в парк.
То, что этот день будет самым необыкновенным в ее жизни и запомнится ей на всю жизнь, она почувствовала еще с утра. Она уже с утра не находила себе места в ожидании того момента, когда они выйдут на прогулку. Она чувствовала, что именно сегодня должно произойти что-то, что навсегда соединит ее с возлюбленным.
И действительно, в тот вечер, там, в парке, наконец, произошла их встреча. Сначала все проходило, как обычно – они прогуливались, а он наблюдал, прячась за деревьями. Во время променада, ее опекун встретил свою старую знакомую, и, увлекшись беседой с ней, не заметил, как она тихонечко отошла от них и приблизилась к дереву, за которым стоял он.
Она остановилась возле дерева, не решаясь сделать следующий шаг, вдыхая аромат, исходящий от ее героя. Это были особые запахи, каких она не знала ранее. От него пахло осенними дождями и опадающей листвой, ласковым теплым солнцем и пожухлой травой, и еще от него пахло счастьем обладать всем этим богатством.
И тут он вышел из-за дерева к ней навстречу и остановился в метре от нее. Так они и стояли, не решаясь приблизиться ближе, и смотрели друг на друга, будто виделись в первый раз.
Ах, какие у него печальные глаза - изумилась она, впервые заглянув в отражение его души, впервые окунувшись в этот океан житейской мудрости.
- Ах, какой он худой, прямо кожа да кости – ужаснулась она, видя плотно обтягивающую кожу на его скулах. - Бедняжка, он действительно в нее сильно и безнадежно влюблен, влюблен по-настоящему чистой и беззаветной любовью. - Она не находила себе другого объяснения его изможденному виду и грусти в его глазах.
Она только попыталась приблизиться к нему, не в силах больше сдерживать чувства, желая ответить ему на его любовь всей своей нежностью, что скопилась в ней за время их заочного знакомства, как услышала сзади себя страшный окрик, словно бичом больно хлестанувший ее по спине.
– Это еще, что такое! – кричал ее опекун, и его возмущению не было предела.
– А ну, иди ко мне! – это относилось к ней.
– А ты убирайся вон отсюда, и чтобы я тебя близко возле нее никогда не видел! – Эти слова уже относились к нему, но он не тронулся с места, он даже не шелохнулся. Казалось, он принял его вызов, и теперь стоял с гордо поднятой головой и смотрел в покрасневшие от злости глаза опекуна, в ожидании дальнейших его действий, готовый насмерть биться, отстаивая свое право на любовь к ней.
Ах, сколько было в нем в тот момент мужества и благородства. Его глаза так горели, негодуя от несправедливости, что совершал над ними ее опекун, что ей даже стало страшно. Причем стало страшно за них обоих, но в душе ее симпатия склонялась в пользу ее героя в благодарность за еще одно незабываемое чувство, которое он смог ей подарить, и которое она раньше никогда не испытывала. – Еще никогда два любимых ею существа не выясняли свои отношения в смертельном поединке, виновницей которого была она сама.
– А ну, пошел вон отсюда! – И опекун замахнулся на него своей тростью, но он и тогда не сдвинулся с места.
Видя, что все угрозы на него не действуют, опекун отступил, сделав вид, что считает ниже своего достоинства, марать свои руки об такого как он.
– Ну, вот мы и пришли.
Она очнулась от своих воспоминаний, когда они были уже возле двери их дома. Опекун достал из кармана ключ, открыл им входную дверь и скомандовал:
– Ну, иди домой!
Обернувшись, она с грустью посмотрела на дерево, стоявшее рядом с их домом, за которым всегда стоял ее герой, провожая ее прощальным взглядом после каждой прогулки, и, не торопясь, вошла в дом, повинуясь команде опекуна.
Поздно вечером, когда он по привычке сидел в своем кресле, листая какую-то толстую книгу с картинками, она подошла к нему, пристроилась рядышком на ковре и положила свою голову к нему на колени.
Он отложил книгу в сторону, ласково посмотрел на нее и стал гладить ее по голове, приговаривая:
– Ну, теперь ты понимаешь, глупышка, что без меня ты просто пропадешь. Да и мне без тебя никак нельзя, ведь кроме тебя у меня и близких-то уже никого не осталось. Одни мы с тобой в этом мире, так давай уж держаться вместе.
Ей всегда было приятно, когда он гладил ее по голове. Ну, конечно она его никогда не бросит. И как такая чудовищно нелепая мысль могла придти ему в голову.
Но вдруг, она почувствовала, как его рука как-то странно замерла и стала неимоверно тяжелой, придавив своей свинцовой тяжестью ее голову к своему колену. Она прислушалась и к своему ужасу не услышала привычного бега крови в его жилах, биения сердца. Там, внутри него ничего не было! Там, внутри старика, стояла мертвая тишина!
Она с большим трудом высвободила свою голову из-под отяжелевшей руки. Каким-то своим особым чутьем она почувствовала, что это был конец всей ее беззаботной сытой жизни, что она, наконец, получила ту самую свободу, о которой так много мечтала последнее время. Теперь она была совершенно свободна!
Она села на задние лапы, запрокинула свою мордочку вверх и завыла, что было ее сил от тоски, жгучей горечью сжигавшей все ее нутро.
С некоторых пор в Александровском саду можно было видеть красавицу Колли с грязной, свалявшейся шерстью, клочьями висевшей у нее по бокам, а рядом с ней тощую дворнягу - ее неизменного спутника и такого же чумазого. Они весело резвились на лужайках сада, оглашая округу радостным лаем, и тем, кто мог наблюдать их забавы, всегда казалось, что счастливее пары нет на всем белом свете.
