А я хотел бы стать звездой,
Не той, которую все знают,
А той, что тихо наблюдает
За вековечной чередой.
На Земле и тем более во Вселенной рождение человека событие не удивительное, но на этот раз природа превзошла себя – родился я! Нет, я не был самым красивым, тем более самым умным. До первой мысли, с которой начинается человек, пройдет немало времени. Мой случайный взгляд безразлично скользит по окружающему миру, не на чём не задерживаясь. Единственно, что я умею, это плакать от неизбежных телесных неудобств.
Во дворе март, начало весны. С крыш домов сверкающими рядами свисают хрустальные сосульки, весело улыбаясь в лучах тёплого солнца и плача звонкими слезами. Вы думаете, это прощание зимы? Нет, на этот раз это прощание со мной моего папы, он умрёт через 6 дней после моего рождения. Рассказывали, ему показали меня в один из прощальных дней. Я ручонкой коснулся его носа.
- Он схватил меня за нос!- воскликнул папа и вскоре умер безмерно счастливым человеком. Стоит ли после этого спорить о смысле жизни?
Вас коробит от моей самовлюбленности? Это не самовлюбленность, это счастье родиться и увидеть наш прекрасный мир. Если в течение года раз в месяц приобретать один лотерейный билет, и каждый раз выигрывать главный приз, то это в тысячи раз вероятней факта рождения именно Вас. Как бы ни сложилась наша жизнь, нам необыкновенно повезло.
Оставим философию, вы довершите её в собственных размышлениях.
Самые первые обрывки воспоминаний относятся приблизительно к пятилетнему возрасту. Мы с мамой идём по Уфе, и я вижу, как какие-то дяденьки в лодке ставят рыболовецкую сеть и громко кричат друг на друга. Удивительно само слово – Уфа. Никто из нашей семьи в Уфе никогда не был, но я, будучи уже взрослым, настаиваю, и бабушка вспоминает, что мама по пути в Сибирь останавливалась со мной в Уфе, чтобы встретиться с подругой. И ещё помню, вдоль плотины растут высокие деревья, и женщина ругает маму из-за какой-то моей провинности.
В Сибири я, мама и отчим Михаил на сопке собираем букеты багульника, соревнуясь, кто соберёт больший букет. Побеждаю я. Возвращаемся домой по деревянному мостику через узкую речушку. На свае мостика медная крепёжная скоба в форме буквы «Т».
- Смотрите – самолёт! – кричу я. По моей просьбе, смотреть на скобу напоминающую самолёт, мы ходили несколько раз. Вскоре мама с отчимом уехали, и я остался жить с дедушкой бабушкой в большом деревянном доме с открытой верандой. Дедушка, крупный специалист в горном деле, работал на шахте. Помню, наша дверь была справа, а прямо, поднявшись по ступенькам на веранду, была дверь сотрудника НКВД. На шахте работали в основном заключенные. По выходным дням дядя Коля громко спрашивал у бабушки:
- Мария Ефремовна, как сегодня Лёсик ел кашу?
- Хорошо, Николай Иванович, - отвечала бабушка. И дядя Коля награждал меня орденом «Ворошиловский стрелок». Так что задолго до маршала Жукова моя грудь была увешана бесчисленными «орденами».
Помню собачонку по кличке Венерка и кошку Мурку. Животные не ладили между собой, кошка обычно сидела с безразличным видом на перилах веранды, а назойливая дворняжка подпрыгивала и громко лаяла не в силах достать надменного сфинкса. Так называл Мурку дедушка.
Однажды во дворе громадная собака набросилась на маленькую Венерку и едва не загрызла её. Бабушка бросала в собаку всё, что было под руками, но безуспешно. Неожиданно для всех Мурка спрыгнула с перил и вцепилась когтями в морду чужой собаке. В ту же секунду все трое разбежались в разные стороны. Но Венерка не оценила героический подвиг Мурки, их противостояние продолжалось.
Дедушка сделал мне игрушку – радио. Пустой спичечный коробок и пустую катушку из-под ниток соединил ниткой, если натянуть нитку и проворачивать катушку, то в коробке слышен треск. У нас было настоящее радио, и я решил усовершенствовать дедушкину конструкцию. Согнул кусок проволоки дугой, проткнул ей спичечный коробок и вставил концы в электрическую розетку. К счастью током не ударило, но раскаленная проволока сильно обожгла ладонь. Досталось дедушке. Я был любимым внуком вне критики.
Второй раз в Сибирь я ездил с бабушкой в шестилетнем возрасте проститься с умирающей мамой. Мы разговаривали с ней, но сам факт её смерти бабушка скрыла. Отчим погиб в финской компании.
После смерти мамы мы с бабушкой жили в станице Мальчевская, где жила сестра моей мамы, а дедушка разъезжал по стране. Главная его задача – практическое обучение недоученных инженеров-выпускников советских вузов. В вузы брали только из рабочих и крестьян, окончивших 4-6 классов. Мой отец – сын хозяина аптеки №1 на старом Арбате по окончанию средней школы, чтобы продолжить образование был вынужден уехать в Новочеркасск, где поступил в сельскохозяйственный институт по подложным документам. Там он познакомился с моей мамой, женился на ней, так появился на свет я. Вы спрашиваете, почему я люблю Советскую власть? Да потому, что я обязан ей своим рождением.
Шёл 1939 год. Дедушке дали отпуск, и мы поехали с ним в Ленинград к другой сестре моей мамы, тёте Ии. По пути заехали в Москву к брату моего отца. Он с женой обитал в маленькой комнатушке большой коммунальной квартиры в Староконюшенном переулке.
В ней жили два профессора и три инженера. Многие имели возможность получить отдельные квартиры, но покидать центр никто не хотел. До революции всю квартиру занимал мой дед провизор. У Ромкиного отца, профессора гинеколога, дедушка купил мне эксклюзивный детский велосипед, который директор велосипедного завода подарил ему за удачно принятые роды. Ромка вырос, учился в средних классах и тайком от всех проявлял в ванной фотографии любимой девочки. Мне говорил: «Смотри никому, ни гу-гу!» Почему ни гу-гу, я не понимал.
Из Москвы заехали в подмосковную деревню, где показали меня бабушке по отцу. Помню двух старушек, но кто из них моя бабушка не представляю. Меня поразил мальчишка, звонко кативший обруч изогнутой проволокой. Потом я сам катал, но тогда!..
В Ленинграде катался по булыжной мостовой на конке. Помните песню в исполнении Утёсова: «Я ковал тебя железными подковами…». Вот на этой самой конке я гордо ехал по центру Ленинграда и вдруг на стеклянной витрине увидел знакомый рисунок.
- Ворошиловский стрелок! – заорал я во весь голос. Дедушка объяснил, что кричать в городе не прилично и долго рассказывал вознице о моих подвигах, за которые меня неоднократно награждали такими орденами.
Дочь тёти Ии ещё не родилась, а сыну Виталику было 3 года, тогда как мне все 6. Нас посадили вдвоём в ванной, где мы что-то не поделили и я на правах старшего отлупил братика. На крик прибежали старшие и стали меня стыдить. Как я мог обидеть маленького?
- Ты его чуть не утопил! – Этот эпизод должен был быть забытым, но его часто вспоминали. И ещё он имел продолжение, о котором расскажу позже.
После дедушкиного отпуска я и бабушка уехали к его новому месту назначения в Казахстан на баритовый рудник. Там я пошёл в первый класс, поэтому помню многое, если описывать всё, бумаги не хватит. Главное в этих историях, я полжизни рос на железнодорожных колёсах, что впоследствии приумножил, будучи офицером.
Главная достопримечательность Казахстана зимние бураны, заметавшие дома с крышами. После бурана мы съезжали на саночках с любого дома. Нас ругали, но мы всё равно катались. У всех на крышах был лаз, чтобы после бурана выйти и откопать дом. И ещё вход в наш дом был через конюшню. Как внуку начальника, конюх разрешал мне купать лошадей и ездить верхом под присмотром.
Как-то возвращались после купания лошадей в речке Ишим, я ехал верхом на коне, его вёл за уздечку мальчишка постарше. Тут налетели верховые ребятишки казахи, рожденные в седле, ударили мою лошадь плетью и она, вырвавшись, понесла меня галопом по улице. Поперёк улицы стояла школа, огороженная забором из жердей. Лошадь резко остановилась и я, проделав в воздухе полный переворот через её голову, приземлился на цветочную клумбу ногами, отделавшись легким испугом. Конюх умолял меня не рассказывать дедушке о случившемся.
Через полгода дедушка вышел на пенсию, и мы вернулись в станицу Мальчевская, где нас и застала Великая Отечественная война.
Вернёмся к побитому братику Виталику. Его мама окончила геологоразведочный техникум и вышла замуж инженера геолога дядю Петю, я видел его только на фотографии. Дядя Петя еврей по национальности в 1941 году ушёл на фронт, где погиб в самом начале.
Я рос в семье, где слово национальность не употреблялось за ненадобностью. Меня в шутку называли грек солёный, полагая, что греки купают своих детей только в солёной воде и на этом всё. То, что Виталик и его сестра Светка наполовину евреи я осознал через много лет. В начале перестройки Света приезжает к нам в гости, и через каждое слово я слышу: «Собчак!.. Собчак!.. Собчак!..»
- Вор твой Собчак! – отвечаю. - Как может жить в Париже беглый советский чиновник за 1200 долларов в сутки. Откуда у него такие деньги?
Она пытается меня в чем-то переубедить и, наверное, смогла бы переубедить, если бы знала, что Собчак породил Путина. И вдруг, как снег на голову, говорит:
- Виталик женился во второй раз и с женой уехал на постоянное место жительства в Израиль.
Случившееся дошло до меня не сразу. Услышать мне патриоту такое!..
- Почему я не утопил его в ванной, ещё тогда в 39-ом? Мне было всего шесть лет,
даже сталинский уголовный кодекс был бессилен меня наказать.
Светка обиделась на мою грубую шутку и перешла догуливать отпуск другим родственникам.
Меня всю жизнь удивляет человеческая глупость, граничащая с идиотизмом: «гордость – Я еврей! Я русский! Я татарин!..» Дано известно, что всем хорошим, нравственным, прогрессивным на Земле мир обязан грекам! Зарубите это на своём неправильно искривленном носу!
