый Василием Петровичем актёр, шоумен, без которого - если передаче был важен рейтинг - не обходилось ни одно ток-шоу российского телевидения. По всему судя, умный и начитанный, но отчего-то косящий под идиота пожилой пухлячок, брызжа слюной, орал благим матом:
- Лохи они последние, эти ваши майя! У них просто бумага кончилась - или на чём они там календарь свой дебильный - на камне, на золоте? Чёрт с ним, все равно это кончилось. Какой может быть в России конец света, я вас спрашиваю? Зарубите у себя на носу: пока российская армия не омоет сапоги в Индийском океане, никакого конца света не будет! Однозначно!..
А что? - подумал Василий Петрович во время очередной рекламной паузы, заваривая иван-чай, собранный во время летней вылазки с дочкой в Подмосковье. Покупать настоящий чай Василий Петрович не мог себе позволить. Дешёвые пакетики, конечно, тоже продаются, но, поди знай, что за труха в них насыпана!
- А что? Кому она, к едрене фене, такая жизнь нужна?! Жену давно схоронил, дети не заходят и даже звонят редко. У них свои заботы. Сыновья, оба, хоть и остались в Москве, но только, разве что, с днём рождения поздравляют. Дочка вышла замуж и уехала в Питер, хотя именно она чаще братьев навещает его да балует изредка подарками. Недавно вот, тоже „по случаю“, новомодную штуку подарила, сотовый телефон. Розовый, правда, какой-то немужского вида, но какая ему, пенсионеру, разница.
Вот на эту кнопочку, говорит, нажмёшь, если что, и ко мне попадёшь. Ну или к Вовке с Сашкой. Мы всегда рядом, папуля.
- Ага, рядом... Да ладно, я же всё понимаю. Захребетники эти наши, в верхах, вам тоже продыху не дают. А у вас детки малые…
- А мне-то, старику, и вовсе жизни нет никакой. На пенсию и кота не прокормить, тарифы растут, как оглашенные. Надысь, эвона, горячая вода подскочила. Болячки ещё эти! Спину целый день ломит и в бок постреливает. Нет иной раз мочи терпеть. А в поликлинику не пробиться, в собесе откровенно на три буквы отправляют.
Поговорить, и то не с кем. Старых приятелей разбросало по свету, а новых так и не научился заводить. Соседи злые, как голодные собаки, от безнадёги беспросветной.
А конец света, эх, красота - раз, и готово. Как раз кстати. Лучше пусть „они“ тебя заберут, чем сосулькой с крыши по голове. Опять же, детям тратиться не придётся: похороны там, поминки, то да сё. Миг - и ты уже на небесах.
Заиграла тихой печальной музыкой очередная рекламная пауза.
Василий Петрович проковылял к шкафу, открыл скрипучую дверцу и достал свой парадный костюм. С серебряной свадьбы не надёванный. Костюм отозвался тихим звоном трёх разноцветных медалек за посильные трудовые заслуги ещё перед социалистическим отечеством. Бросил на кровать. Чуть позже к костюму присоединились застиранное едва не до дыр чистое бельё и белая рубашка с галстуком.
- Где-то ещё были туфли летние, белые, - машинально шепелявил Василий Петрович, протягивая руку за телефоном и тыкая  заскорузлым пальцем в яркие кнопки. На простой номер 666 он отправил одно лишь короткое слово - ДА.
 - По такому случаю можно и наливочки. К Новому Году берёг, но раз такое дело-то... Только быстрее, Василий Петрович, быстрее! Неровен час, реклама закончится...
Он поспешил на кухню.
За сгорбленной спиной с яркого заграничного экрана огромными русскими буквами сиротливо молила надпись:
     
                                                                                  ПОЗВОНИТЕ РОДИТЕЛЯМ!