Городские пастушата

       – Собрались,  пастушки? – спросил  дед  Ваня,  затачивая  косу  и  поглядывая  на  внуков,  которые  стояли  на  крыльце  и  поеживались  от  утренней  прохлады. – Ты,  Сережка,  кнут  возьми.  Там,  в  сараюшке  висит.  И  обувку  свою  скиньте.  В  галошах  удобнее  будет  бегать.  Накось,  мой  старый  пиджачишко  накинь,  чтобы  лихоманку  не  подцепить.  Олежка!  Ты  слухай  его,  понял?
       – Ладно, – ответил  младший  внук, – деда,  а  вы  когда  вернетесь?
       – Темно  уж,  будет.  Покеля  не  выкосим  пай,  не  приедем. – Сказал  он,  отставляя  одну  косу  в  сторону,  и  взялся  за  вторую. – Ох,  ноне  хороша  травушка!  До  следующего  сенокоса  должно  хватить.  Немного  еще  подкошу  вдоль  речки  и  пусть  копенки  там  стоять.  А  вот  и  ваша  мамка  вышла.  Тань,  кликни  бабку,  уже  коров  на  пастбище  погнали.
       – Так,  ребятушки, – к  ним  подошла  баба  Аня,  повесила  Сереже  на  плечо  сумку  противогазную,  дала  Олегу  длинный  прут  и  сказала, – сейчас  коровы  мимо  двора  пройдут,  а  потом  и  мы  начнем  собирать  овечек.  Я  дойду  с  вами  до  магазина,  а  дальше  их  сами  погоните.
       – Баб  Ань,  баб  Ань, – шмыгнул  носом  Олег, – страшно  одним.  Мы  же  никогда  не  пасли.
       – А  чего вам  бояться-то? – удивилась  бабушка. – Они  же  смирные.  Дорогу  знают.  Пусть  тихонечко  идут  до  водопоя.  Где?  Вон,  видите  черемушник  за  речкой?  Там  они  остановятся  на  отдых.  Вы  закружите  их,  чтобы  легли,  да  сами  отдыхайте.  Я  
обед  вам  принесу  и  скажу,  когда  назад  вести.  Тока  на  пшеничное  поле  не  пущайте.  Сразу  отгоняйте.
        – Вы,  как   два  Кешки,  из  мультика, – засмеялась  мама,  обнимая  ребятишек  и  щелкнув  по  носам,  добавила, – курносики.  Клюва  не  хватает  и  транзистора.
       – Ага,  тебе  смешно, – буркнул  Сережа,  уворачиваясь, – лучше  бы  с  нами  пошла.
       – Ну,  что  вы  боитесь? – всплеснула  руками  баба  Аня. – Сельские  сорванцы  младше  вас  и  то  одни  пасут.  Ничего  не  случится.  Справитесь.  Все,  внучатки,  пора  и  нам  начинать.
       Она  выгнала  на  улицу  своих  овец  и  медленно  пошла  с  ребятами  в  сторону  магазина.  Из  калиток  дворов  выскакивали  овечки,  присоединялись  к  другим,  блеяли,  словно  здороваясь,  и  неторопливо  брели  по  улице…
       – Так,  внучатки,  дальше  сами  поведете, – сказала  баба  Аня,  останавливаясь  возле  магазина, – через  мост  пройдете,  а  потом  вдоль  речки  гоните.
       Ребята  переглянулись  и  нерешительно  зашагали  за  отарой,  растянувшейся  по  дороге.
       – Ничего  себе! – сказал  Сережа, – как  пасти  их  будем,  Олежка?  Глянь,  сколько  их  штук  бежит.  Больше,  чем  стадо  коров.  Вон,  уже  мост  прошли  и  сами  завернули.  Давай,  подгоняй  отстающих.
       Щелкая  кнутом,  Сережа  начал  стегать  овец.  Те,  почуяв  удары,  стали  рваться  вперед  все  быстрее  и  быстрее,  словно  решили  играть  в  догонялки  с  ребятами.
       Сережа  с  Олегом  бросились  вдогонку  за  ними,  стараясь  не  отстать.  Отгоняя  от  поля,  где  росла  пшеница,  они  оттесняли  овец  к  речке.  Спотыкаясь  и  падая,  поднимались  и  торопливо  бежали  за  отарой.
       – Сережка,  Сережка, – запыхавшись,  сказал  Олег, – тут  не  мы  нужны,  а  солдаты  с  автоматами,  чтобы  этих  беглецов  удержать.  Фу-у-у,  сил  уже  не  осталось!
       – Терпи,  Олежка, – ответил  Сережа,  шлепая  большими  галошами, – немного  осталось.  Глянь,  главный  баран  уже  в  черемушник  заскочил.  Сейчас  остальных  туда  загоним  и  все.  Бабулька  говорила,  что  сюда  овечки  должны  добраться  к  обеду,  а  еще  утро.  Макаронцы.…  Тьфу,  марафонцы!
       Последние  овцы,  с  блеянием  проскочили  через  кусты  и  бросились  к  воде.
       Олег,  споткнувшись,  упал  на  траву  и  жалобно  сказал:
       – Сережка,  у  меня  силы  нет,  за  ними  носиться.  Сам  кружи  их.  Это  не  овцы,  а  гончие  собаки,  как  у  нашего  соседа – охотника.
       Дождавшись,  когда  они  напились,  Сергей  стал  щелкать  кнутом,  бегая  вокруг  отары.  Увидел,  что  овцы  начали  ложиться,  он  подошел  к  братишке,  развалился  на  траве  и  вздохнул:
       – Все,  аж,  ног  не  чую!  Ишь,  лежат  кучерявые,  силы  на  вечер  набирают.  Ничего,  Олежка,  справимся.  Отдыхай,  пока  время  есть.  Нам  нужно  до  заката  продержаться.  Спи.  Никуда  эти  бараны  не  денутся…
       – Я  же  говорила,  что  овечек  легко  пасти. – Сквозь  сон  услышали  ребята.
       Потирая  глаза,  они  увидели  бабу  Аню,  сидевшую  рядом  с  ними.  Она  расстелила  на  траве  полотенце,  начала  из  сумки  доставать  еду  и  аккуратно  раскладывать.
       – Кушайте,  внучатки,  кушайте, – сказала  она, – берите  горячие  пирожочки,  вот  молочко  утрешнее,  яички,  огурчики.  Ешьте,  не  сидите.  Овечки  смирно  лежат.  Здеся  их  никто  не  потревожит.
       – Бабуль,  а  когда  их  назад-то  гнать? – переспросил  Сережа  и  с  аппетитом  захрумкал  огурцом, – что  нам  делать,  если  они  раньше  поднимутся?
       – Ой,  внучек,  они  долго  будут  лежать, – махнула  рукой  баба  Аня, – а  домой  поведете  после  того,  как  коровки  через  все  село  пройдут,  не  раньше.
       – Почему? – спросил  Олег. – Может,  первыми  мы  пойдем?
       – Нет,  запрещено, – сказала,  как  отрезала,  баба  Аня, – они  со  стадом  могут  встретиться.  Овцы  перестанут  вас  слушаться.  Разбегутся,  и  не  поймаете.  Опосля  сельчане  ругаться  станут.  Поведете,  как  я  сказала.  Понятно?
       – Кто  их  будет  разбирать  в  селе,  на  лбу-то  у  них  не  написано,  где  и  чья  овца? – Спросили  ребята.
       – Они  свои  дворы  хорошо  знают.  Когда  войдете,  овечки  сами  станут  уходить.  Не  беспокойтеся  за  них.
       – Э-э-э,  Олежка!  Тогда  нам  нечего  опасаться.  Сами  дорогу  разыщут. – Облегченно  вздохнул  Сережа,  искоса  посматривая  на  спящих  овец.
       – Э-хе-хе! – вздохнула  баба  Аня. – Пора  и  мне  домой  вертаться.  Пока  добреду,  ужин  приготовлю  да  баньку  истоплю.  Косари-то  наши  приедут  грязные,  уставшие.  
Попарятся  и  полегчает.  Ладноть,  ребятушки,  я  пошла.  Не  озорничайте  тут,  ненароком  и  в  речку  можно  свалиться.  
       Она  поправила  платок,  взяла  сумку,  поднялась,  опираясь  на  клюку,  и  тихонько  пошла  в  сторону  моста,  изредка  оглядываясь  на  внуков…
       – Сережка, – раздался  голос  Олега, – иди  сюда.  Глянь,  сколько  тут  ягод  много!  Наберем,  а  вечером  бабулька  еще  пирогов  напечет.
       Сережа  посмотрел  на  овец,  мирно  спящих,  взял  брезентовую  сумку  и,  шлепая  галошами,  поднялся  на  косогор,  где  в  траве  сидел  братишка.
       – Видишь? – показал  тот  на  ягодник, – краснющие,  спелые!
       Оглянувшись,  Сережа  еще  раз  взглянул  на  отару,  потом  на  солнце,  которое  уже  опускалось  к  горизонту,  и  сказал:
       – Олежка,  скоро  должны  коров  с  пастбища  гнать.  Не  прозевать  бы.  Поглядывай.
       – Ладно. – Беспечно  ответил  братишка  и,  срывая  ягоды,  бросал  в  сумку.
       Присев  на  корточки,  Сережа  помогал,   стараясь  выбирать  самую  крупную  землянику.  Заглядывал  внутрь,  удивляясь,  что  можно  очень  много  туда  положить.  Ползали  по  косогору,  срывали  ягоды,  хвастаясь  друг  перед  другом,  чья  крупнее  оказалась.
       И  тут,  со  стороны  села  донеслось  мычание  коров,  а  следом  заблеяли  овцы  у  водопоя.
       Развернувшись,  ребятишки  увидели,  что  стадо  коров  медленно  вошло  в  село,  а  все  овцы  разбрелись  по  черемушнику  и  некоторые  уже  тихонечко  тоже  направились  вдоль  речки  в  сторону  моста.
       – Олежка! – Закричал  Сережа,  быстро  повесив  сумку  с  ягодами  через  плечо, – беги  им  наперерез!  Назад  отгоняй.  Чем?  Камнями  кидайся  в  них.  Не  давай  им  уйти,  а  я  буду  кнутом  гонять.  В  кучу  соберу,  а  потом  встанем  на  их  пути,  как  заслон.  Станем  оборону  держать,  пока  коровы  через  село  не  пройдут.
       Хватая  камни  и  взвизгивая,  Олег  стал  бросать  камни  в  уходящих  овец,  быстро  побежав  по  косогору,  стараясь  их  догнать.
       Спотыкаясь,  Сережа  добрался  до  кустов  и,  подхватив  с  земли  свой  кнут,  начал  хлестать  овец,  пытаясь  собрать  их  в  одном  месте.
       Отара,  напугавшись  криков,  камней  и  ударов  кнутом,  заметалась  по  кустам,  а  потом,  развернувшись  на  открытом  месте,  бросилась  бежать  дружно  к  мосту.
       – Сережка, – закричал  братишка, – они  же  меня  затопчут!
       Закрывая  ладошками  лицо,  он  стоял  неподвижно,  а  мимо  него  неслись  блеющие  овцы,  вздымая  густую  пыль.
       – Догоняй! – махнул  рукой  Сережа  и  тихо  добавил, – эх,  не  удержали.  Ну,  попадет  нам!
       Они  быстро  кинулись  вслед  за  овцами.
       – Сережка,  Сережка, – запыхавшись,  сказал  Олег, – почему  они  убежали  от  нас?
       – По  коровкам  соскучились, – ответил  брат,  заметив  на  мосту  овец, – с  утра  не  виделись.  Ох,  будет  встреча!  Достанется  нам  от  бабульки.  Гляди,  гляди…
       Часть  овец  отделилась,  и  быстренько  скрылась  в  ближайшем  проулке.  Небольшими  группами  они  стали  разбегаться  по  дворам.  Остальные  неслись  навстречу  стаду  и  около  магазина  столкнулись.  Пыль  столбом!  Мычат,  блеют,  сельчане  и  пастухи  кричат.  От  такого  шума,  овцы  ринулись  во  все  стороны.
       Застыв  на  месте,  Сережа  с  ужасом   смотрел  на  происходящее  и  чуть  не  завизжал,  когда  почувствовал,  что  его  схватили  за  ворот  пиджака  и  приподняли  в  воздух.
       – Ну,  сорванцы!  Ну,  озорники!  Заварили  кашу, – раздался  грубый  прокуренный  голос, – а  кто  все  это  станет  расхлебывать,  а?  Вот  возьму  кнут,  как  всыплю,  так  неделю  сидеть  не  сможешь.  Куда  второй  делся?  От,  постреленок!  Стой,  кому  я  сказал?  Сбежал,  оголец.  Ничего,  ты  будешь  отвечать…
       – Да  отпусти  мальчонку-то, – послышался  старческий  голос, – справился  с  ребятенком.  Колька,  что  его  держишь?  Не  наши  пацанята,  а  городские.  Неумехи...  Что  с  них  возьмешь?  Не  привыкшие  к  жизни-то  деревенской.  На  всем  готовом  живут.  Откель  знать  им  наш  уклад?  Пусти,  говорю…
       Сережа  почувствовал,  что  его  перестали  трясти  и  поставили  на  землю.  Он  увидел  крепкого  старика,  с  морщинистым  небритым  лицом,  а  рядом  с  ним  старушку,  которая  стояла,  опершись  на  клюку.  Шмыгая  носом,  Сережа  заметил,  как  Братишка  быстро  скрылся  в  проулке,  за  домами.
       – Чьи  пострелята? – Спросил  старик.
       – Это  внучата  Вьюрихи.  Танька  вчерась  приехала.  Пай  им  отделили.  Сегодня  траву  косят  с  отцом,  а  ребятишек  пасти  отправили.  Внучек,  а  где  твоя  галоша-то?
       Посмотрев  на  ноги,  Сережа  увидел,  что  одной  галоши  нет.
       – П-п-потерял, – заикаясь,  сказал  он, – п-п-пока  овец  д-д-догоняли.
       – Вишь,  старый,  как  мальчонку  испужал?  Ничего  с  ими  не  случиться.  Как  тебя  кличут?
       – С-с-Сережа…
       Старушка  легонько  потрепала  его  за  плечо  и,  подтолкнув,  сказала:
       – Беги  домой.  Братишка,  чать  со  страху-то,  ужо  домчался.  Беги,  догоняй…
       Сделав  медленно  несколько  шагов,  шлепая  галошей,  Сережа  скинул  ее  и,  сверкая  пятками,  быстро  скрылся  в  проулке,  плотно  прижимая  к  себе  сумку,  чтобы  не  потерять….
      – Что  будем  делать,  Сережка? – спросил  братишка  и,  приподнявшись,  осторожно  выглянул  из  густой  высокой  травы. – Бабулька  на  улице  стоит  и  куда-то  смотрит.  Ох,  попадет  нам!
       Разглядывая  поцарапанные  ноги,  он  помолчал,  задумавшись,  потом  сказал:
       – Что-что.…  Пошли  сдаваться.  Не  будем  же  всю  ночь  тут  сидеть.  Олежка,  ты  громче  кричи,  если  она  начнет