Сегодняшний вечер был особенно пасмурным. Ветер свирепствовал, гоня с моря клочкообразные рваные тучи, которые то и дело проливались ледяными струями дождя. Капли злобно стучали в стёкла. Переход от зимы к весне нелегко давался немолодым костям. Старик плотнее завернулся в большую дырявую шаль, доставшуюся от умершей супруги. Угли в печке прогорели, но выходить наружу в такую погоду не хотелось. Электричества не было. Бдительные контролёры чубайсовского ведомства давно отрезали «сопли», проброшенные от магистральной сети до его хибарки. Деньги на официальную электрификацию отдельно стоящей лачуги попросту отсутствовали. Плотнее прикрыв рамы, пожилой мужчина поставил зажжённую свечу у изголовья и прилёг на скрипучую тахту. Тут же к нему запрыгнул здоровенный рыжий кот и стал тереться о натруженные крестьянские руки лобастенькой головой. Запустив непослушные пальцы в мягкую шерстку, хозяин грубовато поглаживал ласковое животное. Коту это пришлось явно по душе, и он громко и уважительно засопел. Мысли, окутанные кошачьей «музыкой», постепенно вырисовывались в воспоминания…
… Весна на немецкой земле не торопилась завоёвывать свои права. Наверное, от войны устали не только народы. Кругом грязь, слякоть, серые угрюмые строения с дырами окон. Кое-где следы бомбёжек, развалины. Звуки боёв доносились отдалённым гулом. Молодой солдатик бодро шагал по обочине удивительно пустынной шоссейной дороги. Сбежав из прифронтового госпиталя, он хотел догнать свой разведбат, ушедший в направлении Кёнигсберга. Раненная рука побаливала. Вблизи виднелся мост через небольшую речушку. Подойдя ближе, заметил указатель с мудрёным названием. Раздавшиеся внезапно звуки лязга гусениц и рычания мотора заставили спрыгнуть в небольшой окопчик. На мост медленно вползала грязно-серая громада танка с длинным жалом пушки. «Похоже на «Тигра», - неуверенно подумал солдат, - из недобитых, видимо». На середине пролёта танк остановился. Некоторое время наш боец с любопытством разглядывал тёмное чудище. Признаков жизни оно не подавало. Вдруг неизвестно откуда перед танком появился ярко-рыжий котёнок и от страха замер неподвижно. Прошла минута, другая. Картинка не менялась. «Эх, была - не была!» - мелькнуло в голове. Солдат выпрыгнул из окопа, положил на брусчатку свой ППШ и медленно двинулся вперёд. Десять метров, пять, три, один… Котёнок жалобно запищал и кинулся прямо к ногам. Бережно подхватив его, парень развернулся и всё так же неспешно пошёл обратно. Дойдя до лежащего автомата, поднял и закинул на плечо, стволом вниз. Послышалось шипение, визг запускаемого двигателя. Руки плотнее прижали тёплое тельце котёнка. Боец стоял, не оборачиваясь. Гудение мотора, сначала очень сильное, стихало. Дав задний ход, танк исчез в надвинувшемся тумане.
Котёнок был назван Фрицем. То ли в честь немцев, которые не стали стрелять в безоружного солдата, то ли потому, что был найден на этой земле. Никто сейчас и не вспомнит. Животное благополучно добралось до стен Рейхстага и даже победно расписалось под одной из его колонн желтоватой лужицей. Приехав вместе со своим спасителем в Россию, кот стал родоначальником целого племени отменной «фрицевской» породы. В каждом выводке непременно был один, самый рыжий и крупный. Вот и прошлой весной старый солдат оставил такого себе, как память о том первом Фрице, который вместе с ним брал Берлин…
Фриц нервно зашевелился под отяжелевшей рукой хозяина. Почуяв неладное, он несколько раз потыкался в неё носом. Старик лежал, прикрыв глаза, будто спал. Сильный порыв ветра распахнул окно и задул свечу. Повеяло холодом мрака. Кот заплакал, как ребёнок, от ужаса и горечи. Он любил этого доброго старого человека, - коты хорошо разбираются в людях. Наступала ночь, полная неизвестности. Рыжий взъерошенный комок пружинисто прыгнул в зияющую темноту...
