О тебе и обо мне.

сексуальной ориентации, и заканчивая тем, что его якобы очень богатенький отец помогает в выпуске его новой линии одежды. А он встретил свою первую и единственную любовь еще сидя на школьной скамье, в десятом классе. Он высокий очень, 1.89, а жена – 1.61. “ Долгое время все оглядывались, когда мы проходили мимо. Да я и сам никак не мог привыкнуть к тому, что рядом со мной такая маленькая прелестная женщина. Просто однажды встретив Джулию и взяв ее маленькую ручку, я понял, что никогда больше не хочу отпускать ее”. Они поженились, как только им исполнилось восемнадцать. Им пришлось пережить много скандалов; расходились и сходились, как в море корабли, но все-таки решили, что не могут они друг без друга, и с тех пор переживали все радости и беды только вдвоем.
С того вечера и мы были неразлучны. Позже его любимая жена подружилась с моей не менее любимой супругой, а его дети – близняшки Джон и Мишель – с моими детьми.
Так я и встретил своего старого нового лучшего друга.

3. А что если бы?
"История не терпит сослагательного наклонения!" — говорила миссис Констебальт. Пожилая дамочка лет шестидесяти, казалось, именно с неё списывали всем известные стереотипы об учителях: полненькая, бледная кожа, седые чуть волнистые волосы вечно сплетены в пучок. Очень строга, одна маленькая невинная шалость - и твои родители уже сидят напротив кабинета директора в ожидании своей очереди. А впрочем, в своем изречении она была права. Историю в самом глобальном понимании этого слова - от города до происхождения Вселенной, - я не очень-то любил, а вот что касается людских, так сказать, историй простых смертных — тут я могу слушать или рассказывать часами. Другое дело, что не всегда находятся повествователи или же, наоборот, слушатели.
В общем-то, задумываться над тем, что бы произошло, сделай я что-нибудь или нет, по меньшей мере бесполезно, а по большей — и вовсе бессмысленно. Ведь мы привыкли считать красивый голос и способность к рисованию талантом, но никто почему-то не назовет им умение ценить то, что ты уже имеешь, и возможность получить то, чего у тебя еще нет. А тем не менее, далеко не всем такое подвластно.  
Иногда мы теряем, чтобы приобрести нечто более существенное.

4. Однажды
Как мало надо человеку, чтобы вернуться в прошлое, припомнить пусть даже на долю секунды застывшее в памяти мгновение. Стоит только вдохнуть едва уловимый запах, как в памяти начинают потихоньку всплывать  то, что волей-неволей заставляет сидеть неподвижно несколько минут, а то и часов, — воспоминания. И почему нельзя запереть такие ароматы во флакончики,  затем ставить их на полку рядом с фотоальбомами и с течением времени доставать один из них и вдыхать этот ни с чем не сравнимый миг из своего детства или юности?  
Легкий запах соленой морской воды напоминает мне о лете 1947 года. О, это чудесное лето тысяча девятьсот сорок седьмого! Первая поездка на море, первая любовь и первые приключения.
Теплыми вечерами мы ходили на танцплощадку, что находилась близ дома отдыха, в котором мы остановились. Мне всегда нравилось наблюдать за людьми, за их поведением, иногда даже можно  угадать пару привычек, просто глядя на человека и принимая во внимание его жесты.  
Но особенное удовольствие мне доставляло то, какими порой завистливыми глазами смотрели на мою маму другие женщины и какие восхищенные взгляды посылали ей мужчины. В те минуты папа как-то по-особенному гордился своей женой, приобнимал ее и целовал в щеку. После мы гуляли вдоль берега моря, и хотя стрелки часов показывали одиннадцать вечера, это было самым прекрасным времяпрепровождением за целый день. Мы ходили босиком, и прохладный влажный песок слегка прилипал к пяткам. Свежий соленоватый воздух наполнял легкие и развивал волосы; мы прислушивались к легкому шуму морских волн и какой-то особенной, мягкой тишине. Однажды ее нарушила Сэм, моя сестренка. Я всегда восторгался ею. Она была всего на год младше меня, но иногда мне казалось, что она старше, чем я на десяток лет. Очень многое она понимала и знала.  
Сэм поправила свои кудряшки, колыхающиеся на ветру словно длинные язычки пламени, и сказала чуть слышно своим тонким,  по-детски милым голосом:  
– Мам, пап, а вот скажите, добрый человек – это какой?  
– Послушайте, Мадемуазель, Вы случайно не внучка самого Цицерона? — рассмеялся отец и посадил ее к себе на плечи. В его глазах читались ум и доброта, он был человеком, которому можно было по-настоящему доверять, то есть верить каждому его слову  и не сомневаться в исполнении его обещаний. Он был наполнен жизнью, и сам был одним из самых прекрасных ее проявлений, так что другие неизбежно тянулись к нему, как мотыльки к свету темными летними ночами. Про таких людей обычно говорят «душа компании».
– Э-эх, как тебе объяснить, - папа сделал паузу. - Ну вот представь: идешь ты с подружкой, как вдруг вы ужасно проголодались, - он зажмурил глаза и скорчился, как будто съел лимон, - а в кармане у тебя лежит всего лишь одна конфетка. И вот перед тобой стоит дилемма: либо быстренько добежать до дома и слопать эту несчастную шоколадку целиком одной, либо съесть ее по дороге, предварительно отдав половинку своей приятельнице. Добрейшей души человек, конечно, сделает выбор в пользу второго варианта, но ты запомни: доброта, как и дружба, познается в беде.  
Тут мы подошли к нашей гостинице, он снял с плеч Сэм, и мы поднялись в свой номер. Чуть позже, когда мы уже ложились спать, я задал матери уже давно тревожащий мое сознание вопрос, верит ли она в любовь или нет и почему. А я, в свою очередь, почему-то верил, что никто во всей Вселенной не даст более искреннего ответа. Мой друг, с которым я был тогда знаком примерно полтора месяца, говорил, что это не более чем  химические реакции и прочая чепуха, я старался его переубедить, привести какие-то доводы, но его так называемая «наука» всегда оказывалась сильнее моих крайне безуспешных попыток описать чувства.  
Уголки маминых губ поползли наверх, она поцеловала меня в лоб и нежно провела рукой по моей щеке:
– Нет, сынок.  
Я видела и вижу любовь, я чувствую любовь и всеми силами передаю этот маленький огонёк нежности и теплоты вам, моим самым близким.  
Я больше, чем просто верю. Я знаю, что она есть.