Руслан Маратович Мухамедьяров "Держать на отлёте жизнь"

Руслан сдёргивает с себя комкастое одеяло, и оно ещё больше сбившимся оказывается на спинке дивана. Он скользит по простыне к концу дивана. Его глаза еле открываются. Средним пальцем он нажимает на кнопку включения ноутбука. День начат. Рабочий стол ноутбука был исполнен фоновым рисунком в виде обложки альбома Эндрю Бэйера «It’s artificial». В первые минуты нередок диалог компьютеризованного Руслана с очеловеченным Sony, причём Руслан всегда начинает его первым.
– EyeAMComputer.
– Human. Robophobia.
– Quantum realities.
– The healing. No other way but down.
– Blame.
– Perseverance.
Руслан общался с компьютером, который чьё бы имя ни принимал и в чью бы внешность ни облачался, оставался им. Сегодня он познакомился с Ангелиной. Ангелина была живым портретом девушки Руслана. Он, как всегда, торопливо заделался Солнцем, чтобы вспыхивать протуберанцами, которые принимали то форму листопадных деревьев, то радужных арок, то расклёшивающихся дождей, то амёбических облаков, то линяющих ракет.
– Руслан, это опрометчиво.
– Боюсь, твоя миловидность не оставляет мне ни выбора, ни времени.
– Твою атмосферу мне сейчас не понять.
– Окажись ты нынче во мне, смогла бы наблюдать северные сияния. Я и по сей час созерцаю их, закрывая глаза.
– Красиво. И не более. Мне чужды твои откровения. Странно, ведь они касаются меня. Перестань!
– Как можно принять или почувствовать то, что не выказывает желания или не стучится к тебе?
– Ты, смотрю, не церемонишься с любовными чувствами: это первое, чем ты предпочёл рискнуть, пожертвовать. Любопытно, что находится за ними?
– За ними – ничего.
– А что такое любовь? До сих пор ни один ответ на этот вопрос меня не устроил, не убедил.
– Любовь – это перпетуум-мобиле. Все без исключения хоть раз, да пытались получить этот вечный двигатель. Но это лишь прожектёрство.
– Ты же понимаешь, твоё определение не изменило ситуацию? Я по-прежнему недовольна трактовкой любви.
Руслан молча выключил ноутбук, тихо подошёл к окну. Он пролез за шторы и увидел, что свет во всех остальных окнах домов перегорел. Руслан погасил своё окно последним. Комнату заполнил непроглядный тёмный туман, который, правда, достаточно быстро рассеялся. Действующий вулкан уснул: очаг магмы в недрах конуса померк, испустив последний поток лавы, предвещая пеплопад. Комнату заняли обесцвеченные испепелённые вещи. Руслан беззаботно уснул, так и не вспомнив про Ангелину, потому что она была из тех, кому его не понять.
Назавтра после сна, выдавшегося как воробьиная ночь, Ангелина выдержала характер:
– Сегодня ты мне не написал даже! Так что твои слова пусты!
– Я не могу без твоей веры.
– Я не могу тебе верить!
– Хорошо, тогда я не буду произносить того, во что ты не сможешь поверить!
– Долго же мы к этому шли.
– Шёл – я, ты – стояла.
– Если бы ты говорил со мной о чём-нибудь, кроме как о своей любви и моей красоте, то у нас удался бы диалог. Впрочем я сейчас уже спать убегу, нисколько не высыпаюсь а то.
Вечером следующего дня в Стерлибашево, давно ставшем своего рода Меккой для Руслана, его встретила Джулия. Паломничество закончилось в машине.
– Ghost in the machine.
– Shadows movement.
– Magenta sunset.
– Through the windows.
– Summer. Fox and a shooting star.
– Nevermore.
– Memories.
– Carpe diem.
Джулия и Руслан устроились на одном из кожаных уголков бильярдного клуба «Карамболь». Джулия неотрывно и суетливо смотрела на Руслана, Руслан общим взглядом и неподвижно озирал всё вокруг. Джулия посчитала нужным повторить буква в букву ранее сказанное, чтобы её слова не мёртвой буквой были:
– Пока не поздно, одумайся, оглянись! Раз и навсегда откажись от виртуальных чувств, отойди от экрана! Умоляю, Руслан! Припомнишь, когда ты смотрел в глаза, в настоящие? Твои глаза мне очень не нравятся! Они сделались измученными, озабоченными, прямо больными.
Белые глазные яблоки Руслана испещряли красные черви. Руслан сомкнул веки, дабы успокоить глаза. Когда же он отворил их, глаза были залиты слезами. Теперь, пытаясь остановить слёзы, он как можно шире раскрыл глаза. Страх в глазах Джулии от происходящего напугал Руслана.
– Тотчас откажись от компьютера! Ты целыми сутками сидишь перед ним? Такое занятие может привести только к тому, что ты ослепнешь и обезумишь! Замени компьютер прогулками. Дивные дни и ночи проходят за твоей спиной.
Руслан решил возвращаться домой пешком. Доныне он нередко отводил своей прогулке творческую роль. Пришло время и пояснительно-уяснительной. Обычно брезгливый до чужих мнений Руслан счёл наказ Джулии избавительным. Всю дорогу зимний ветер опылял снег. Руслан спешил к дому за домом и оставлял их позади себя до тех пор, пока не вошёл в свой. Родной дом теплом заключил его в гостеприимные объятия.
Во тьме комнаты Руслан ощупью обнаружил кнопку включения компьютера. Ночь начата. Он не успел переодеться – искусственный мир уже воссоздан. Руслан с головой уйдёт в театральные знакомства с синтетическими языками, он глаз не оторвёт от ненатуральных лиц с декоративными видами. Луна пролетела полнеба, когда озлобленный на свои глаза, потому что они уже высыхали от усталости, Руслан отправился спать. Глаза его язвили до самого сна, сознание бредило до самого утра.
Сегодня Руслан сам вызвал Джулию на беседу. В течение гуляния Руслан постоянно замедлял ход около уличных прожекторов. Чем же они его привлекали? Яркие круги с синеватыми отрезками касательных к ним продолжались светлыми радиальными лучами. Объём чёрного неба впечатлял его не меньше, но в темноте он, наоборот, прибавлял шагу.
– Джулия… Минувшей ночью я стал свидетелем довольно странного сна… Что бы он значил?.. Во сне я видел всю свою жизнь… Даже больше… До рождения, точнее до зачатия, я будто уже был… Я был бестелесным, и кто-то водил меня по домам, показывая мне семьи… Или я в одиночку?... Точно не скажу… Я просмотрел все семьи во всём мире… Выбрал свою маму и своего папу… Предпочтение отдавалось ощущениями, то есть в какой семье я буду чувствовать себя самым долгожданным, в какой семье меня будут любить неиссякаемо, где меня воспитают так, что мои таланты раскроются… Я появился на свет… До четырёх лет я ведал, как я буду выглядеть, как я проживу жизнь, всякое событие… Но в четыре года ты забываешь… Я запомнил то, что зрел… Я стану кинорежиссёром… Моя первая жена лет на десять меня моложе, она высокая, у неё длинные тёмно-русые волосы, тёмные глаза, имя её Анастасия… У меня не было детей в этом браке… Дина – вторая жена, зеленоглазая блондинка, волосы средней длины, тоже высокая, на пять лет младше меня… У нас родилась двойня – Эмиль и София… Причина моей смерти таилась внутри меня… В мгновение отрыва от тела, биологического саркофага, происходит вспышка и атомы, которые хранят память, разлетаются от атомов духа… Сдаётся мне, это явление спорадично, стихийно, бесконечно…
Руслан недоговорил остаток сна, в котором он вызнал, словно все жизни ему посланы для развития духа до божества. Когда он изрядно изменит дух, будучи человеком, дальше он проживёт и как инопланетянин, и как другие создания, постепенно уменьшаясь в теле. И божеством из сонма божеств заживёт бестелесной жизнью на самом краю Вселенной, своим ходом расширяя её.
– Толковать сны я не берусь. Реальность-то зачастую не поймешь. Ты когда уезжаешь?
– Завтра, утром, часов в девять.
Стерлибашево в ночи для Руслана – любимое место и время. Да, он отстранялся и тут, но этот вид ваял его чувствительным, елейно нежным, в переживаниях доводящим до слащавости. Неподражаемые ветры улиц, самобытные ящерицы домов, особые птицы деревьев, своеобразные свечения горизонта ухаживали за ним: где теша, где опечаливая. В обоих случаях волнения возбуждали в Руслане одинаково приятные ощущения.
– Живи по-новому! Новое можно лишь приобрести, новое не потеряешь!
Перед сном Руслан долго вспоминал последние слова Джулии, и, когда наконец вспомнил, то они стали для него куда дороже и заветней. Заканчивалась третья четверть февраля две тысячи тринадцатого года.
На склоне четвёртой четверти четвёртого часа Руслана, когда он возвращался домой, окликнула девушка на скамейке у его подъезда:
– Здравствуй, творец!
– Боже, Ангелина! Ты? Тут?
– Я жду тебя!
– Как ты меня нашла? Откуда знаешь, что я здесь?
– Кто читал твоё пятое произведение, без усилий найдёт тебя в любой момент.
– Ты читала и четвёртое моё произведение, поэтому сегодня, двадцать седьмого числа?
– Правдоподобно.
Рук Ангелины Руслан не видел, руки Ангелины загромождали листы с набранным текстом, в отдельных местах отмеченный фломастерами. Руслан сосредоточенно всматривался, стараясь прочитать.
– Это же «Стереопара». Я ничего не поняла, объяснишь? После прочтения у меня сложилось такое чувство, будто поиздевались надо мной. Остальные твои работы тоже хороши, но «Стереопара» меня задела сильнее прочих.
– Объясню-объясню. Пройдём ко мне.
– К тебе я не пойду! Неудачная была затея, извини. Всего доброго!
Ангелина резко запихнула листы обратно в сумку. Она больше не взглянула на Руслана. И пустилась восвояси.
Ангелина объявилась под вечер.
– В «Сингулярности» ты писал Ульяне, что даже если вы не встретитесь, то тебе хватит воображения представить, что вы встретились. Представь и опиши нашу встречу взамен состоявшейся.
– Ты для этого ушла?
– Ну.
– Это случилось в тот день, когда небо сделалось особенно глубоким, уйдя за спины звёзд. Руслан был в ожидании более сильном, чем утро солнца. Вот он услышал долгожданный цокот Ангелининых каблуков. Он мог ошибаться, но не в этот раз. Его сердце торопилось многим быстрее, чем Ангелина. Она вошла, он отошёл немного назад, всем телом противясь этому, оттого получилось это у него неуклюже. Руслан намеренно выключил свет и отвечал на расспросы Ангелины в темноте. Ежели Руслану для истолкования приходилось рисовать, он просил Ангелину встать с дивана и подойти к подоконнику, куда, подбрасывая, проливали свой свет дворовые фонари.
– Не впечатлил.
– Вовремя ты меня остановила, я понятия не имел, как бы ты ко мне отнеслась, вразумив мои мысли.
– Какой же ты мошенник!
– Постигая донные мысли, одни сочтут тебя гением, одни – умалишённым.
Ангелина перестала подавать признаки общения. Руслан, было, уже подумал о словесной коме Ангелины, однако она была только в обмороке, потому как ответила  до истечения четырёх минут.
– Я согласна разобрать завтра «Стереопару» у тебя, но днём.
– Обращу просьбу: дай мне изучить твои глаза пристальным наблюдением за ними.
– Чем вызвана такая непростая потребность?
– Мне прописали подобную терапию.
– До или после анализа «Стереопары»?
– Давай после.
– Пожалуй, я буду смущаться.
– Это как-то отразится на твоих глазах?
– Тогда они поменяют свой цвет.
– О, если так, я настаиваю на стеснении!
– Можешь надеяться.
День на день не приходится: Ангелина переступила через порог квартиры Руслана. Ангелине было заметно неприютно. Она прижалась к захлопнувшейся двери. Лишь когда Руслан попросил сумку, Ангелина нагнулась, чтобы снять сапоги. Ангелина нерешительно, настороженно, даже пугливо и болезненно шагала по полу, точно ходила по стёклам или углям. Она оставила сумку на столе в зале и вернулась к входной двери в прихожей, где, глядясь в зеркало во всю высоту квартиры, поправляла